все плыло перед глазами и к горлу подступала тошнота.
- Пятьдесят тысяч фунтов, - повторил мистер Пошлак. - Пятьдесят ты-
сяч... Эту сумму утвердило правление, так ведь, Прествик? Да? Но нас
ждут дела. Какие дела нас ждут, Прествик?
- По-моему, эр-пэ, вы хотели утрясти вопрос о том, чтобы изъять из
кабинетов всех руководящих работников плакаты" Мыслим масштабно".
- Ага. Мы решили, что для такой организации, как наша, они
чуть-чуть простоваты, не так ли? Одна из ваших наименее удачных нахо-
док, Прествик, хотя, как известно, я никогда не вмешиваюсь в то, как
вы налаживаете культуру. Что же вам удалось состряпать взамен?
- А как бы вы отнеслись к девизу "Согласуй!"?
В кабинет на цыпочках прокралась секретарша мистера Пошлака. Он
опять знаком приказал ей удалиться и, углубленный в себя, встал перед
Ротко - послюнил палец и потер пятно на холсте, чтобы выяснить, краска
это или грязь.
- Вспомнил, что я хотел уточнить, - сказал он. - Кто у нас сейчас
ставит "обхохочешься"?
Г л а в а 2
Весь институт исследования автоматики имени Уильяма Морриса так и
звенел от лязга стальных строительных балок, - их сбрасывали вниз с
большой высоты. Новый корпус этики был почти готов. Давно пора. Шум и
прочие неудобства, связанные со стройкой, существенно уменьшили коли-
чество автоматики, которую институт успел исследовать за минувшие два
года. Согласно подсчетам компетентных лиц, если бы принципиально новые
программы для вычислительных машин (а именно такие программы и разра-
батывал институт) создавались бесперебойно, то в ближайшие десять лет
миллиона два специалистов оказались бы без работы. А так все же был
риск, что кое-кто из этих двух миллионов останется при деле или по
крайней мере будет безработным лишь частично. Но, как утверждают опти-
мисты, ради прогресса кто-нибудь непременно должен страдать.
Доктор Голдвассер начальник отдела прессы, уже страдал. С каждым
новым звоном или лязгом он подскакивал, а с каждым подскоком раздра-
жался все сильнее и сильнее. Ему не хотелось, чтобы подчиненные видели
как он подскакивает, а то еще подумают, будто у него шалят нервы. С
другой стороны, ему не хотелось, чтобы подчиненные видели, как он чет-
вертый раз за три часа отправляется в туалет, где было тихо, а то еще
подумают, будто у него шалит мочевой пузырь.
Он беспокойно выглянул из окна - не видно ли, как достается другим.
Из других удалось разглядеть только начальника спортивного отдела Роу:
его лаборатория находилась как раз напротив, через двор. Роу, каза-
лось, был всецело поглощен работой, а это скорее всего означало, что
работает он не над автоматизацией спорта, а над романом, который, как
поговаривали, пишет. Роу то склонялся над письменным столом, и тогда
вихры волос закрывали ему глаза, то ошалело таращился в окно, вертя
мизинцем в правом ухе. Время от времени он вынимал палец и рассеянно
обозревал его, словно надеялся обнаружить следы нефти или урановой ру-
ды. Созерцание писателя, охваченного порывом истинного вдохновения,
совершенно потрясло Голдвассера, и чуть погодя он поймал себя на том,
что из солидарности тоже ковыряет мизинцем в правом ухе.
Он раздумывал, не зайти ли к Роу поболтать. Это подкрепило бы его
душевные силы. Роу безусловно уступает ему в уме, а дело дошло уже до
того, что, как молчаливо признавал Голдвассер, ему для душевного покоя
нужно было иногда поговорить с людьми, заведомо уступающими ему в уме.
Не с глупцами (им вообще ничего не скажешь), а с людьми умными, но
настолько, чтобы это таило в себе опасность. Такая установка предпола-
гала широкий круг потенциальных утешителей - почти весь институт, за
исключением Мак-Интоша, начальника отдела этики.
Ох уж этот Мак-Интош! Он был самым близким другом Голдвассера, и
при одной лишь мысли о нем в душе тотчас вскипало привычное раздраже-
ние. Он раздражал Голдвассера двумя способами: иногда тем, что казался
слишком глупым собеседником, а иногда тем, что казался умнее даже са-
мого Голдвассера. Еще сильнее, чем обе эти крайности, раздражала вне-
запность перехода из одной в другую.
