Ехали они с Валамиром весело. Хорошо ехали. Дядя Агигульф мертвую го-
лову на копье надел и все похвалялся, что так-то к гепидам и въедет.
Знай наших!
Тут дедушка Рагнарис олухом его назвал. Кто же так поступает? Вдруг
голова от какого-нибудь гепида, поди их всех упомни.
Дядя Агигульф признался, что он тоже так подумал. И Вотан, не иначе,
присоветовал ему благоразумие проявить, потому что еще загодя спрятал он
голову в седельную суму.
Гепидский дозор их задолго до села гепидского выследил. Как гепиды из
засады вышли и путь заступили, изготовились наши богатыри к бою.
Но боя не получилось. Знакомые это оказались гепиды, вместе на
дальнего Афару-Солевара ходили. Они Валамира признали. Дядя Агигульф в
тот поход не ходил, потому что болен был, с огневицей да трясовицей бо-
ролся, а потом поле наше пахал, о чем вспоминать не любит.
Спросили наши богатыри гепидов: почему, мол, те дозор выслали. Гепиды
отвечали, что неспокойно стало в округе, чужаки какие-то так и шастают.
Один из дозорных этих с дядей Агигульфом и Валамиром в село их поехал,
дорогу показывал. По пути и рассказал, что у них приключилось.
Живет в гепидском селе один человек по прозванию Сьюки. Старейшина
ихний. У него было трое сыновей. Сьюки и двое старших его сыновей жи-
вы-здоровы, и жены их здоровы, и дети их тоже здоровы, в чем гости доро-
гие смогут убедиться, когда в село приедут. Только вот не советует тот
гепид нашим богатырям к этому Сьюки ходить, ибо старец сей въедлив да
самодурен, откуда и прозвище взялось "Сьюки", то есть "Напасть". По-нас-
тоящему этого Сьюки Сигисмундом зовут.
Младшего же сына этого Сьюки-Сигисмунда прозывали Скалья.
И вот какая с этим Скальей беда случилась.
Был он добрым воином, одним из лучших. Он, дядя Агигульф, слукавил,
чтобы, значит, гепида к себе расположить. Сделал вид, что знаком ему
Скалья - дескать, помнил он, Агигульф, Скалью этого по одному походу, и
подтвердил: действительно, добрый воин. А Валамир Скалью не припомнил,
хотя недавно, по весне, вместе с ближними гепидами в поход ходил на Афа-
ру-Солевара.
Внезапно напасть Скалью постигла, как град с неба. Два года назад это
произошло. В одночасье снизошла на Скалью священная ярость. Отчего сни-
зошла - никому не ведомо, да только так она со Скальей и осталась. И
стал Скалья вутьей, одержимым; одичал и жил с той поры в лесах.
Он не имел жены, этот Скалья, а с отцом своим жить не желал, ибо
Сьюки хоть кого из себя выведет. Так и вышло, что Скалья дом поставил
себе на краю села, подальше от родителя своего. И никто не мог ему в том
перечить, ибо все свое добро добыл Скалья мечом. Оттого, по законам, и
не смел Сьюки на это руку наложить, хотя и хотел.
Два раба у Скальи имелось и одна молодая рабыня. С ними и жил в своем
доме на краю села.
И вот беда! Снизошла на Скалью священная ярость. Ни с того ни с сего
зарубил рабов своих, скот перебил, дом свой поджег и ушел в леса.
С той поры так и жил - по лесам бродил. Охотникам иногда встречался.
А жил на озере. Если от вашего озера считать (так гепиды про наше озеро
говорили), то это четвертое озеро будет. На том-то озере он и жил -
вутья Скалья.
Видели раз или два его с выводком волчиным. Не иначе, дети Скальи, от
волчицы рожденные.
К вутье-одержимому никто не подходил близко; однако не было случая,
чтобы он своих тронул. Так Агигульфу с Валамиром гепид-дозорный поведал.
Недавно же явился Скалья в село. Среди бела дня пришел. Один пришел,
не было с ним волков. Труп принес. Закричал Скалья страшным голосом,
труп посреди села бросил, сам же повернулся и обратно в лес пошел.
Увидели тут, что какого-то чужака Скалья убил. Одежды на трупе не бы-
ло, все с него Скалья снял. Живот распорот, сердце и печень вырваны. Ви-
дать, съел их Скалья, ибо когда приходил, лицо у него было в черной кро-
ви.
Но все равно ясно было, что чужой этот человек, сгубленный Скальей.
