нацепила их на нос.
- Дивная вещь, - молвила, наконец, Луринду. И поднесла
рамку к Ицхаку.
Мы замерли. Рамка, помедлив, качнулась и вдруг начала
вращаться.
Ицхак смотрел на рамку и изо всех сил старался не
выглядеть полным дураком. Впрочем, это плохо ему удавалось.
Луринду рассмеялась. Зубы у нее крупные, лошадиные.
- Да ну вас!.. - с досадой вскричал Ицхак. - Только бы потеху
устроить...
- Ты сам явился не один. Ты сам привел сюда Луринду, -
сказал я. - Пришел бы один, не выглядел бы дураком в глазах
любимой женщины.
Ицхак багрово покраснел. Схватил Луринду за руку и вырвал
у нее рамку.
- Ваши фокусы!.. - рявкнул он. - Да она на живое тепло
реагирует!.. Там, небось, какой-нибудь фотоэлемент...
- Там нет фотоэлемента, - сказала Луринду. - Я проверяла.
- Все равно... ее к кому ни поднеси, завертится, - упрямо
повторил Ицхак и поднес рамку к самому носу близорукой девицы.
И тут...
С тихим гудением рамка начала набирать обороты.
Поначалу мы онемели. Потом Цира встала. Она очень
побледнела. Теперь она смотрела на Луринду с неприкрытой
злобой. Я видел, что ее гложет зависть.
- Поздравляю, - сухо сказала наконец Цира и отобрала у
Луринду рамку. - Ты тоже Энкиду, девушка.
Луринду сняла очки.
- А нельзя это как-нибудь проверить более точно? То есть, я
хочу сказать - более наглядно?
- Можно, - еще суше процедила Цира. - Собственно, для
этого мы и пригласили Ицхака... одного, без спутников.
- Цира, - встрял Мурзик. - Так ведь радоваться надо, что еще
одного скрытого Энкиду выявили...
- Я и радуюсь, - сказала Цира злобно.
- Да нет, подруга, ты завидуешь, - заявил Мурзик. -
Последнее это дело - завидовать. Брось. Ты и без Энкиду хороша...
Лучше тебя я и не знал никого, ни в этой жизни, ни в какой другой.
- Кроме сотника, - все еще сердясь, сказала Цира.
- Там другое, - отмахнулся Мурзик.
Цира помолчала немного. Я решил ей помочь.
- Дело в том, что наша Цира умеет отправлять людей в
путешествие по их прошлым жизням. Цира - маг высшего
посвящения... Ей многое доступно.
- Чего? - протянул Ицхак. - И сколько денег она делает на
своей магии?
Глядя в сторону, Цира молвила ледяным тоном:
- Представьте себе, немало.
- Ну? - иронически произнес Ицхак и искривил бровь. - И
насколько немало?
- Мне хватает, - отрезала Цира.
- Так у вас, моя дорогая, и потребности, небось, как у
птички... Запудрить носик да скушать пряник...
- Помолчи пока, - сказал я Ицхаку. - У тебя, кроме бизнеса,
есть что-нибудь за душой?
- Моя семитская гордость, - сказал Ицхак.
- Пусть твоя семитская гордость посоветует тебе не молоть
глупостей, - сказал я. - По крайней мере, ближайшую стражу.
Ицхак замолчал. Видать, к гордости своей прислушиваться
стал. Я задумался на миг, что я буду делать, если гордость
присоветует Ицхаку начистить мне рыло. А она, гордость Ицхака,
может. Еще как может. Потому что любимая женщина - рядом. Все
видит и все слышит. И, возможно, ждет от него, Ицхака, геройских
подвигов.
А Луринду встала, тряхнула волосами, поправила очки.
- Цира, - проговорила она и поглядела прямо на нашу Циру, -
я прошу вас отправить меня в прошлую жизнь. В ту, где я была
Энкиду... Если это, конечно, возможно.
Несколько мгновений Цира сверлила ее глазами. Потом
холодно сказала:
- Это возможно.
* * *
Луринду лежала на моем диване, закутанная в мое одеяло.
Все остальные сидели на полу. Мурзик расстелил для нас свое
одеяло, чтобы не на голый, значит, пол вавилонским гражданам
садиться.
Пришла кошка, устроилась в дверях, обмахнулась хвостом и
вытаращилась. Котята - слышно было - бесчинствовали на кухне.
Роняли что-то.
