нет, разводите себе балаган сколько хотите. Надеюсь, вам уже успела
осточертеть вся эта говорильня, эти ваши споры-разговоры - у меня-то они
уже в печенках сидят. То ли уголок ораторов в Гайд-парке, то ли школьный
дискуссионный клуб.
- Послушай, Зебби, - с удивлением сказала тетя Хильда, - ты что же,
отыгрываешься на нас, что ли?
- Миссис Берроуз, весьма возможно, что вы нашли совершенно точное
слово. Я за это время ох сколько всякого наглотался... и не в последнюю
очередь вашими стараниями.
Я не видела тетю Хильду такой удрученной со времени смерти моей мамы
Джейн.
- Прости меня, Зебби. Я не думала, что мое поведение так раздражает
тебя. Я не хотела тебя раздражать. Я знаю - я все время помню! - что ты
спас нам - мне - жизнь целых пять раз и вообще постоянно спасаешь нас
своим руководством. Я благодарна тебе настолько, насколько вообще способна
на благодарность, - а это значит очень глубоко благодарна, хотя ты и
думаешь, что я мелкая душонка. Но ведь нельзя демонстрировать такую
глубокую благодарность каждое мгновение, как нельзя постоянно испытывать
оргазм. Некоторые эмоции слишком сильны, чтобы все время держаться на
максимуме. - Она вздохнула, и по ее лицу покатились слезы. - Зебби, я
больше не буду, только не сердись, ладно? Я постараюсь больше не
выпендриваться. Так сразу не отвыкнешь, я много лет так себя веду, это мой
защитный механизм. Но я отучусь, вот увидишь.
- Ну что ты так, Хильда, - мягко сказал Зебадия. - Ты же знаешь, я
люблю тебя - несмотря на твои штучки.
- О, я знаю, знаю, уродина ты долговязая. Ты вернешься, а? Будешь
снова нашим капитаном?
- Хильда, я никуда не уходил. Я как делал, так и буду делать все то,
что умею и чему могу научиться. И что мне велят. Но капитаном я не буду.
- Боже мой, как же так!
- Ничего страшного. Мы просто изберем нового командира.
Тут весьма некстати взъерепенился папа:
- Зеб, ты напрасно становишься в позу и отчитываешь Хильду с видом
оскорбленной гордости. По-моему, она не сделала тебе ничего дурного.
- Джейк, об этом не тебе судить. Во-первых, она твоя жена. Во-вторых,
ты не должен был беспокоиться за всех, это я должен был. И от тебя я тоже
натерпелся.
- Я не знал этого... капитан.
- Вот опять: ты нарочно называешь меня капитаном, а я ведь уже не
капитан. Ты лучше вспомни, как я пару часов назад обратился за советом к
своему заместителю и получил в ответ нечто ядовитое насчет "письменных
приказаний".
- М-м-м... Да, сэр. Я вел себя недостойно.
- Привести еще примеры?
- Не надо. Вероятно, действительно были такие случаи. Я понял, сэр. -
Папа криво усмехнулся. - Хорошо, что хотя бы Дити не доставляла тебе
неприятностей.
- Напротив, как раз она-то в основном их и доставляла.
Все это время я была сильно расстроена - у меня как-то не
укладывалось, что Зебадия всерьез отказывается быть нашим командиром. Но
теперь я была потрясена, обескуражена и уязвлена.
- Зебадия, что я такого сделала?
- Ты делала все те же пакости, что и они двое - только от твоих мне
приходилось тяжелее, потому что ты моя жена.
- Но - но какие?!
- Я скажу тебе с глазу на глаз.
- Пускай папа и тетя Хильда слышат, я не против.
- Зато я против. Наши радости мы можем делить с другими, но с
трудностями давай справляться сами.
У меня защекотало в носу, на глаза навернулись слезы.
- Но я должна знать.