А еще через несколько дней охотники Скалью в лесу нашли. Весь изруб-
лен был Скалья страшно. Видно было, что свирепый бой шел, ибо одному че-
ловеку не одолеть Скалью. Не меньше десятка их, похоже, было. И те, кто
убил Скалью, уходить умели, ибо следы хорошо запутали. Только недалеко
от того места, где битва шла, стрелу в дереве нашли. Чужая это стрела
была, незнакомая. В наших местах таких не делают. Ибо гепидская стрела
длиннее и тяжелее.
И сказал тот дозорный, что с нашими посланцами ехал:
- У нас говорят, что не жить тем, кто Скалью убил, потому что по-
томство его мстить будет за гибель родителя своего. Тот волчий выводок
уже подрос. Те, кто волчат видел, говорят - по повадке видно, не иначе,
дети Скальи то были.
Как Скалью убитого нашли, то сперва на вас, на готов, подумали. Так
гепид сказывал. А потом вспомнили, что нет лучников среди готов. И отро-
дясь не было.
Богатыри наши обиду проглотили, ибо помнили, что посланцами едут.
Дядя Агигульф решил о другом поговорить и спросил, не сохранилась ли
голова от того чужака. Гепид отвечал: нет, не сохранилась. Сожгли вместе
с головой - так старейшины велели.
Агигульф с минуту молча ехал; после же решился и сказал, что, мол, у
него тоже подобный случай был.
И замолчал значительно.
Гепид спросил, что за случай. Дядя Агигульф вместо ответа голову из
переметной сумы достал и гепида изумил. И пояснил гепиду: не сними он,
Агигульф, эту голову с чужаковых плеч, так и не ехать бы ему в село ге-
пидское. Мол, в наших краях тоже чужаки объявились. Вот Теодобад, воен-
ный вождь, и послал лучшего воина своего с гепидскими старейшинами тол-
ковать.
А потом возьми да и спроси того гепида: не ваш ли сельский часом под
мой метательный топорик подвернулся?
Гепид голову двумя руками принял, долго вглядывался, поворачивал так
и эдак, после назад вернул дяде Агигульфу со словами: нет, незнакомый. А
подумав прибавил:
- А с чего ему нашим быть, у нас в селе, кроме Скальи, в этом году и
не помирал никто. А это не Скалья.
Так втроем, дивясь и беседуя, в село и приехали.
А Валамир, сказал дядя Агигульф, сзади ехал злобствуя - все никак
придумать не мог: чем бы ему, Валамиру, гепида изумить?
Со старейшинами был разговор, продолжал Агигульф. Старейшины рассказ
того гепида подтвердили: да, ходят здесь в округе чужие. Для того и до-
зоры поставили. А те из сельчан, кто бортничает, жалуются, что кто-то
мед крадет.
Скудоумный Валамир тут заржал и брякнул: медведь поди мед-то крадет.
Но один из старейшин гепидских на Валамира посмотрел, как на пустое мес-
то и, к дяде Агигульфу обращаясь, ответствовал, что, мол, хозяина лесно-
го с человеком не спутаешь. Иные повадки, иные следы.
Тут дядя Агигульф, от Валамира подальше отодвинувшись, и заговорил
степенно, дедушке Рагнарису голосом и повадкой подражая: мол, мир из-
мельчал и к концу клонится, по всему видать. В такие времена лучше иметь
над собою сильного вождя, который и оборонить сумеет в случае беды.
Наш военный вождь Теодобад, сказал дядя Агигульф, не только о своем
народе радеет. Он мыслями вширь устремляется и ввысь, и вглубь. Весь мир
мыслью своей Теодобад обнимает. И проницает те печали, которые роды
здешние точат.
Так ловко ввернул дядя Агигульф поручение теодобадово.
Старейшины же внимали ему с тщанием, ибо и они ощутили на себе благо-
датную заботу теодобадову.
В точности все слова вождя своего передал старейшинам дядя Агигульф.
Сказал: золота у Теодобада столько, что сам вождь его уж и не носит, да-
бы хоть чем-то от рядовых дружинников отличаться. Да и те брезговать на-
чали. Золото в бурге у Теодобада только женщины и рабы носят. Одна девка
шею сломала, такую гривну на себя водрузила. Хоронили недавно...
Теодобад из золота грызла отливает и коням в пасти сует, чтоб перети-
рали. Не знает прямо, куда столько золота девать. Уж и телегу золотом
обшил, и сундук обшил. Когда уезжали посланцы к гепидам, в хлопотах Тео-
добад был: тын вознамерился золотом обшить. Пусть хоть блестит, все
польза.
