грудью, красивый кудрявый парень с невероятно чумазой физиономией,
крикнул:
- Эй, ты! Чего смотришь? Давай, помогай!
Другой, невысокий, плотный, лет двадцати семи, удивленно обернулся к
кричавшему.
- С кем это ты разговариваешь, Хилле?
Хилле махнул рукой в сторону развалин.
- А вон, спрятался... - Он снова поглядел на Синяку. - Будет
притворяться. Лучше иди по-хорошему.
- Он же не понимает, - сказал невысокий.
Синяка сжал зубы. Отсиживаться в развалинах и дальше было глупо, раз
его обнаружили. Хромая, он выбрался на площадь.
- Ну и рожа, - пробормотал неумытый Хилле и закашлялся.
Синяка посмотрел на него, словно издалека, шевельнул губами, но не
произнес ни слова. Он спокойно взялся за колесо и налег плечом рядом с
кашляющим солдатом, который был с ним одного роста, но шире примерно в два
раза.
Толкая единорог, Синяка почти не думал о том, что находится среди тех
самых людей, с которыми два дня назад сражался у Черных ворот и которые
убили почти всех его товарищей. Сейчас Синяку занимало совсем другое. В
его жизни было много необъяснимых странностей, которые в свое время
привели его в приют для неполноценных детей и которых он старался не
замечать. Начиная с цвета кожи и заканчивая тем, что он понимал все, о чем
говорили Завоеватели. Всю свою короткую жизнь Синяка прожил в Ахене. Он ни
разу не бывал за пределами города и уж конечно не знал ни слова ни на
каком языке, кроме своего родного. И тем не менее, чужая речь не казалась
ему сейчас незнакомой. Он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли.
Возле круглой башни отряд остановился. Это была старинная башня,
сложенная из необработанных булыжников, между которыми клочками торчал
темно-зеленый мох. Из бойницы свешивался грязный белый флаг.
Горожане не трогали башню много лет, ибо с незапамятных времен она
служила местом обитания беспокойного духа Желтой Дамы. Когда-то Желтая
Дама была настоящим привидением, коварным и опасным, но с тех пор, как она
начала бродить по каменным плитам и винтовым лестницам башни, прошло уже
около тысячи лет, и за это время Желтая Дама изрядно поутихла и, в конце
концов, превратилась в полупрозрачную тень.
Завоеватели, разумеется, этого знать не могли. Заманчивая мысль
расположиться на отдых в башне и занять ее, опередив другие отряды,
отчетливо проступила на их обветренных лицах. Занимать брошенные
горожанами дома не хотелось - опыт непрерывных войн приучил их не
поворачиваться к завоеванным городам спиной. Башня казалась идеальным
местом: крепкие стены, узкие бойницы, тяжелая дверь, за которой можно
спокойно заснуть, - чего еще желать?
Оборванные, с пятнами пота на куртках, многие с повязками серого
полотна на ранах, они молча смотрели на своего командира и ждали его
решения.
Командиром передового отряда, который сошел на ахенский берег с борта
драккара "Медведь", был невысокий плотный человек лет сорока с длинными
смоляно-черными волосами и блестящими карими глазами. Солдаты называли его
между собой запросто Косматым Бьярни, о чем тому, несомненно, было хорошо
известно.
Бьярни задумчиво смотрел на свое воинство. С ним в поход вышло сто
человек. Сейчас на центральной площади завоеванного Ахена стояли
восемьдесят семь. Остальных он потерял в сражениях, а двое умерли от
горячки еще в начале похода.
Вот белобрысый Норг, могучий парень в серой куртке без рукавов,
наброшенной поверх кольчуги. Рядом с ним мрачноватый тощий Хильзен,
темноглазый смиренник. Хильзен морщится: у форта он был ранен в руку, и
Норг, добрая душа, сделал ему перевязку, на которую смотреть без
содрогания было невозможно. Чуть поодаль Тоддин-Из-Дерева, светловолосый,
ленивый и непробиваемо спокойный, стоит и поглядывает исподлобья ясными
глазами. Хилле Батюшка-Барин привалился к единорогу и задумчиво шевелит
пальцами ног, высовывающимися из дыры в сапоге.
