выдрессировал своих бухубатов, еще когда был совсем мальчишкой. С тех пор
его бизнес процветал: парень возил товары и случайных пассажиров, вроде нас,
из Бондоха в Эльройн-Макт, через всю Землю Нао; на обратной дороге он скупал
по дешевке самых никчемных дерьмоедов у знакомых Мэсэнов, и продавал их
хозяевам захолустных хуторов, до которых редко добираются крупные торговцы
этим "живым товаром". Помимо основного бизнеса, на сегодняшний день Дайст
являлся владельцем нескольких домов для приезжих и одного трактира в порту.
Я узнал, что он - далеко не единственный "дальнобойщик" в Земле Нао: только
в Бондохе у него имелась чуть ли не дюжина конкурентов. Впрочем, работы пока
хватало всем: торговля в порту процветала, богачи, живущие в глубине
материка, жаждали приобрести редкие товары, а иноземные купцы, по большей
части, были не великими охотниками самостоятельно путешествовать по здешним
лесам, кишащим голодными разбойниками и нетрезвыми младшими сыновьями
наосской знати - безземельными, бесстрашными и совершенно "безбашенными"...
- Вот таким ребятам, как Дайст, на руку моя затея! - шепнул мне Хэхэльф
на рассвете, когда "дюжики" - вернее, бухубаты остановились, чтобы поесть и
отдохнуть, а мы с изумлением поняли, что благополучно просвистели всю ночь,
даже не вспомнив про сон, и принялись поспешно стелить свои одеяла на дне
телеги: худо-бедно, но мы с Хэхэльфом умудрились там поместиться,
вытянувшись в полный рост, хотя я почувствовал себя настоящей шпротиной.
- Что ты имеешь в виду? - рассеянно спросил я.
- Владетельные сумасшедшие колдуны, вроде твоего Таонкрахта, только
мешают им развернуться, - объяснил он. - О прочей знати я уже не говорю -
чем мельче, тем больше проблем. Да и Ванд им ни к чему, - он поднял голову и
спросил у нашего спутника: - Эй, Дайст, тебе Ванд очень нужен?
- Как шило в заднице, - равнодушно огрызнулся тот.
- Ну вот, видишь! - торжественно заявил мне Хэхэльф. - Что им нужно,
так это простор и свобода действий. А заварушка, которую я собираюсь
затеять, развяжет им руки... и расчистит для них территорию!
- Это называется "буржуазная революция", - проворчал я. - Все будет
очень здорово, пока не обнаружится, что все эти "вольные огородники" стали
скучными бюргерами... А обнаружится это очень скоро. Пока все эти, как ты
выражаешься, "сумасшедшие колдуны" портят им кровь, в их жизни есть хоть
какая-то романтика...
- Что ты несешь, Ронхул? - сонно пробормотал Хэхэльф. - Романтику ему,
видите ли подавай... Могу тебя успокоить: пока под этой прекрасной землей
бродят Урги, скучно никому не станет! А говорят, они бессмертные...
- Они сами тоже так говорят, - кивнул я.
- Ну вот. А еще есть Мараха Нод в горах, а в лесах за Эльройн-Мактом
эти твои грозные приятели Вуру... - и Хэхэльф уснул на полуслове.
Я смущенно подумал, что он умница, а я - дурак: этим таинственным миром
правили чудеса, так что зря я начал молоть чушь насчет "буржуазной
революции" и скуки, которую приносит благополучие. О скуке не могло быть и
речи - даже тех скудных знаний о мире Хомана, которые были в моем
распоряжении, должно было хватить, чтобы понять это с самого начала!
"Оветганна", - нежно подумал я, призывая к себе самое восхитительное,
необъяснимое и тревожное чудо этого мира. Произнести имя ветра вслух я не
решался: рядом дрых Хэхэльф, в соседней телеге устраивался на ночлег
предводитель каравана, а мне не хотелось посвящать в свои дела кого бы то ни
было. К счастью, ветер принял это безмолвное приглашение: он шустрой
холодной змейкой прополз по моему лицу и заполнил собой мои сны, пересказать
содержание которых я до сих пор не могу - даже самому себе...
