пительным новым талантом, который сногсшибательно сочетает в себе
трезвую весомость Роб Грийе с размахом комических традиций П.Г.Вудха-
уза" (подробно об этом см. задний отворот суперобложки)".
Роу остановился и покрутил пальцем в ухе. Писать роман - дело пора-
зительно трудное. До этого места Роу доходил раз десять, не меньше
(пол и письменный стол были завалены отвергнутыми вариантами), но не-
изменно убеждался, что никак не может сдвинуться с мертвой точки. Он
попробовал сызнова.
""Р" - история пьяного попа, которого замучили угрызения совести,
ибо он совершал все грехи, от богохульства до убийства; его пугает то,
с какой легкостью он вновь и вновь возвращается (и сам с глубочайшей
внутренней убежденностью сознает это) к состоянию благодати".
Роу поморщился, вынул лист из пишущей машинки. И начал сызнова.
""Р" - повествование о четырех лицах: беглом диктаторе, корректоре,
спившемся герое войны и профсоюзном деятеле с ярко выраженным классо-
вым сознанием; все они очутились под палящим зноем на заброшенном ос-
тровке близ пролива Торрес. С ними молодая и красивая светская дама,
которая собирается в монастырь..."
Роу заложил в машинку новый лист.
""Р" - одиссея разочарованного писателя, который сквозь цепь фан-
тастических приключений (каждое из них - безжалостная сатира на раз-
личные стороны нашей действительности) стремится к "Р" туманной цели;
порой это город, порой наркотик, порой женщина..."
Роу вздохнул и стал глядеть во двор. Голдвассер уже не торчал у ок-
на. А ведь довольно долго было видно, как он ковыряет в ухе. До чего
неаппетитные привычки у иных субъектов. Роу опять вздохнул, энергично
повертел пальцем в ухе и вложил в машинку чистый лист.
""Р" - повесть о юноше, который делает карьеру и твердо намерен
уничтожить все преграды, отделяющие его от блондинки с собственным
"ягуаром" модели Е..."
Роу застонал. Боже правый, может, действительно, легче сперва напи-
сать книгу, а потом уж рекламу для суперобложки? Интересно, в каком
порядке делают это другие писатели?
А все же первый абзац удался на славу. "Самый пленительный из новых
голосов" - фраза довольно броская. Роу испытывал блаженство и в то же
время странное смирение при мысли о том, как аккуратно разложены по
полочкам его достоинства и таланты, с какой прямодушной готовностью
хвалит он все, что заслуживает похвалы.
Книга, несомненно, подвигается. Это главное. Он бережно спрятал все
черновики, чтобы грядущему критику легче было проследить эволюцию ав-
торского замысла, и для разнообразия принялся за автоматизацию спорта.
Г л а в а 4
В старом здании отдела этики по стенам плясали яркие, зыбкие блики;
легкие, почти неразличимые звуки, сказочно преобразившись, отдавались
гулким эхом. Дверь за Голдвассером захлопнулась с таким грохотом, точ-
но выстрелили из гаубицы. Голдвассер нервно дернулся. Мак-Интош обер-
нулся к нему и кивнул. Он занимал свою излюбленную позицию при иссле-
дованиях этических проблем. Терпеливый и бесстрастный, он стоял на
портале подъемного крана, подобно капитану на мостике, облокотясь на
поручни, и ни единый мускул его большого багрового лица не шевелился.
- Поднимайтесь сюда, - пригласил он Голдвассера, и его слова внуши-
тельно повисли в воздухе, как напечатанные.
Голдвассер вскарабкался по металлической лесенке. Портал высился
над испытательным резервуаром Мак-Интоша. МакИнтош очистил свой отдел
от всего лишнего - мебели, стен, полов и все это заменил испытательным
резервуаром для этических автоматов. Целеустремленный был мужчина.
- Мы как раз проводим последний серийный опыт, - сказал Мак-Интош.
Голдвассер ничего не ответил. При виде испытательного резервуара ему
всегда становилось как-то не по себе. Резервуар напоминал ему бассейны
для плавания и заставлял стыдиться своих дряблых бицепсов. Голдвассер
все время ждал, что банда богатырски сложенных плебеев без всяких
признаков духовной жизни накинется на него и сбросит в воду. На даль-
нем краю резервуара тихонько хихикнула девушка; эхо заулюлюкало по
всему зданию, словно некое божество гомерически расхохоталось над ним,
Голдвассером.