- Дея Торис, ты вполне можешь припомнить все инциденты без моей
помощи, если будешь честной сама с собой. У тебя прекрасная память, и все
это произошло на протяжении последних суток. - Он отвернулся от меня. -
Должен настоять на одной вещи, прежде чем изберем капитана. Я позволил
себя одурачить и отказался от власти на время стоянки. Это была грубейшая
ошибка. На море капитан остается капитаном и на тот период, когда его
корабль стоит на якоре. Тому, кто будет капитаном после меня, следует
учесть мой горький опыт и не слагать с себя никаких полномочий только на
том основании, что Ая находится в наземном положении. Новый капитан может
установить на это время менее строгие правила, если ситуация позволит. Но
решать должен он. На земле положение может оказаться опаснее, чем в
воздухе или в космосе. Вот как сегодня, когда объявились русские. Если мы
приземлились, то это еще не значит, что кончились уроки и можно пойти
поиграть.
- Извини меня, Зебби.
- Хильда, я больше виноват, чем ты. Я хотел сбросить с себя
ответственность. Сначала я позволил себя уговорить, а потом и вовсе
перестал соображать. Возьмите хоть этот "тренировочный поход". Не помню,
чья это была идея...
- Моя, - сказал мой отец.
- Может, и твоя, Джейк, но мы все уцепились за нес с ребячьим
энтузиазмом. Хотели сорваться и побегать, словно ватага скаутов без
наставника. Если бы мы вышли в срок, как собирались, где бы мы сейчас
были? В тюрьме у русских? А может, нас и вовсе на свете не было бы? Не
подумайте, что я себе самому ставлю хорошие оценки: я отчасти потому и
подал в отставку, что оказался не на высоте. Мы собирались оставить Аю
Плутишку и все наше имущество без охраны на время прогулки - подумать
страшно! Если бы я чувствовал бремя ответственности, мне бы такое и в
голову не пришло.
Зебадия состроил кислую рожу, потом взглянул на моего отца:
- Джейк, ты самый старший из нас. Почему бы тебе не взять в руки
председательский молоток на время избрания нового командира? Я за тебя.
- Я тоже!
- Поддерживаю!
- Какой еще молоток? Откуда я вам возьму молоток на этой планете?
Впрочем, папа ломался недолго. Мы вырвали листок из записной книжки
Зебадии, разорвали его на четыре части и проголосовали: каждый написал
имя. Листочки были сложены и вручены мне. Я объявила результаты
голосования:
"Зеб".
"Зебадия".
"Зебби".
"Шельма".
Зебадия повернулся назад, протянул руку, взял у меня бюллетени, отдал
мне тот, что означал "тетю Хильду", а остальные порвал на кусочки.
- Я вижу, вы меня не поняли. Я отстоял свою вахту. Кто-то должен меня
сменить, иначе мы будем торчать на этом берегу, пока не умрем от старости.
Пока что наибольшее число действительных бюллетеней набрала Шельма - можно
ли считать, что она избрана? Или будем голосовать еще?
Мы проголосовали еще:
"Шельма".
"Джейкоб".
"Джейкоб".
"Хильда".
- Поровну, - сказал папа. - Может, попросить Аю проголосовать?
- Уймись. Будешь считать голоса в следующем туре.
"Шельма".
"Дити".
"Дити".
"Хильда".
- Эй! - запротестовала я. - Кто подменил бумажку? - (Я за себя
определенно не голосовала.)
"Шельма".
"Хильда".
"Зебби".
"Хильда".
- Один бюллетень недействителен, - сказал мой муж. - Вписано имя
лица, не являющегося кандидатом. Вы утверждаете результаты, мистер
председатель?
- Да, - кивнул папа. - Дорогая моя... капитан Хильда, вы избраны без
единого голоса против.
У тети Хильды был такой вид, будто она вот-вот опять заплачет.
- Вы просто сукины дети!
- Это верно, - согласился мой муж, - но мы твои сукины дети, капитан
Хильда.
Ответом ему послужила невеселая улыбка.
- Ладно, давайте. Буду стараться.
- Мы все будем стараться, - сказал папа.
- И все будем помогать, - сказал мой муж.
- Обязательно будем! - сказала я совершенно искренне.
- Извините меня, пожалуйста, - сказал папа, - мне с самого начала не
терпелось найти поблизости кустик. - И он собрался было вылезти.
- Минуточку!
- Что-что? Да, дорогая... капитан.