Меня разбудило бодрое пыхтение "дюжиков". Дайст уже проснулся и теперь
кормил своих четвероногих помощников. Хэхэльфа тоже не было рядом: он сидел
на земле, в нескольких шагах от нашей телеги, и деловито разводил огонь.
- Ты, как всегда, чемпион по спанью, Ронхул! - весело сказал он. - Знал
бы ты, как я тебе завидую!
- Что-то в последнее время ты слишком часто надо мной смеешься, -
зевнул я. - Тут надо что-то менять!
- А с чего ты взял, что я над тобой смеюсь? - удивился он. - Я тебе
действительно искренне завидую: мне всю жизнь приходилось просыпаться не
когда хочется, а когда надо, так что я утратил способность спать в свое
удовольствие, даже когда обстоятельства этому не препятствуют - боюсь,
навсегда!
- Ничего, - я попытался его утешить, - зато ты никогда не испытываешь
дурацкое чувство вины перед всем человечеством, вскакивающим на ноги на
рассвете - только потому, что ухитрился организовать свою жизнь таким
образом, чтобы как можно реже просыпаться до полудня!
Он изумленно покачал головой - дескать, вот, оказывается, какие
проблемы бывают у некоторых! - а потом любезно предоставил мне информацию о
местоположении ближайшего ручья, в котором можно умыться. Щенки чару с
веселым визгом устремились за мной, но Хэхэльф строго приказал им оставаться
на месте. К моему величайшему изумлению, звери послушно прижались к голенищу
его сапога. Очевидно, парень оказался прирожденным дрессировщиком.
Примерно через час мы закончили завтракать - Дайст умудрился
приготовить какую-то роскошную похлебку из дикорастущих плодов: не то суп,
не то компот - и отправились в путь. Мои спутники с энтузиазмом грызли
курмду, так что поездка проходила в теплой дружеской атмосфере. Я, правда,
не решался составить им компанию: собственное отражение в ручье сегодня
показалось мне по-прежнему неумеренно щекастым, а самое главное - я ужасно
боялся снова растранжирить восхитительную, неописуемую легкость, которая
понемногу возвращалась ко мне. На этот раз "неземные" ощущения не
обрушивались на мою голову, как беспощадная штормовая волна, а заполняли
меня медленно, по капле, как дождевая вода садовую бочку - поначалу
незаметно, но к концу лета непременно окажется, что бочка полна до краев...
Хэхэльф и Дайст, тем временем, сжевали столько сухого пива, что дружным
хором исполнили песенку про "Муммайха из Альгана". Их дуэт отличался от
дуэта Паваротти - Доминго самым невыгодным образом... Покончив с этим
эпохальным произведением, они тут же затянули следующее:
- Дом стоит, а рядом - цакка,
в этой цакке стонет Цуцэл.
Напоил вином хомайским
дерьмоеда - перепутал!
И поет об этом песню.
- Между прочим, эту песню тоже я написал, и она - про одного из слуг
твоего приятеля Таонкрахта! Был там у него один дурачок, кравчий дерьмоеда,
потом в лес сбежал - лукаво сообщил мне Хэхэльф.
- А ты что, знаком с Таонкрахтом? - удивился я. - Ты мне об этом раньше
не говорил.
- Да ну тебя! - отмахнулся он. - Не обязательно быть знакомым с
человеком, чтобы написать хулительную застольную песню о его слуге, или о
нем самом. Вполне достаточно знать сплетни. Вот у нас на Халндойне есть один
парень Эрберсельф Параларда, так он вообще никогда с Халндойна не уезжал, а
хулительных песен написал больше, чем любой другой. Вот послушай!
И они с Дайстом тут же затянули новый куплет:
- Дом стоит, в нем спит гурэпло,
а хозяин - у соседа.
Спросит Гальт у Бэтэнбальда:
"Где мы?" - "Знать, у Таонкрахта!"
Таонкрахт споет, что дальше...
- Видишь, Ронхул, какая песня! - сказал мне Хэхэльф. - Думаешь,
Эрберсельф Параларда был лично знаком с двухголовым дружком Таонкрахта? Да
ничего подобного! Просто слышал о нем в порту, и все.
- А что такое "гурэпло"? - меня возбудило очередное незнакомое слово.
