дико закричал. Падая, сотрясаемый приступами рвоты, Мэтт не
сомневался, что освещение вышло из строя в результате катастрофы; на
этот раз они уж точно разобьются о скалы каньона. Это, однако,
почему-то не казалось важным для Мэтта.
Он погрузился в черный водоворот пятикратной силы тяжести, когда
кабина замедлила падение, и Мэтт понял, что уцелел и на этот раз. Эта
мысль не принесла облегчения - все его внимание было сконцентрировано
на том, чтобы вздохнуть грудью, зажатой в чудовищных тисках. Подъем к
вершине утеса - сначала при двукратной силе тяжести, потом при
нормальной - показался ему легкой прогулкой, если не считать того
момента, когда перед самой остановкой снова на мгновение наступила
невесомость и пустой желудок запротестовал.
В кабине вспыхнул свет, и через открывшуюся дверь снова вошел
курсант. Его взгляд остановился на юноше, сидевшем рядом с Мэттом.
Лицо юноши было залито кровью, струившейся из носа и ушей. Кандидат
посмотрел на подошедшего курсанта и махнул рукой, будто уговаривая его
отойти.
- Я могу выдержать это, - запротестовал он едва слышно. - Пусть
продолжают тесты.
- Конечно, сможете, - ответил курсант неожиданно мягким голосом,
- но не сегодня. Не расстраивайтесь, - добавил он, - это не значит,
что вы потерпели неудачу.
Курсант осмотрел остальных, затем позвал офицера. Они
посоветовались о чем-то шепотом, и еще один юноша был наполовину
вынесен, наполовину выведен из кабины.
- Кому нужны новые санитарные пакеты? - спросил курсант.
- Мне, - произнес Мэтт слабым голосом. Ему быстро заменили пакет,
и Мэтт дал себе слово больше никогда не есть за завтраком жареный
хлеб, размоченный в молоке.
- Семикратная сила тяжести! - объявил курсант. - Кто хочет -
может отказаться, остальным приготовиться, - и он снова начал
перекличку. Мэтт приготовился отказаться, но услышал, к своему
удивлению, как сказал "готов", когда курсант назвал его фамилию.
Курсант вышел из кабины и закрыл дверь до того, как Мэтт решил
передумать. Теперь в кабине осталось всего шестеро.
Когда сила тяжести постепенно увеличилась в семь раз, Мэтту
показалось, что освещение в кабине снова погасло. Теперь его тело
весило тысячу фунтов. Но как только кабина сорвалась вниз с вершины
утеса, внутри стало светло; Мэтт понял, что на мгновение потерял
сознание.
На этот раз он решил считать секунды, чтобы определить
продолжительность падения и избавиться от пугающего чувства
бесконечной невесомости, но не сумел оправиться после колоссальной
нагрузки. Даже боль в желудке казалась какой-то далекой. Падаем...
падаем...
Снова гигантская рука сжала грудь, вытеснила кровь из мозга и
погасила свет. На этот раз окончательно...
- Как вы чувствуете себя? - Мэтт открыл глаза и увидел, как все
перед ним двоится. Он с трудом понял, что над ним склонился курсант.
Мэтт попытался ответить. Курсант исчез: он почувствовал, что его
подняли и несут.
Кто-то вытер его лицо прохладным влажным полотенцем. Мэтт сел и
увидел медсестру, стоящую рядом.
- С вами все в порядке, - приветливо сказала девушка. - Держите
это, пока не остановится кровотечение из носа, - и дала ему полотенце.
- Хотите встать?
- Да, спасибо.
- Обопритесь на меня. Выйдем на свежий воздух. Сидя на поляне под
яркими лучами солнца, Мэтт прижимал к лицу влажное полотенце и
чувствовал, что к нему возвращаются силы. От края утеса, огороженного
поручнями, доносились взволнованные голоса всякий раз, когда
серебристая кабина устремлялась вниз. Он сидел, наслаждаясь солнечным
теплом, и думал, стоит ли стремиться к карьере офицера Космической
Патрульной Службы.