Порой и самому Мак-Интошу испытательный резервуар напоминал бассейн
для плавания. Летом Мак-Интош изредка нырял туда с портала, прямо в
одежде, и плавал допотопными саженками взад и вперед под уважительные
шуточки подчиненных. Делал он это, чтобы доказать собственную непос-
редственность и легкомысленное пренебрежение условностями, и еще пото-
му, что в гардеробной у него висел запасной комплект одежды; да кроме
того, вислое брюхо меньше угнетает, когда ты в костюме.
- Майна, - распорядился Мак-Интош. Подъемный кран развернул над во-
дой плот и начал его опускать. На плоту, угрюмо пялясь друг на друга,
сидели старший научный сотрудник Синсон в желтом спасательном поясе и
этический автомат "Самаритянин-2". Резервуар окутала величественная
гулкая тишина.
Все усилия своего отдела Мак-Интош сосредоточил на самаритянской
программе. Этическая проблема в ее чистом виде, как он себе представ-
лял - это двое на плоту, выдерживающем только одного, и он все старал-
ся построить автомат, который разработал бы четкий алгоритм этичного
поведения для таких обстоятельств. Первая модель, "Самаритянин-1",
прыгала за борт с величайшей охотой, но прыгала ради спасения любого
предмета, оказавшегося рядом с ней на плоту, от чугунной болванки до
мешка мокрых водорослей. После многонедельных жарких препирательств
Мак-Интош согласился, что недескриминированная реакция - явление неже-
лательное, забросил "Самаритянина-1" и сконструировал "Самаритяни-
на-2", который жертвовал собою ради организма хотя бы уж не менее
сложного, чем он сам.
Плот замер, медленно раскручиваясь в нескольких метрах над водой.
- Пошел! - крикнул Мак-Интош.
Плот ударился о воду с отрывистым всплеском, похожим на выстрел.
Синсон и "Самаритянин" не дрогнули. Постепенно плот выровнялся, его
начали захлестывать небольшие волны. Вдруг "Самаритянин" подался впе-
ред и ухватил Синсона за голову. Четырьмя экономными движениями он из-
мерил габариты синсонова черепа, затем помедлил, вычисляя. Наконец,
после заключительного щелчка, автомат боком скатился с края плота и
без колебаний затонул на дне резервуара.
- Спаси его, Господи! - приказал Мак-Интош молодому человеку в
плавках, стоявшему наготове возле самой воды. Господи нырнул и обвязал
затонувшего "Самаритянина" канатом.
- Отчего бы не привязывать к нему канат до того, как он кувыркнется
за борт? - спросил Голдвассер.
- Он не должен знать, что его спасут. Иначе решимости жертвовать
собой грош цена.
- А как же он узнает?
- Да ведь "Самаритяне-2" - хитрюги. Иногда мне чудится, будто они
понимают каждое наше слово.
- Они слишком низкоорганизованны, Мак-Интош...
- Нет-нет, они проникаются доверием к людям. Поэтому время от вре-
мени я кого-нибудь не выуживаю, оставляю на дне. Надо же показать ос-
тальным, что я не расположен шутки шутить. Двоих уже списал на этой
неделе.
"Самаритянина" отбуксировали к краю резервуара и перевернули вверх
тормашками, чтобы вылить воду. Время от времени он испускал едва слыш-
ное тиканье и содрогался.
- Слыхали новость о новом корпусе, а? - спросил Голдвассер.
- А что такое?
- Насчет королевы.
- Нет.
- Она приезжает на открытие.
- Неужели?
Он перегнулся через поручень и проорал:
- Эй, Господи! Все в порядке? Тогда готовь его к следующему рейсу.
- А теперь что будет? - спросил Голдвассер.
- Начинаем новую серию опытов - поведение относительно менее слож-
ных организмов.
Подъемный кран опять водрузил "Самаритянина-2" на портал. На инди-
каторах и градуированных дисках автомата появилось нечто новое, пора-
зившее Голдвассера.
- Вам не кажется, что у него ханжеский вид? - спросил он у Мак-Ин-
тоша.
- Да уж так всегда, стоит ему только окунуться. Мелкий конструктив-
ный недостаток. Устраним при доводке.