Цира добросоветстно отправила плоскогрудую девицу в седые
дали, и теперь Луринду рычала и злобилась не хуже нас с
Мурзиком. Она говорила на языке Энкиду. Только голос у нее
остался женский, тоненький. Мы с Мурзиком хорошо понимали, о
чем она. Программистка из хорошей семьи рвала на части диких
быков. Потом воровала скот у жалких пастухов и похвалялась этим.
Съела кого-то живьем, и это ее насмешило. Исполнила
исступленную пляску у костра. Погрозила богам кулаками.
Обломала ветки у священного дерева. Совершила еще серию
подобных бессмысленно-героических деяний. И пребывала от того в
упоении...
Наконец Цира вернула ее назад и в изнеможении опустилась
на мои руки.
- Мурзик! - крикнул я. - Воды!..
Мурзик принес стакан воды. Набрал в рот и фыркнул на
Циру - чтоб очнулась. Цира очнулась и обругала Мурзика. Мурзик
сконфузился.
Цира уселась у меня на коленях. Она мелко дрожала, как
маленькая птичка.
Кошка, подумав, ушла.
Я погладил мага высшего посвящения по волосам и поцеловал
в висок. Когда я наклонился над лицом Циры, я увидел, что возле
ее глаза еще осталось желтоватое пятно.
Луринду застонала на диване. Открыла глаза. Нащупала и
нацепила на нос очки.
- Ого! - промолвила она. Я отметил, что она очень быстро
пришла в себя и мгновенно обрела способность к иронии. Немногим
это удается, особенно после первого потрясения. - Вот это было
да! Арргх!..
Она посмотрела по сторонам и попросила горячего. Мурзик
сходил на кухню и принес ей чаю.
- Как впечатления? - хмуро спросила Цира, сидя у меня на
коленях.
- Потрясающе! Все это, - она неопределенно махнула рукой,
имея в виду мою тесную комнатку, - кажется теперь таким серым,
таким тусклым, маленьким... после того... Какой молодой мир!
Какой огромный человек!.. Как близки были боги!.. Какой...
Неужели это - я?
Она вытянула руки, посмотрела на свои пальцы, на кольцо.
Вздохнула. Мечтательно завела глаза за толстыми стеклами.
Ицхак глядел на нее недоверчиво.
- Ну и что? - заявил он наконец. - Вы погрузили ее в
гипнотический транс. Она заснула. Любой бы заснул. Во сне
хрипела, давилась и издавала неприятные, нечеловеческие звуки.
Потом очнулась. Рассказывает свой сон. По-вашему, это должно
меня убедить в том, что мой программист - Энкиду?
- И не только она, - убежденно сказал я. - Но и ты, Изя. Ты
тоже. Отчасти.
Ицхак покрутил пальцем у виска. Что-то больно часто стал он
повторять этот жест. В отношении меня, я имею в виду.
* * *
На следующий день я взял Мурзика с собой в офис. Мурзик
откровенно перетрусил. По дороге несколько раз пытался попасть
под машину и оказаться, таким образом, в травматической
больнице.
Офис устрашил его даже больше, чем я подозревал. Мне
пришлось тащить Мурзика в кабинет к Ицхаку едва ли не волоком
по гладкому белому полу.
Ицхак сидел на столе и смотрел в окно на голубей.
- Можно? - спросил я, входя и втаскивая за собой Мурзика.
Ицхак повернулся в нашу сторону. Покачал ногой. Молча
кивнул на диван.
Я утопил Мурзика в диване, а сам сел в кресло для
посетителей.
- Ну так что, - сказал я, - ты еще не передумал брать
Мурзика на работу?
Ицхак вытащил из-под стопки бумаг пачку документов,
перелистал, скрепил степлером.
- Держи, - сказал он мне. - Рабовладелец.
Я тихонько зашипел. Шутки Изи начинали действовать мне на
нервы. Ему-то мамочка никаких рабов не дарит. Ему-то не
приходится тратить целое состояние на то, чтобы от этих рабов
избавиться.
Мурзик сидел на краешке дивана и имел несчастный,
всклокоченный вид.
- Забери, - сказал я, бросая документы Мурзику. - Сам
будешь все оформлять. Мне некогда.
Мурзик осторожно взял бумаги. Можно было подумать, что я
бросил в него что-то ядовитое.
- Вы мне хоть растолкуйте, господин, - жалобно сказал он, -
про что тут написано... Как бы впросак, значит, не попасть...
- А он у тебя, что, Баян, неграмотный? - осведомился Ицхак.