- Эй, Мэтт! - Он открыл глаза. Перед ним стоял Текс, бледный и не
слишком в себе уверенный. На груди его комбинезона виднелось пятно
крови. - А, это ты, Текс. Значит, и тебе досталось.
- Да уж это точно.
- При скольких "джи"?
- При семи.
- И мне тоже. Что ты думаешь обо всем этом?
Да не знаю... - Текс заколебался. - Жаль, что мой дядя Боди не
пробовал такого. Думаю, он не стал бы постоянно рассказывать о том,
как он однажды схватился с гризли.
Во время обеда стол оказался наполовину пустым. Мэтт думал о тех,
кто отсеялся - что они чувствовали - разочарование или облегчение?
Он был голоден, но ел мало, так как знал, что их ждет после обеда
- первое знакомство с ракетными полетами. Мэтт ожидал этого этапа
испытаний с нетерпением. Полет в космос! Непродолжительный, но
все-таки настоящий космический полет. Он старался убедить себя, что,
даже если не выдержит испытаний, уже то, что он совершит полет в
космос, стоит затраченных усилий. Впрочем, теперь Мэн не был в этом
уверен - прогулка "по ухабам" изменила его точку зрения на профессию
космонавта. У него появилось новое, хотя и мрачное уважение к
ускорению, и он больше не считал боязнь невесомости чем-то забавным;
наоборот, его не покидали сомнения, сумеет ли он когда-нибудь
привыкнуть к невесомости. Ему было известно, что некоторые никогда не
могли к ней привыкнуть.
Его группе надлежало прибыть на космодром в Санта-Барбаре в
половине третьего. Оставался еще час - целый длинный, бесконечный час,
в течение которого ему оставалось только волноваться и беспокоиться.
Наконец подошло время спуститься вниз, выстроиться, ответить на
перекличке и отправиться к космодрому по двигающейся дорожке.
Курсант, руководивший их группой, вывел юношей на поверхность
прямо в бетонный окоп глубиной фута в четыре. Глаза Мэтта невольно
сощурились от яркого солнечного света. Беспокойство исчезло; ему не
терпелось взлететь в космос. С каждой стороны траншеи, примерно в
двухстах ярдах, стояли учебные ракеты, выстроившиеся рядами как
гигантские рождественские свечи, опирающиеся на хвостовые
стабилизаторы с острыми носами, устремленными в небо.
- Если случится что-нибудь непредвиденное, - предупредил их
курсант, - немедленно ложитесь на дно траншеи. Ни в коем случае не
проявляйте любопытства - меня специально попросили предупредить вас об
этом.
Полет будет непродолжительным - всего девять минут, причем первые
полторы минуты при включенных тяговых двигателях. Вам покажется, что
сила тяжести около трех "джи", однако на самом деле ускорение будет
равняться всего двойной силе тяжести, потому что мы все еще близко к
Земле.
Через девяносто секунд двигатели включатся, и ракетный корабль
будет двигаться со скоростью мили в секунду. В течение еще трех минут
корабль продолжит движение по инерции и поднимется еще на сто миль,
достигнув, таким образом, высоты в сто пятьдесят миль. Затем начнется
падение на Землю в течение еще трех минут, торможение с помощью
включенных ракетных двигателей и приземление на исходе девятой минуты.
Посадка летательного аппарата без помощи крыльев, позволяющих
управлять полетом, на планете с такой значительной силой тяжести, как
Земля, - дело непростое. Она будет осуществляться автоматически, но в
кабине ракетного корабля будет находиться пилот, постоянно сверяющий
процесс полета и приземления с разработанным планом. В случае
необходимости он может принять управление на себя. Вопросы?
- Это - космические корабли с атомными двигателями? - спросил
кто-то.
Курсант фыркнул: "Такие малютки? Нет, они работают на обычном
ракетном топливе - это ясно по их конструкции. Двигатели этих кораблей
питаются одноатомным водородом. Эти корабли очень похожи на первые
большие ракеты, построенные людьми; исключением является только
переменная тяга, так что пилоту и пассажирам не угрожает опасность
быть раздавленными растущей силой тяжести при изменении массы
корабля".
