Вальхейм оттащил его за выступ, и в тот же миг ворота рухнули и придавили
двоих ополченцев. Из-под тяжелого, обитого железом дерева остались торчать
уродливо вывернутые ноги в сапогах, разбухших от крови.
Крича и грохоча сапогами по гулкому железу поверженных ворот, в форт
ворвались Завоеватели. Бегло осмотревшись по сторонам и добив торопливым
выстрелом раненого, они бросились к приземистой квадратной башне, где были
склады оружия и припасов. Один из захватчиков, рыжий, со всклокоченной
бородой, в плотном кожаном шлеме, вдруг остановился, метнулся в сторону и
резко сказал что-то на своем языке. Ему ответил невнятный голос; Вальхейм
понял, что говорит кто-то из ахенских ополченцев. Рыжий засмеялся. Донесся
одиночный выстрел. Потом больше никто не стрелял.
Капитан нагнулся, ощупал парнишку, и когда тот тихонько застонал,
закрыл ему рот ладонью. Лучше бы ты оказался мертвым, дружок, подумал
Вальхейм и взвалил солдатика себе на плечи. Будь раненый потяжелее,
Вальхейм, возможно, бросил бы его, но парнишка оказался легким, как
ребенок. Сквозь мокрую от пота рубашку проступали острые лопатки.
Еще раз оглядевшись, Вальхейм побежал к воротам и едва не споткнулся
о ноги убитого ополченца. Капитан был уверен, что сейчас его обнаружат и
пристрелят, и когда он очутился за воротами, никем не замеченный, это
показалось ему чудом.
Отдышавшись, Вальхейм свернул на Третью Морскую.
Не успел он пройти по улице и двадцати шагов, как башня взлетела на
воздух. Вальхейма отбросило к невысокой каменной ограде, из-за которой
выглядывал верхний этаж дома с балконом и круглым чердачным окном. От
удара Вальхейм закашлялся, потом обтер рот ладонью, тряхнул головой и пнул
ногой ворота, висевшие на одной петле. Ворота упали, и капитан
беспрепятственно проник во двор.
Его обступила тишина. Жители покинули этот дом, как только
Завоеватели начали обстреливать форт и несколько ядер разворотило два дома
по соседству. По периметру двора росли липы. Между деревьев на веревке все
еще висело оставленное белье. Оно успело запачкаться. Желтые и бурые
листья лежали на земле и ступеньках крыльца.
Вальхейм опустил раненого на землю и тяжело рухнул рядом.
Пронзительно звенело в ушах от хрустальной тишины. Тишины, которая всегда
сопутствует осени, что бы ни творилось в беспокойном мире людей. Вальхейм
закрыл лицо руками.
Солдатик застонал, сильно вздрогнул и пошарил вокруг себя, как будто
искал что-то в опавших листьях. Вальхейм отнял ладони от лица и бросил на
него недовольный взгляд. Идти сейчас по городу опасно - в районе Морских
улиц полно Завоевателей. Нужно дожидаться ночи и пробираться к дому, в
центр Ахена. Анна-Стина разберется.
Подумав о сестре, Вальхейм поморщился, как от боли: она, конечно,
слышала взрыв и уж наверное догадалась, что он означает. Ладно, потерпит
до ночи. А к ночи он вернется. Если только кто-нибудь из Завоевателей не
услышит стоны и не явится сюда поглядеть, кто же это тут прячется...
Поймав на себе сердитый взгляд Вальхейма, парнишка изо всех сил сжал
кулаки. Вальхейм оторвал рукав от своей рубашки и завязал пареньку рот.
Поясом связал ему руки, поглядел в мутные светлые глаза и сказал:
- Ночью уйдем отсюда. Терпи и молчи.
Глаза раненого закрылись. Вальхейм забросал солдатика листьями, сел
рядом, положил на колени свой армейский карабин и стал ждать темноты.
Вальхейм знал, что до дома, пока светло, ему не добраться. Даже если
он оставит здесь раненого и уйдет один, шансов почти нет: он покрыт пылью
и копотью, рваная одежда запачкана кровью, своей и чужой.
В переулке послышались шаги. Вальхейм замер. Шаги приближались.
Вальхейм осторожно лег на листья и приник к карабину.