- А зачем ему грамота? - удивился я. - Полы мыть грамота не
нужна.
- Да? А если какой-нибудь документ случайно... на пол
попадет, должен, по-твоему, квалифицированный уборщик понять,
важный это документ или неважный?
- Уборщику лучше не понимать. Вдруг документ секретный?
- А мы ему язык отрежем, чтобы не разгласил...
- Так если он грамотный, он написать может и разгласить
письменно...
- А мы ему пальцы отрежем, чтобы не...
- А как он будет пол мыть, если мы ему пальцы отрежем?..
Мурзик шумно икнул, сидя на диване. Мы с Изей перестали
препираться и поглядели на моего раба. Он был бледно-зеленого
цвета. Помолчав, сполз с дивана и на подгибающихся ногах
приблизился к Ицхаку. Протянул ему бумаги.
- Это... - сказал Мурзик.
- Да перестань, - сказал Ицхак. - Это мы с Баяном так, для
трепа.
Мурзик мялся. Я видел, что он не вполне верит Ицхаку. Я бы
тоже на его месте Ицхаку не верил.
- Мурзик, - строго сказал я. - Возьми документы. Ты обязан
их оформить и получить справку о трудоустройстве. Без этого я не
смогу тебя освободить.
- А может, и того... - пробормотал Мурзик.
- Молчать! - рявкнул я. - Сам все знаешь, так что лезешь с
глупыми вопросами...
Ицхак смотрел на нас с любопытством.
- Слышь, Баян, а что тебе так приспичило его освобождать-
то? Подумаешь - великий Энкиду... Это когда было... Быльем уж
поросло.
- Изя, - сказал я с расстановкой. Чтобы до этого
твердолобого семита дошло, наконец. - Обратись к Цире. Она
поможет тебе увидеть Энкиду. Спроси свою Луринду, в конце
концов, если мне не доверяешь... Это не опасно, но - как бы
сказать... В общем, обретение Энкиду меняет тебя... В лучшую
сторону.
- Не заметно, - фыркнул Ицхак.
- Позвони Цире, - повторил я. - Я тебя прошу.
Ицхак замялся.
- Позвони, - сказал я в третий раз. Забрал мурзиковы бумаги,
Мурзика и вышел. Изя остался сидеть на столе, покачивая ногой.
* * *
Цире он все-таки позвонил. Я понял это, потому что спустя
несколько дней - это был как раз день Мардука - Изя явился на
работу какой-то растерянный и помятый. Он явно не мог отделаться
от впечатления, произведенного встречей с самим собой -
Истинным и Великим.
Я решил помочь ему. Раскрепостить. Сделать атмосферу
более дружеской, что ли.
- Арргх, Иська, - сказал я приветливо. - Йо-ло-ахх-аннья?
- Нгхама... - растерянно ответил Ицхак. - Йо ангья эннл'гхама
ахха-а...
- Йо-ло, ребята! - крикнула Луринду, бросая сумочку на стул
возле своего рабочего места. - Энн хха-хама?
- Харркья! - ответил я.
А Ицхак, чтобы скрыть смущение, рассмеялся.
Теперь нас было уже четверо - обретших Энкиду. И все мы,
по странному стечению обстоятельств, работали в фирме "Энкиду
прорицейшн".
Именно этой теме было посвящено небольшое заседание
троих Энкиду, собравшихся за одним столиком в кафе во время
обеденного перерыва. Жопа у меня еще приятно гудела после
общения с проводками. И, как всегда после приемки
прогностирующих ветров, я ощущал жгучий голод.
Мы разговаривали на нашем родном языке. Во-первых, нам
было приятно говорить на этом языке. Во-вторых, даже случайно
никто не смог бы нас подслушать. А нам до поры не хотелось,
чтобы кто-нибудь узнал, о чем мы говорим.
- Может быть, вовсе и не случайно, что все мы сошлись под
одной крышей, - сказала Луринду, потягивая молочный коктейль. -
Может быть, в этом есть некая закономерность...
Ицхак посмотрел на нее с откровенной и жадной тоской.
Луринду вдруг осерчала:
- Да ты не слушаешь, Изя! О чем ты думаешь?
- О нас с тобой, - послушно сказал Ицхак.
- Думай лучше об Энкиду.
- Я и думаю об Энкиду. Если мы с тобой оба являемся
Энкиду, то...
- Ну, ну. Договаривай, раз уж начал.
- Уместно ли нам трахаться, Луринду? Может ли великий
