Лес и встали там на зимние квартиры, обирая деревни к югу от Ахена. В
городе остался только гарнизон, сиречь Бьярни, Бракель и их головорезы.
Бракеля мы хорошо потрепали прошлой ночью. У южных ворот имеется солидный
склад пороха. Я предлагаю взорвать его...
Ингольв вопросительно поднял левую бровь, и Демер, усмехнувшись,
продолжал с пугающей уверенностью:
- Я НАЙДУ человека, который сделает это. А если никто не согласится,
взорву его сам. Рано или поздно все равно придется отправляться к богам
Морского Берега. А так я хоть буду знать, что Завоеватели не смогут
разнести наши баррикады пушками. Но нам ну жен хороший офицер, господин
Вальхейм. И желательно с репутацией героя.
Он допил кипяток залпом, как будто это была водка.
Анна-Стина вздрогнула и быстро взглянула на брата. Ингольв задумчиво
водил пальцем по скатерти, обводя один и тот же узор. Демер терпеливо
ждал. Прошло несколько минут, прежде чем капитан поднял голову и сказал:
- Хорошо.
В этот момент в прихожей зашаркали чьи-то неуверенные шаги.
Заговорщики оцепенели. Первой опомнилась Анна-Стина. Она протянула руку,
осторожно сняла со стены карабин и через стол подала его брату. Ингольв
взял оружие, встал и бесшумно скользнул в прихожую.
Сжав губы, Демер стал нервно озираться, поскольку свое ружье оставил
у входа. Воцарилась странная тишина.
Потом они услышали, как Ингольв откладывает карабин в сторону. Через
несколько секунд дверь в гостиную раскрылась, и брат Анны-Стины втащил,
ухватив под мышками, темнокожего оборванца. Порозовев, Анна-Стина встала.
Ингольв не слишком бережно уложил Синяку на ковер и, поставив стул посреди
комнаты, уселся.
Анна-Стина и Демер переглянулись.
- Я запирала за вами дверь на засов, господин Демер, - сказала
молодая женщина растерянно.
- Помню, - кивнул он.
- Дверь и была заперта, - не оборачиваясь, сказал Ингольв.
Купец третьей гильдии усмехнулся.
- Что вас так развеселило, господин Демер? - сердито спросил
Вальхейм. - Я очень хотел бы знать, что означает это появление.
- Не все ли равно, - произнесла Анна-Стина. - Завтра спросишь его
сам.
Ингольв склонился со стула и сильно толкнул Синяку ногой.
- Как ты вошел? Почему пришел сюда? Кто тебя послал? Завоеватели?
На него бессмысленно смотрели мутные синие глаза. Ингольв обернулся к
Анне-Стине.
- Сейчас я приведу его в чувство. Принеси холодной воды.
Но девушка скрестила руки на поясе и не двинулась с места.
- Почему не сразу раскаленный шомпол?
- Анна, это может быть очень серьезно.
В разговор вмешался Демер.
- Господин Вальхейм, я думаю, он просто болен. Дайте ему прийти в
себя, и он вам все расскажет.
Ингольв резко повернулся в сторону бывшего купца.
- У вас имеются какие-то свои соображения на этот счет?
- Да, - прямо сказал Демер. - У меня есть серьезные основания
предполагать, что этот... э... молодой человек в бреду мог не заметить
запертой двери и пройти сквозь стену.
Анна-Стина начала осторожно собирать со стола посуду.
- Давайте отложим разговоры до утра, - предложила она. - Ингольв, ты
не можешь выкинуть бедного парня на улицу в таком состоянии. Что бы он ни
натворил. Одна ночь ничего не решает.
- Как знать, - медленно сказал Ингольв.
Вальхейм топтался в прихожей, стаскивая сапоги. От него несло
морозом, лицо раскраснелось. В руках он держал корзину, в которой
перекатывалось с десяток подмороженных картошек. Где он доставал продукты,
никто не знал. Анна-Стина старалась не задаваться этим вопросом.
Подхватив корзину, Вальхейм ушел на кухню, где скоро загудела печка.
Анна-Стина почувствовала на себе пристальный взгляд и повернулась к
дивану, где вчера вечером оставила больного, свалившегося на них как снег
на голову.