Во дворе показалась высокая фигура. Вальхейм тщательно прицелился и
только сейчас заметил, что наступили сумерки. Он надавил на спусковой
крючок. Послышался бесполезный щелчок. Вальхейм так никогда и не узнал,
почему старый верный карабин подвел его.
Завоеватель, рослый детина с висячими усами пшеничного цвета,
усмехнулся, как будто увидел нечто забавное, и произнес на своем языке
какую-то короткую фразу. Нехотя Вальхейм встал, опустив карабин дулом
вниз. Завоеватель выхватил у него оружие и жестом приказал отойти к стене.
- Погоди ты, - сказал Вальхейм, отталкивая его. Он раскидал листья и
показал Завоевателю своего раненого солдата. Капитан не хотел, чтобы
парнишка оставался здесь один, беспомощный, истекающий кровью. Пусть лучше
убьют сейчас.
Завоеватель бросил на Вальхейма одобрительный взгляд. Он слегка
отошел, чтобы было удобнее, уперся дулом солдатику в грудь и приготовился
стрелять. Светлые глаза раненого смотрели прямо на Вальхейма, и в них не
было ни страха, ни упрека, одна только покорность. Вальхейм прикусил губу.
В этот момент с улицы прогремел выстрел. Все произошло так быстро,
что Вальхейм не успел ничего понять. Завоеватель вздрогнул, колени его
подогнулись, и он безмолвно рухнул на листья, окрасившиеся кровью. Он
шевельнул рукой, вздрогнул и захлебнулся кровью, хлынувшей у него изо рта.
В сумерках Вальхейм разглядел еще одного человека. Тот быстро шел
через двор. Вальхейм метнулся к убитому и схватил его карабин. Незнакомец
поднял руку и проговорил:
- Не стреляй.
Опустив оружие, капитан смотрел, как приближается незнакомец. На
странном человеке был зеленый плащ. Широкий пояс тускло поблескивал
золотыми пряжками. На руках светились браслеты с узором в виде круто
закрученной спирали. Когда незнакомец подошел вплотную, Вальхейм разглядел
молодое загорелое лицо с узкими светлыми глазами.
Несколько мгновений незнакомец разглядывал убитого, и рот у него
дергался. Потом перевел взгляд на Вальхейма.
- Привет, - сказал незнакомец, - я Ларс Разенна.
- Ингольв Вальхейм, - буркнул капитан. Он опустился на колени возле
своего солдата и принялся развязывать ремень, которым стянул ему руки.
Разенна присел рядом, с интересом наблюдая.
- А кто это? - спросил он, наконец, указывая на раненого.
- Солдат из моей роты.
- Как его зовут, а?
Вальхейм пожал плечами.
- Он у меня с позавчерашнего дня, - пояснил капитан нехотя.
Разенна осторожно потрогал мокрую от крови одежду солдата. У него
была в двух местах прострелена левая нога. Паренек часто задышал ртом.
- Бедняга, - пробормотал Разенна. - Тебя как звать?
- Синяка, - еле слышно шепнул солдатик.
- Ну ладно, Синяка, считай, что ты выкрутился, - заявил Разенна и
победоносно огляделся, сидя на корточках. Он напоминал сейчас большую
птицу. - Я отнесу тебя на холмы, там тебя живо починят.
Синяка доверчиво смотрел на него и молчал. Но Ингольв Вальхейм
покачал головой.
- Какие холмы?
Ларс махнул рукой.
- Там, за Рекой Элизабет.
- Незачем его таскать, - сказал Ингольв. - Только мучить.
Становилось темно. Светлые глаза Ларса блестели в полумраке.
- А ты не можешь отнести его к себе домой? - спросил он наконец
капитана.
- Могу, - сердито отозвался Ингольв. - Просто ждал, пока стемнеет.
- Вот и дождался, - сказал Ларс. - Идем?
Вдвоем они подняли парнишку и взвалили его на плечо Ингольву. Раненый
так устал, что даже не застонал от неделикатного обращения.
- Уже скоро, - подбодрил его Ларс и для верности похлопал Ингольва по
плечу. - Он у нас мужик здоровый, дотащит тебя в лучшем виде, правда,
Вальхейм? Я провожу вас.
Ларс взял оба карабина. Все трое двинулись вверх по Третьей Морской.
Город был погружен в темноту, лишь в районе форта горели большие
костры, и северо-западный край небосклона светился розоватым светом. Ахен
притаился на сопках. Где-то восточнее форта ждала рассвета большая армия.