Усталые, грязные, голодные - непобедимый отряд Завоевателей с
драккара "Медведь".
Бьярни негромко сказал:
- Лучше этой башни нам здесь ничего не найти.
Завоеватели одобрительно загалдели. Хильзен потрогал рукоять меча и
загадочно улыбнулся. Одна из его многозначительных улыбочек, что так
выводили из себя Норга.
- Не стоит торопиться, - как всегда, спокойно произнес Тоддин, и
Бьярни повернулся в его сторону. - Там вполне может быть засада. Лучше
дождаться ребят с "Черного волка"...
- И потом они сами займут нашу башню, - перекосившись не то от боли в
руке, не то от неприятной мысли, вмешался Хильзен.
Синеглазый юноша неожиданно усмехнулся и опустил голову. Заметив это,
Бьярни вспыхнул и резко схватил его за плечи.
- Ты понял, о чем мы говорили! - сказал он.
Синяка отмолчался.
- Ты понял! Понял! - повторял капитан. Левой рукой он уже вытаскивал
нож. - Говори! Ты понял?
Юноша нехотя сказал:
- Да.
Бьярни поднял ножом его подбородок.
- Откуда ты знаешь наш язык? Лазутчик?
- Оставь парня, - вмешался Тоддин.
Капитан сильно встряхнул свою жертву. Смуглое лицо слегка
поморщилось, но ни тени страха не мелькнуло в ярко-синих, как пролитые
чернила, глазах.
Косматый Бьярни посмотрел на него с недобрым интересом.
- Так откуда ты знаешь наш язык?
- Я не могу объяснить, - сказал Синяка. - Просто... - Он махнул
рукой, из чего можно было заключить, что язык Завоевателей носился в
воздухе где-то неподалеку.
- А сквозь стены видишь? - поинтересовался Норг и шмыгнул носом.
Юноша обернулся к нему и ответил вполне дружелюбно:
- Ты хочешь знать, есть ли в башне люди? Нет, людей там нет. И не
было вот уже несколько столетий.
- Стало быть, мы можем ее занимать? - уточнил Норг.
- Да, - медленно произнес молодой человек, - если не боитесь...
Хильзен задрал подбородок и язвительно поинтересовался:
- Кого же нам здесь бояться?
- Призрака Желтой Дамы, - объяснил юноша. - Довольно неприятная
особа, так рассказывают.
На площади грянул здоровый дружный хохот.
- Малыш, - снисходительно произнес Хильзен, которому едва исполнилось
девятнадцать лет, - если у вас в городе все такие, как ты, то я не
удивляюсь, что мы вас побили...
Синяка не обиделся. Подождав, пока перестанут смеяться, он спокойно
сказал:
- У нас таких больше нет.
Косматый Бьярни поманил его пальцем. Горожанин подошел ближе, не
опуская глаз.
- Как тебя зовут, мальчик? - спросил капитан.
- Синяка.
- Это имя или прозвище?
Синяка немного подумал.
- Имя, - сказал он наконец.
Бьярни положил тяжелую ладонь ему на плечо. Покосившись, Синяка
увидел на волосатой лапе капитана широкий кожаный браслет, утыканный
шипами.
- Так вот, Синяка, пойдешь с нами в башню. Не исключено, что ты ценой
своей жизни хочешь погубить доблестных парней с "Медведя". Но больно уж
неохота отдавать башню волчарам.
Синяка не выразил ни удивления, ни страха. Он повернулся и зашагал к
тяжелой двери, на которой даже не было замка, потом остановился и поманил
к себе могучего Норга. Норг уперся в мостовую, расставив пошире ноги в
почти новых кожаных сапогах, и потянул дверь на себя. Несколько минут он
пыхтел и медленно багровел, затем дверь подалась с адским скрежетом. Норг
ворвался в башню, не заметив даже, как толкнул по дороге Хильзена, который
схватился за раненую руку и безмолвно скорчился у стены, уставившись в
одну точку и приоткрыв рот. Синяка обошел его и оказался в пыльном сумраке
башни у винтовой лестницы.
- Ну, где ты там? - хрипло шепнул из темноты Косматый Бьярни.
Откуда-то из-под лестницы зашелся кашлем Хилле Батюшка-Барин.
- Иди вперед, - приказал Синяке Бьярни.