- То же самое, что альганское слово "урэг", только на шантамонтском
наречии... - он увидел, что я судорожно пытаюсь вспомнить, где уже слышал
эти странные словечки, и снисходительно объяснил: - Просто одна из низших
каст, такие уже вообще ничего не соображают...
- А какие еще есть касты? - я смутно припоминал, что мне уже читали
лекцию на эту тему, но никак не мог собрать обрывки воспоминаний,
разбросанные по укромным уголкам моей дырявой головы.
- Есть кы, бу и елбы - эти даже глупее, чем урэги Есть жизгумы, тоже
глупые, но работящие и хозяйственные, из таких получаются хорошие слуги.
Есть еще лалаба - эти тоже дурачки, но поумнее прочих, к тому же, они обычно
веселые... И еще есть ханара и хигги - эти нормальные ребята, часто куда
нормальнее, чем их хозяева. Хотя окружение их, конечно, портит.
- Ясно, - улыбнулся я. - "Жизгумы", "урэги", "лалаба" - кто там еще?..
Подумать только, как у них все непросто!
Эти двое, тем временем, снова заголосили:
- Дом роняет камни в воду,
у причала лодки сгнили,
пьет Ибаэнт с бубэрами,
больше нету слов у песни!
- А это о ком? - полюбопытствовал я.
- А хрен его знает! О каком-то нерачительном хозяине, - пожал плечами
Хэхэльф.
Под утро я чувствовал себя так, словно снова сгрыз черт знает сколько
курмды, хотя так и не прикоснулся к хэхэльфовым запасам. Впрочем, со мной и
раньше то и дело такое случалось: с кем поведешься, так себя и чувствуешь...
Одним словом, я слегка поглупел и здорово развеселился, словно действительно
порядком захмелел. В какой-то момент я поймал себя на том, что присоединился
к своим спутникам, во всю глотку распевающим хулительные песни. А потом я
так разошелся, что и сам решил создать какое-нибудь эпохальное произведение
в этом общедоступном жанре.
- По дороге едет парень,
он - Мэсэн, его все знают,
и штанами ему машут
все жизгумы из Эльройна
и урэги из Мактао.
А куда он едет, хмурый,
им, дурным, не догадаться!
- Вот здорово! - завистливо восхитился Хэхэльф. - Хорошо быть демоном:
все-то у тебя получается!
- Надо будет запомнить, - оживился Дайст. - Это же про Мэсэна, который
живет на границе Альгана и Эльройн-Макта, я его хорошо знаю. Вот он
порадуется: до сих пор о нем никто не писал хулительных песен. И вообще про
Мэсэнов никто не пел: не такие они важные персоны!
- А как ты догадался, что это именно про твоего дружка? - удивился я.
- Ничего себе! Чего тут гадать: кроме него нет альганских Мэсэнов,
которые заезжают и в Эльройн, и в Мактао. А поскольку названия каст ты
произнес так, как это принято в Альгане, ясно, что речь идет именно об
альганском парне, - рассудительно объяснил Дайст.
Я не стал его разочаровывать и признаваться, что просто употребил
первые попавшиеся слова, которые пришли мне в голову - это касалось и
заковыристых наименований каст, и географических названий. Если Дайсту
нравится думать, что я сочинил песню про его приятеля - на здоровье!
Дни сменяли друг друга с торопливостью школьников, забегающих в
столовую за пирожками. По утрам мы спали, днем гуляли по лесу в поисках
какой-нибудь дикорастущей вкуснятины, которую можно бросить в котел с
неизменно аппетитным варевом нашего умелого предводителя каравана, а от
заката до рассвета бухубаты, которых я упорно именовал "дюжиками",
неторопливо волокли наш "поезд" вперед. Кажется, мое путешествие все-таки
вышло на финишную прямую, но эта "прямая" оказалась чертовски длинной!
Несколько раз мы видели местных разбойников, однажды они сопровождали
нас до тех пор, пока не стемнело, неумело прячась в кустах, растущих вдоль
дороги. Хэхэльфовы чару рычали на них, как самые настоящие сторожевые собаки
и рвались из рук своего многострадального хозяина - поохотиться. Как он
умудрился удержать этих грозных малышей - ума не приложу! Самое смешное, что
старательные попытки разбойников слиться с пейзажем сопровождались такими