Утренний белый свет заливал смуглое лицо, на котором ярко горели
большие синие глаза, и Анне вдруг показалось, что форт пал только вчера и
Ахен затаился за окнами, уже оставленный одной армией и еще не занятый
другой.
Она подсела на диван.
- Тебе лучше?
- Спасибо, - шепнул он.
- Почему ты ушел тогда, ничего не сказав? - спросила она укоризненно.
Он прикусил губу, но ничего не ответил.
- Будешь завтракать?
Синяка с трудом качнул головой и сипло спросил:
- Как я здесь оказался?
Несколько секунд Анна-Стина смотрела на него, широко распахнув глаза,
а потом рассмеялась.
- Хорошенькое дело! Так ты ничего не помнишь? Капитан будет очень
разочарован.
- Где он?
- Полагаю, разогревает щипцы, которыми собирается рвать тебя на
куски. Вчера ты прошел сквозь запертую дверь, сынок, но что еще
удивительнее - господин Демер, случившийся неподалеку, не видит в этом
ничего необычного.
- Демер здесь?
- Синяка, это правда, что ты помог ему бежать?
Синяка прикрыл глаза.
- Значит, ты действительно все это время был у Завоевателей?
- Мне трудно разговаривать, - хриплым шепотом отозвался Синяка. - Я
не хотел бы видеть Демера.
- Почему?
Он не ответил. Анна-Стина заметила, что он снова засыпает, и укрыла
его пледом поверх рваного мехового плаща, в который он был закутан. Во
всем, что связано с этим парнем, была немалая толика непонятного, но
Анна-Стина Вальхейм не могла отказать в помощи тому, кто в ней нуждался.
Хильзен отсалютовал и опустил шпагу. Племянница Бракеля стояла перед
ним, румяная с мороза. Она фехтовала лучше, чем можно было ожидать от
молодой девушки. Норг, внимательно наблюдавший за поединком, так и сказал.
- Хорошо, что ребята не дали Бракелю утопить тебя, Амда, - добавил он
с чувством. - Теперь я могу спать спокойно. Хильзен нашел, с кем драться,
и не будет больше приставать ко мне.
- Свинья, - сказал Хильзен.
Норг зевнул, дружески потрепал Амду по крепкому плечу, махнул в
сторону друга рукой и ушел в башню. Как только он скрылся, Амда фыркнула и
провела острием шпаги по утоптанному снегу.
- Продолжим?
Хильзен покачал головой.
- Будем считать, что ты победила.
- Будем считать или победила? - Амда пристально взглянула на него.
- Победила, - улыбнулся Хильзен.
Она сунула шпагу в ножны, и они вдвоем неторопливо пошли вниз по
улице. Медные украшения позвякивали в желтых косах Амды, снег хрустел под
каблуками ее сапог.
Она была далека от того идеального образа невесты, который лелеял в
душе юный граф. Хильзен мечтал о хрупкой нежной девушке, тонкой, как
стебелек, с огромными задумчивыми глазами. Такой была на портрете его
мать, Доротея фон Хильзен, умершая родами шестнадцати лет от роду.
Амда не была хрупкой, и ее серые глаза не назовешь задумчивыми и уж
тем более огромными. Племянница Бракеля была сильной и крепкой и, пожалуй,
слегка полноватой. Поглядывая на нее искоса, Хильзен подумал о том, что
если она забросит фехтование и перестанет ходить в походы под полосатым
парусом, а вместо этого начнет рожать детей, то станет просто толстой. Его
удивило, что эта мысль не вызвала в нем отвращения. Амда нравилась ему
такой, какой была.
Неожиданно девушка спросила:
- Помнишь, я приходила сюда с очень странным мальчиком... он был
почти черный. И у него не было оружия, но он говорил, что он свободный
человек.
На мгновение Хильзен ощутил легкий укол недовольства. Почему она
вспомнила о Синяке?
- Зачем он тебе? - спросил Хильзен осторожно.
- Просто так... Кто он такой? Он действительно свободный человек?
Хильзен покосился на нее. Сказать правду? Все равно Синяки больше с
ними нет и неизвестно, жив ли он. И все же Хильзен удержался.
- Толком не знаю. Мы подобрали его здесь, в городе. Он был очень
голоден.