- Но, Мак-Интош, если самопожертвование доставляет ему удоволь-
ствие, это ведь нельзя считать решением этической проблемы, правда?
- Не понимаю, почему бы ему не получать удовольствия от праведных
поступков.
- Какая же это жертва, если приносишь ее с удовольствием?
- Да вы истый пуританин, Голдвассер! Что праведно, то праведно, а
если извлекаешь удовольствие из праведного поступка, то тем лучше.
- Поступок, может, и праведный. Но, согласитесь, МакИнтош, этически
он не интересен!
Доведенные до белого каления, они пронзали друг друга взглядами.
Голдвассера бесила мысль, что этот упрямый жирный тугодум в чем-то не-
маловажном, может быть, умнее его самого. Но, наверное, и Мак-Интоша
бесила мысль о том, что в конечном итоге его здравый, неповоротливый
мозг не выдерживает конкуренции с блистательным умственным аппаратом
Голдвассера.
- Как бы там ни было, - сказал он, - на открытие вашего нового кор-
пуса приедет королева.
- Надо полагать, Нунн снова нажал кнопки?
- Надо полагать, так.
- Еще раз запрягли элиту.
- Надо полагать, это значит, что вам волей-неволей придется поста-
вить там хоть какие-то опыты.
- Ничего подобного.
- Все равно намерены бойкотировать?
- Безусловно. Я же вам говорил. И Нунну говорил. Не желаю иметь с
новым корпусом ничего общего. Нечего мне там делать. Я достаточно заг-
ружен самаритянской программой.. Твердишь,твердишь одно и тоже с утра
до вечера.
- Будут неприятности.
- Ну и пусть.
На помост подняли увесистый мешок с песком и уложили на плоту бок о
бок с "Самаритянином".
- Майна! - рявкнул Мак-Интош.
Плот взметнулся над водой и стал без рывков опускаться.. Снова нас-
тупила гулкая тишина.
- А здесь ведь логическая неувязка, - ни с того ни с сего заявил
Голдвассер, и голос его загудел под самой крышей.
- Вира! - Рявкнул Мак-Интош.
Всплеск воды слился с отголосками слов "неувязка" и "вира", их пош-
ло бросать от стены к стене, от резервуара к потолку. Пока плот вос-
станавливал равновесие, "самаритянин" и мешок бесстрастно созерцали
друг друга. Когда плот стало захлестывать, "самаритянин" ухватил мешок
и попытался измерить объем его черепа. Он сделал было свои четыре эко-
номных движения, но, сбитый с толку не похожей на череп формой мешка,
помедлил, принял какое-то решение, задумчиво пожужжал и замер в непод-
вижности.
- Умница, - тихонько выдохнул Мак-Интош.
Плот погрузился лишь частично. Но постепенно вода покрывала "Сама-
ритянина" и мешок, а те стоически смирялись с судьбой. Первым исчез
под водой мешок. За ним, напоследок окинув мир безропотным взглядом
мученика, исчез и "Самаритянин". Набухший, съежившийся, темный, иска-
женный в воде предмет неотвратимо опускался на дно.
- Ну вот, надеюсь, теперь у вас нет возражений против "Самаритяни-
на-2", сказал Мак-Интош. - Видите, он даже не пытается жертвовать со-
бой ради мешка.
- Вижу, - ответил Голдвассер, - но, Мак-Интош, вы ведь добились
только того, что ко дну пошли оба.
- Эх, Голдвассер, - сказал Мак-Интош, - какой же вы закоренелый ци-
ник.
Г л а в а 5
Нунн положил на письменный стол ракетку для сквоша, которую не вы-
пускал из рук. Заодно, раз уж он оказался у письменного стола, стоило
уточнить по календарю дату Хенлея. Затем выбрал клюшку в сумке для
гольфа (она лежала в углу кабинета) и начал практиковаться в подаче с
метки - колышка, поставленного среди ковра.
Он был человек благоразумный. Знал, что ответственный руководитель
должен лелеять свои способности руководителя. И потому всю текучку пе-
рекладывал на плечи секретарши, мисс Фрам, а сам целиком посвящал ра-
бочий день тому, чтобы сохранять форму. Он придерживался тщательно
составленного расписания игр, готовился к играм, смывал с себя уста-