Кто умнее - он сам или Мак-Интош? Есть же какой-то объективный кри-
терий! Голдвассер не сомневался, что когда то он был бесспорно умнее
Мак-Интоша. Но он сдавал. Во всяком случае боялся, что сдает. Он был
твердо уверен, что ум у него типа CEREBRUM DIALECTICI - ум логика или
вундеркинда, ранний цветок, увядающий после тридцати лет. Его беспо-
койство по этому поводу переросло в нечто похожее на душевную ипохон-
дрию. Он всячески проверял свои умственные способности, выискивая сим-
птомы упадка. Брал у коллег комплекты тестов на IQ и хронометрировал
операции, а результаты воплощал в графиках. Когда график получался в
виде нисходящей кривой, Голдвассер уверял себя, что виновата несовер-
шенная техника, а когда в виде восходящей скептически твердил себе,
что это, скорее всего, результат ошибки.
Характерным симптомом упадка, как он порой думал, была утрата соб-
ственных мнений. У одних есть вера, у других - мнения. Некогда у Гол-
двассера было собственное мнение обо всем, что он слыхал, а с четыр-
надцати лет он слыхал почти обо всем во вселенной. Когда его мысли-
тельный аппарат был в зените, Голдвассер разделил все мироздание на
две категории: на то, что он одобрял, и то, что отвергал. А теперь
мнения выпадали у него, как у стариков - зубы. Круг непосредственных
интересов сузился от судьбы пи-мезона и теократии языческих богов до
лихорадочного гадания о том, кто умнее - он или Мак-Интош.
Из окна Голдвассеру не был виден Мак-Интош, поскольку тот скрывался
в готической крепости старого отдела этики, но шумная разборка лесов
нового корпуса мешала Голдвассеру выкинуть Мак-Интоша из головы. Неуж-
то Мак-Интош умнее? Относится ли мозг Мак-Интоша, как и его собствен-
ный, к типу CEREBRUM DIALECTICI? Если так, то сейчас этот мозг в самом
расцвете, но постепенно начнет хиреть теми же темпами, что и его соб-
ственный, если его собственный действительно хиреет. Или же у Мак-Ин-
тоша CEREBRUM SENATORIS - мозг мудрого старца, медленно созревающий с
годами? Если он таков, то может сравняться с мозгом Голдвассера, и это
не доказывает, что способности самого Голдвассера ухудшаются. Но если
мозг у Мак-Интоша типа CEREBRUM SENATORIS, то в отличие от CEREBRUM
DIALECTICI он будет совершенствоваться по сравнению с голдвассеров-
ским, а это перспектива не слишком радужная. Голдвассер уныло повертел
пальцем в правом ухе. Теперь ухо зудело уже по-настоящему.
Вдруг Голдвассер почувствовал, что за ним следят, и перехватил
пристальный взгляд, устремленный ему в спину из окошка, что выходило в
коридор. Взгляд принадлежал Нунну - заместителю директора института.
Нунн бодро улыбнулся и чуть заметно помахал рукой. Голдвассер нервно
кинулся назад, вглубь кабинета. Он поспешно вынул палец из уха, потом
засунул снова, будто все время держал его там во имя серьезных науч-
но-исследовательских целей, а затем стал рыться в бумагах у себя на
столе.
Может все-таки сходить лишний раз за малой нуждой?
В туалете для начальников отделов, когда он туда вошел не было ни-
кого, кроме главного швейцара Джелликоу. Джелликоу перегнулся через
умывальник к самому зеркалу и миниатюрными ножничками подравнивал усы.
Он покосился на Голдвассера.
- Привет, мистер Голдвассер, - сказал он и вновь занялся усами.
- Привет, - ответил Голдвассер, до сих пор не решивший для себя,
как же называть швейцара - Джелликоу или мистер Джелликоу. Он помочил-
ся, потом щедро наполнил раковину горячей водой и вымыл руки. В туале-
те царили тишь и гладь, особенно заметные, когда их нарушали периоди-
ческие всхлипы спущенной воды и едва слышное позвякивание ножничек
Джелликоу.