Ингольв не стал пробиваться туда - один человек ничего не решит, а шансов
добраться до своих у него почти не было.
Они шли довольно долго в сторону юго-восточных ворот и наконец
остановились возле дома на улице Черного Якоря.
Как ни был Вальхейм измотан этим бесконечно долгим днем, он все же не
мог не заметить, что Разенна совершенно не знает города. Вероятно,
охотник, живущий одиноко за Рекой Элизабет, решил Ингольв.
Они постучали, и дверь раскрылась. На пороге стояла Анна-Стина. Губы
ее побелели, на скулах горели пятна. Увидев вынырнувшего из темноты брата
с темнокожим мутноглазым оборванцем на плечах, она покачнулась, хотела
что-то сказать, но не успела. Ингольв осторожно отстранил ее и шагнул в
дом. За ним важно проследовал Разенна с двумя карабинами в руках. Дверь
тихонько захлопнулась.
Синяка тяжело дышал ртом. Ингольв дотащил раненого до дивана, уложил,
рывком придвинул диван ближе к камину. И только после этого взглянул на
сестру. Она прижалась к нему и тихонько всхлипнула, когда он провел рукой
по ее волосам.
Ларс Разенна с интересом наблюдал за этими людьми. Анна-Стина и
Ингольв были близнецами. Рослые, с темно-русыми волосами и широко
расставленными серыми глазами, брат и сестра были очень похожи друг на
друга.
Разенна неловко помялся у порога, положил карабин Вальхейма на
обеденный стол и двинулся к выходу. Анна-Стина остановила его умоляющим
взглядом и показала на кресло. Ухмыльнувшись от уха до уха, Ларс
немедленно развалился в кресле и с наслаждением потянулся. Ингольв ушел на
кухню.
Анна-Стина сняла со стены лампу и подсела на диван, направляя свет в
лицо солдата. Он застонал и замотал головой, потом поднял руку в
оторванном рукаве и прикрыл локтем глаза. Анна-Стина откинула со лба прядь
волос, посмотрела прямо на Ларса и вдруг заплакала. Ларс бросился к ней.
Губы ее тряслись, слезы текли по щекам непрерывным потоком, и она даже не
подняла руки, чтобы вытереть их. Ларс извлек из-за пояса грязную тряпицу и
растроганно принялся водить ею по мокрому лицу девушки, оставляя темные
разводы.
- Ну, что случилось, кроха? - спросил Ларс.
- Я ждала весь день... Взорвали форт... Ничего не было известно... -
с трудом выговорила Анна-Стина. - И этот парнишка... Я не знаю, я не знаю,
что с ним делать... Я даже пули вытащить не смогу, и он умрет...
- Ты не обязана все уметь, - утешил ее Ларс. - Ну, не реви, капля. Я
сейчас что-нибудь съем и побегу за своими лейб-медиками. Они его в два
счета исцелят, вот увидишь.
- За какими ме... - всхлипнула Анна-Стина, утыкаясь лицом ему в
грудь.
Он тихонько подул ей на волосы.
- Смотри, твой доходяга дрыхнет, - сказал Ларс. - Замучился, дурачок.
Он терпеливый, как полено. Дай хлебушка, а?
Анна-Стина тяжело поднялась и вытащила из буфета половину краюхи
черного хлеба. Ларс принялся жадно грызть его ровными, ослепительно белыми
зубами. За стеной на кухне деловито гудела печка. Ингольв умывался. Один
раз он выскакивал в комнату за чистой рубашкой.
Уронив руки на колени, Анна-Стина смотрела на Ларса. Тот с
удовольствием жевал, не догадываясь о том, что уничтожает сейчас ужин
целой семьи.
- Как вас зовут? - спросила она, наконец.
- Ларс Разенна.
- Какая необычная фамилия...
- Этрусская, - пояснил Ларс с набитым ртом и гордо выпрямился.
- Мне казалось, что этруски вымерли, - очень осторожно сказала
Анна-Стина.
- Вымерли, - подтвердил Ларс. - Все вымерли. Я один остался.
- Но ведь "Ларс" - ахенское имя...
- Совпадение, капля, - снисходительно откликнулся Разенна. - "Ларс"
по-этрусски значит "царь".
- Вы царь? - улыбнулась Анна-Стина. Ей казалось, что с этим сильным и
ласковым человеком она знакома всю жизнь.