- Никому не разрешается выходить на поиски кустика без вооруженной
охраны. Не более - и не менее - чем два человека будут удаляться от машины
одновременно. Джейкоб, если тебе нужно срочно, то попроси Зебби
поторопиться - я хочу, чтобы охраняющий был вооружен одновременно
винтовкой и пистолетом.
В общем, в конце концов папа отправился за кустик последним - и
думаю, ему было уже совсем невмоготу. Чуть позже я случайно услышала, как
папа говорил Зебадии:
- Сын, ты читал басни Эзопа?
- Конечно.
- Тебе ничто не напоминает басню про то, как лягушки просили себе
царя?
22. "ОТ КАЖДОГО ПО СПОСОБНОСТЯМ, КАЖДОМУ ПО ПОТРЕБНОСТЯМ". ХИЛЬДА:
Я с первого же тура поняла, что Зебби твердо намерен заставить меня
сменить его на посту капитана. Поняв это, я приняла решение стать
капитаном - с тем чтобы я им осточертела и они потребовали Зебби обратно.
Потом вдруг оказалось, что я действительно капитан - и все стало
по-другому. Я перестала стараться им осточертеть. Я стала тревожиться за
них. И стала - просто стараться.
Сначала мой муж по вполне очевидной причине захотел найти кустик - и
я неожиданно поняла, что на него может напасть бантф. Не барсумианский
бантф, а какой-нибудь местный хищный зверь.
Вот я и приказала учредить вооруженную охрану. И ввела правило не
ходить в одиночку. Обременительное правило, но я потребовала, чтобы оно
неукоснительно соблюдалось... и ощутила наконец, какой груз лежал на
Зебби.
Но кое-что мне было вполне под силу усовершенствовать: я решила
сделать так, чтобы мы могли спать в машине.
Пространство за переборкой позади задних сидений было очень плохо
организовано. До наступления темноты оставалось примерно шесть часов
(перемещаясь на запад, мы частично нагнали солнце), и я велела вытащить
наружу все, что находилось в этом пространстве.
Там было достаточно места, чтобы Зебби и Дити могли улечься на
разостланном спальном мешке, укрывшись одеялами. Ну а мы с Джейкобом
позаботились о себе так: кресла пилотов сдвинули вперед, насколько
позволяли установочные болты, откинули их почти горизонтально, щели
выровняли мягкими подушками, под ноги пристроили твердые подушки с задних
сидений, положив их на коробки, которые все равно больше ни на что не
годились, я намеревалась их выбросить, раз уж решила навести в машине
порядок. Постель была, возможно, и не первоклассная, но слабое тяготение и
мой ласковый супруг придавали ей исключительную привлекательность.
Купание - в речке, холодной! - с соблюдением тех же правил, что и при
посещении кустиков: с вооруженной охраной. Тщательно намылиться на берегу,
окунуться и ополоснуться - поживей! - выпрыгнуть и растереться докрасна.
Примитив? Роскошь!
Тут же возникли трудности. Взять хотя бы проблему кустиков.
Разумеется, мне было известно, что отхожее место следует устраивать
подальше от стоянки, обязательно ниже по течению и так далее:
гигиенический устав для лагеря древен, как Ветхий Завет.
Но мой первый приказ требовал, чтобы машину покидали одновременно не
более чем двое и не менее чем двое, причем один должен быть вооружен -
остающиеся винтовка и пистолет предназначались для охраны Аи.
Не успела я наспех отдать это приказание, как на меня грудой кирпичей
обрушилась жестокая истина: я, малышка невыросшая, отвечаю теперь за жизнь
четверых человек. Поначалу мое распоряжение казалось не только логичным,
но и необходимым и осуществимым: Джейкоб будет охранять меня, Зебби будет
охранять Дити, мужчины - друг друга.
Но я кое-что упустила из виду. Ведь мой приказ требовал: а), чтобы
один мужчина с винтовкой всегда находился при машине; б) чтобы время от
времени наши мужчины оба отходили от машины.
Поскольку это невозможно, я внесла поправку: когда мужчины уходят по
естественной надобности, мы, женщины, запираемся в машине. Откуда мне было