С башни управления полетами взлетела зеленая сигнальная ракета.
- Следите за вторым кораблем от конца, в северном ряду, - дал
совет курсант.
У основания вертикально стоящего корабля внезапно вспыхнуло яркое
оранжевое пламя, ослепительное, как солнце. "Смотрите, он взлетает!" -
послышался чей-то возглас.
Корабль оторвался от поверхности космодрома и начал величественно
подниматься на столбе бушующего пламени. Грохот работающего ракетного
двигателя достиг Мэтта и, казалось, физически надавил на него. Шум
напоминал рев гигантской паяльной лампы. На вершине контрольной башни
мигнул прожектор, и корабль продолжил свой полет: все выше и выше, с
плавным ускорением - настолько плавным, что было трудно понять,
насколько велика его скорость; через несколько секунд, однако, рев
двигателя затих в вышине. Мэтт смотрел теперь прямо в зенит, следя за
уменьшающимся искусственным солнцем.
И вот корабль исчез. Мэтт закрыл рот и начал отворачиваться в
сторону, так как его внимание привлек ледяной белый след, оставленный
кораблем, прорезающим стратосферу. Под воздействием ветров, постоянно
бушующих на такой высоте, этот след, похожий на змею, извивался и
рассеивался.
- Все! - послышалась команда курсанта. У нас нет времени ждать
его приземления.
Следуя за курсантом, они спустились вниз, прошли вдоль подземного
коридора и вошли в кабину лифта, который поднял их к поверхности и
продолжал подъем на выдвинувшемся вверх гидравлическом стержне. Кабина
лифта остановилась у борта космического корабля. Мэтт с изумлением
увидел, насколько огромен корабль.
Дверца в борту корабля откинулась наподобие подъемного моста,
кандидаты прошли по нему внутрь корабля: курсант поднял дверцу-мост и
закрыл ее, потом спустился вниз в опустевшем лифте.
Они оказались в коническом помещении. Над их головами в своем
кресле полулежал пилот. На полу помещения, вокруг них, располагались
кресла для пассажиров.
- Размещайтесь в креслах! - скомандовал пилот. - И сразу
пристегивайтесь ремнями.
Десять юношей, толкая друг друга, устремились к креслам, но вдруг
один из них остановился, заколебался и поднял голову к пилоту.
- Э-э, мистер! - произнес он.
- В чем дело? Занимайте кресло и застегните ремни.
- Я передумал и решил остаться на Земле.
Пилот произнес несколько фраз, не входящих в состав изысканного
офицерского лексикона, потом повернулся к пульту управления.
- Башня! Заберите одного пассажира из номера 19. Он выслушал
ответ и рявкнул: "У нас нет времени менять план полета. Пошлите взамен
массу." - Пилот бросил в сторону одиноко стоящего юноши: "Какой у вас
вес?"
- Э-э, сто тридцать два фунта, сэр.
- Сто тридцать два фунта, и побыстрее! - произнес пилот в
микрофон. Повернувшись к юноше, он произнес: "А вы поспешите уйти с
корабля, потому что, если из-за вас у меня сорвется время взлета, я
сверну вам шею!"
Через несколько мгновений открылся люк, и внутрь корабля вбежали
три курсанта. Двое несли мешки с песком, третий держал в руках
свинцовые бруски. Они быстро уложили мешки на кресло и закрепили
бруски на его ручках.
- Сто тридцать два фунта! - объявил один из курсантов.
- Теперь вон с моего корабля! - огрызнулся пилот и повернулся к
щиту управления.
- Не злись, Гарри, предохранители сгорят, - посоветовал курсант
пилоту. Изумленный Мэтт не верил своим ушам, потом пришел к выводу,
что пилот корабля - тоже курсант. Тройка вышла наружу, и люк
захлопнулся. Юноша, который решил отказаться от полета, ушел вместе с
ними.
- Приготовиться к взлету! - скомандовал пилот и внимательно
осмотрел пассажиров.
- Пассажиры на местах и пристегнуты ремнями, - произнес он в