- Я вижу, доктор Ребус опубликовала еще одну статью о случайном
распределении, - не совсем внятно выговорил Джелликоу, оттопыривая
верхнюю губу.
- Ага, - подтвердил Голдвассер, разглядывая свое отражение в зерка-
ле. В общем и целом сомневаться нечего, он умен, даже чересчур умен на
добрую половину, а то и на три четверти умнее, чем надо.
- Вы прочли, сэр? - спросил Джелликоу.
- Нет, сказал Голдвассер. Газету, не говоря о научной статье, он
мог читать только одним способом - от конца к началу, от низа полосы к
ее верху, от заключительной фразы к заголовку, постепенно распаляясь и
превращая каждый параграф в очередную головоломную задачу на сообрази-
тельность. В дни особой депрессии он сознательно увеличивал дозу мазо-
хистского удовольствия, которое извлекал из своего чудачества, и про-
читывал от конца к началу каждую фразу.
- Блистательная работа, - сказал Джелликоу. - Во всяком случае, мне
так думается.
Обратным ходом Голдвассер разглядывал и серийные карикатуры, с уд-
ручающей безошибочностью заранее предугадывая, что увидит на первой
картинке, и изнывая от скуки из-за того, что невозможно смотреть от
конца к началу каждую отдельную картинку.
- Я узнал из верного источника, что к нам собирается королева, ска-
зал Джелликоу.
- Вот как? - ответил Голдвассер.
Книги он тоже прочитывал от конца к началу. Когда он брал книгу в
руки, ему претила мысль об унылой авторской презумпции, будто он ниче-
го не знает о героях и в первых главах надо его с ними знакомить.
- Нанести институту официальный визит и открыть новый корпус. Что
вы об этом думаете, сэр?
- Гм, - промычал Голдвассер.
Не исключено, что он стерпел бы церемонию знакомства с героями кни-
ги, выяснив наперед, чем они кончили: умерли, переженились или смири-
лись с судьбой. Но кому интересно узнать, что некий совершенно незна-
комый тебе человек умер, женился или смирился с чем бы то ни было?
- Лично я думаю, - сказал Джелликоу, - что в известном смысле это
знаменует начало эры исследований в области автоматики. Мы завоевываем
социальный престиж.
В общем-то Голдвассер решил, что предпочитает телевидение: там,
предопределяя должный порядок, всем заправляет некая FORCE MAJEURE,
там нет скидок на экстравагантные вкусы людей вроде него, слишком ум-
ных, чтобы знать, что идет им на пользу.
Он задумчиво высушил руки под пневмосушилкой.
В коридоре у туалета, с ракеткой для сквоша под мышкой, согнувшись
в три погибели, прижал ухо к замочной скважине заместитель директора
Нунн. Он не мог допустить, чтобы начальники отделов приглашали низших
служащих в свой туалет. Так расшатывается дисциплина и создается почва
для гораздо более серьезных проступков. Опять Голдвассер, конечно.
Нунн заглянул в блокнот "энтузиаст регби". Нынче утром Голдвассер по-
сетил туалет в четвертый раз. Джелликоу сегодня зашел сюда впервые, но
зато сидит уже минут двадцать.
Нунн был как нельзя более доволен результатами бдения у замочной
скважины. Они подтвердили его теорию, что повседневная слежка зачастую
приносит неожиданные плоды. Не подслушивал бы на предмет выяснения,
почему Голдвассер общается с низшими служащими, - не разузнал бы, что
в институте ожидают королеву. Для институтского начальства это весьма
ценная информация. Он сделал пометку в блокноте в графе "размер перча-
ток". "Королева", записал он и вернулся к листку "последние поезда",
где регистрировал деятельность Голдвассера. "Голдвассер", - записал
он.
Голдвассер вышел из туалета. Нунн поспешно распрямился.
- Очень здорово, - сказал он хмыкнув и сжал руку Голдвассера. За-
тем, обутый в кеды для бадминтона, бесшумно двинулся прочь по коридо-
ру.
Г л а в а 3
"Хью Роу, - отпечатал Хью Роу, - блистательная новая фигура на ли-
тературной арене. "Р" - первый его роман, и критики, рецензировавшие
это произведение перед выходом в свет, провозгласили автора "самым
пленительным из новых голосов, что стали слышны после войны" и "осле-