Без колебаний Синяка быстро побежал наверх, и под его ногами винтовая
лестница исполнила старинную гальярду, причем, фальшивила и иногда
путалась в диезах. За Синякой затопали сапоги Завоевателей, и башня
огласилась какофонией звуков.
Один за другим они появлялись в большом круглом зале на втором этаже.
Синяка ждал новых хозяев Датского замка, стоя посреди зала, - высокий,
по-детски легкий, с бесстрашными глазами одного цвета с осенним ветреным
небом, светящимся в бойнице.
Справа громоздился древний доспех - с широкими лапами, мощной грудью
в обручах из дутого железа, он стоял, слегка присев на полусогнутых ногах
и растопырив руки. Казалось, он хочет схватить Синяку за плечи.
К доспехам вела цепочка следов, отпечатавшихся в густой пыли. Только
теперь, увидев следы и поглядев на мальчика со стороны, Бьярни заметил,
что он босой. Светло-серые армейские штаны Синяки были покрыты снизу
коркой засохшей глины.
Пыль лежала везде - не только на каменном полу, но и на доспехах, на
огромных грубых столах и лавках, сваленных в углу. Выцветшие ветхие
гобелены, висевшие на стенах, расползались от одного только прикосновения
пальцев (можно добавить, что то были пальцы хозяйственного Тоддина).
Хильзен разбежался и легко вскочил на стол, грохнув сапогами. Стол
даже не крякнул - предки нынешнего хилого племени ахенцев делали мебель на
славу. Бьярни покосился на Хильзена с еле уловимым одобрением.
Под столом кучей лежала старинная серебряная посуда. Судя по
некоторым характерным пятнам, так и не вымытая после последней трапезы, со
времени которой протекло уже несколько столетий. Желтая Дама как раз
появилась во время пиршества и выгнала людей из замка навсегда.
- Недурно, - кратко заключил Косматый Бьярни и жестом велел Синяке
подниматься на третий этаж.
Синяка без малейших колебаний повиновался, сверкнув на лестнице
босыми пятками. Бьярни тяжеловесно ступал за ним.
На третьем этаже они обнаружили склад оружия тысячелетней давности.
Завернутые в истлевший ковер, под окном-бойницей лежали огромные мечи.
Многие даже не заржавели - в башне было сухо. Хильзен толкнул ногой ковер
и задумчиво поглядел на рассыпавшиеся по полу клинки.
В другом углу навалом лежали копья, пики и несколько тяжелых алебард.
Синяка хотел было взять одну, но едва не отрубил себе ногу.
- Да, тут можно разместиться, - сказал Бьярни. Он еще раз оглядел
большую комнату и прищурился с удовольствием. - Только сначала нужно
убрать пыль, а то задохнемся.
Норг покровительственно потыкал в Синяку пальцем.
- И никакие призраки нам не указ.
На секунду в комнате стало тихо, и вдруг снизу донесся звон металла и
отчаянный вопль Хилле, в котором смешались страх и боль. Бьярни мгновенно
схватил Синяку за волосы, подтащил к себе и приставил нож к его горлу.
- Все-таки там была засада, - сказал он. - Змееныш.
Хильзен, придерживая меч в ножнах, подскочил к лестнице, склонился и
крикнул:
- Хилле! Ты жив?
Снизу залязгало. Потом послышался басок Хилле:
- Ну.
- Что там у тебя случилось?
Лязг возобновился. Потом Хилле сказал:
- А, мать его. - И закашлялся. - Доспех упал, зараза. - Он гулко
чихнул несколько раз, после чего вкусно шмыгнул носом.
Косматый Бьярни медленно отпустил Синяку. Юноша тряхнул головой и, не
сказав ни слова, отошел к стене. Внизу Хилле Батюшка-Барин принялся
кашлять и ругаться. Потеряв терпение, Хильзен легко сбежал по лестнице.
Через несколько секунд за ним последовали и остальные.
За упавшим доспехом обнаружилась печка, построенная в более поздние
времена. Это было круглое металлическое сооружение, покрытое облупившейся
грязно-синей краской, довольно безобразное на вид. Судя по всему,
последние обитатели башни стыдливо прикрывали ее старинными доспехами,