- Он странный, - повторила Амда, глядя себе под ноги. - У меня было
постоянное ощущение, что он - не тот, кем кажется.
- Может быть, - ответил Хильзен и остановился возле небольшого
каменного здания, на фасаде которого на четырех кафельных плитках был
нарисован лев: круглая морда зеленая, глаза и грива желтые. Лев лежал,
опустив морду на скрещенные лапы и обвив пивную кружку непомерно длинным
хвостом с желтой кисточкой.
- Смотри, питейная, - удивленно сказал Хильзен, потрогав дверь.
Пригнувшись перед низкой притолокой, они вошли в маленький подвальчик
с закопченными сводами. В дальнем углу тускло мерцала над стойкой
керосиновая лампа. Трактирщик, толстяк неопределенного возраста с отчаянно
косящими глазами, испуганно уставился на них.
Амда села на лавку за грязный стол, а Хильзен направился к стойке.
Трактирщик заметался, хватаясь то за тряпку, то за стакан с обкусанными
краями. В темном углу заведения копошился невидимый посетитель. Судя по
шороху, он торопливо заглатывал свой завтрак, чтобы поскорее сбежать.
Хильзен ткнул в бочонок пива и показал два пальца. Два стакана были
поданы с ошеломляющей быстротой. Хильзен небрежно отпихнул трактирщика,
пытавшегося чмокнуть на лету его руку, и уселся за столик рядом с
девушкой.
Амда с удовольствием пила пиво.
Трактирщик выбрался из-за стойки и, льстиво улыбаясь, подсунул на
стол господам иссохшую воблу с пятном плесени, после чего боком, как краб,
отполз обратно в недра трактира. Там навалился на прилавок грудью и с
застывшей улыбкой принялся сверлить опасных посетителей глазами.
Амда взяла воблу за хвост и постучала ею о стол, после чего ловко
ободрала чешую. Трактирщик продолжал улыбаться.
Допив пиво, Хильзен терпеливо ждал, пока дама покончит с воблой.
- Боги, ну и дыра, - сказала Амда, когда они выбрались на солнечный
свет.
- Противно, когда тебя так боятся, - сказал Хильзен.
Амда пожала плечами.
- Они и должны нас бояться, Хильзен. Это обычное дело. Их всех трясет
от страха.
- Не всех, - отозвался Хильзен. Он думал о Синяке.
Когда Синяка открыл глаза, было уже темно. Горели лампы, и несколько
человек за столом, негромко переговариваясь, счищали кожуру с горячей
картошки. Он пошевелился на диване, и плед упал на пол.
Ингольв поднял голову и пристально посмотрел на него.
- А, проснулся, - сказал он. - Иди, поешь.
Синяка сел на диване. Голова у него гудела и кружилась. Шатаясь от
слабости, он добрался до стола. Ему никто не помогал.
Затем несколько минут Вальхейм и его сестра деликатно не замечали,
как Синяка поспешно заталкивает в рот картофелину, не потрудившись ее
очистить, и давится. Когда он поперхнулся, Анна-Стина молча придвинула к
нему кувшин с теплой водой. Он пил долго, громко глотая. Потом обтерся
рваным рукавом и посмотрел на хозяйку виновато и благодарно. И этот взгляд
сразу же искупил в глазах Анны-Стины все его отвратительные манеры.
Ингольв негромко сказал:
- Я хотел бы тебя спросить кое о чем, Синяка.
Анна-Стина укоризненно качнула головой, но брат не обратил внимания
на этот слабый протест.
- Где ты был все это время?
- У Завоевателей, - ответил Синяка и в упор посмотрел на капитана. Он
не собирался лгать этому человеку.
Ингольв поднял левую бровь, но больше своих чувств никак не выразил и
спросил совсем о другом:
- Зачем же ты тогда вернулся?
- Господин капитан, - сказал Синяка, - я не помню, как оказался у
вас. Я был немного болен.
- Как я могу верить тебе?
- Он говорит правду, господин Вальхейм, - прозвучал голос Демера, и
купец третьей гильдии вышел из кухни.
При виде его Синяка вздрогнул и побледнел; губы его посерели.
Анна-Стина отметила это про себя с удивлением.
- Это исключительно искренний молодой человек, - продолжал между тем