И то верно. Столько золота в бурге, ступить некуда. На земле валяет-
ся.
Был у вас Афара-Солевар, свирепый да жадный, за соль много требовал,
своих же братьев примучивал, за что и был проклят жрецом Нутой. А как
убил его Оган и сел на его место в бурге при солеварнях - что, лучше
стало? Видать, не рождаются у дальних гепидов славные вожди, а рождаются
сплошь какие-то скряги и кровопийцы.
Ведомо Теодобаду, что неприязнь между вашими родами и родами дальних
гепидов пролегает. Все ведомо Теодобаду, ибо полнится он заботами о сво-
их соседях. Говорит вам Теодобад: под меня идите. Вместе дальних гепидов
изведем, сами на солеварнях сядем. По весне вандал один от Лиутара, сына
Эрзариха, к Теодобаду приезжал. Спрашивал у Теодобада, не собирается ли
осенью Теодобад в поход на дальних гепидов. Что ежели Теодобад не соби-
рается, то он, Лиутар, пойдет. И вот что отвечал ему Теодобад: до похо-
дов ли мне, когда о ближних гепидах сердце все изболелось. От лютости
Огана изнывают, поди. Мол, ступай, Лиутар, сын Эрзариха, пощипли по осе-
ни Огана. Меня же оставь, ибо желаю о гепидах ближних скорбеть.
Вот каков наш военный вождь Теодобад.
К себе вас зовет.
И еще передавал Теодобад: пусть ваши старейшины к нему в бург приез-
жают. И из вашего села, и из других родов. Одарить вас Теодобад хочет.
Да спрашивает, не топкое ли место, где вы живете.
Тут насторожился Сьюки-старейшина. Что, мол, за дело Теодобаду-готу
до топкости наших мест. Хорошее у нас место.
А то, продолжал дядя Агигульф, опасается Теодобад: как кони пройдут,
дарами от него, Теодобада, навьюченные? Ибо столь много даров хочет пе-
редать вам Теодобад, что непременно нужно для меры одной лошади спину
сломать. Как спина сломается от их тяжести - так значит мера достигнута.
Вот каков Теодобад, сын Алариха.
Второй старейшина гепидский тут сказал, что негоже коню спину ломать,
добро переводить. Мол, оттого-то вы, готы, такие нищие, что рачительнос-
ти в вас - как в блохе весу. Мол, если пойдем в бург к Теодобаду за да-
рами, так двух волов возьмем. Так-то вот хозяйственные люди поступают.
Дядя Агигульф, им подпевая, стал их в наш бург манить. Расписывал,
как принимать гостей станет Теодобад. Грозится Теодобад почти что до
смерти кормить-поить. И ублажать грозится до одурения. Говорит Теодобад:
пусть побольше старейшин приходит, ибо не все уйдут. Кто-нибудь обяза-
тельно от сытости смерть примет.
И еще говорит Теодобад, что на этот случай заранее знатные погре-
бальные костры приготовлены - две в ладье, одна в домине. Кому как гля-
нется.
Так что приходите, гепидские старейшины, к Теодобаду-готу в его золо-
той бург: ешьте досыта, пейте допьяна, гуляйте до одури, погребать будем
с почестью. А жрецы у нас в бурге такие, что не захочешь - все равно в
Вальхаллу отправят. Вот какие у нас жрецы. Одного, наиболее свирепого,
сам Вотан побаивается.
Молит вас Теодобад: приходите к нему в золотой бург, о гепидские ста-
рейшины. Сладость владычества его над собой ощутите.
Так говорит Теодобад.
Дядя Агигульф о бурге рассказывать начал и все остановиться не мог
-люб дяде Агигульфу бург. Говорил, идешь, бывало, по бургу, а там везде
псы валяются кверху лапами, с животами раздутыми, от сытости изо рта
языки вываливаются, еле дышат бедняги. Вот как живут у Теодобада.
Женщины непраздные там не ходят. Всякая с детьми: одно дитя в утробе,
с десяток за руку цепляются.
И все спрашивают у Теодобада, когда же, когда гепиды прибудут? Так
желают гепидов в бурге видеть. Дети малые плачут: почему гепиды не едут?
Кони - и те...
Тут остановился дядя Агигульф, поняв и сам, что сказал лишку.
Старейшины же гепидские на то отвечали, что посетят золотой бург, ко-
ли дети малые плачут и их зовут.
