привели к хижине, дали столько оружия, что я не мог удержать его в руках, и
оставили в одиночестве. Хорошо быть мальчишкой! Мальчишки не боятся смерти,
и в этом их великая сила! Когда появились уллы, я сражался с ними с таким же
азартом, с каким тузил соседских ребят. Сейчас сам не могу поверить, но мне
удалось уложить пятерых уллов: четырех я подстрелил из лука, одного за
другим, а пятого прирезал - и как только изловчился? Дело кончилось тем, что
дядюшка Люсгамар оглушил меня своей дубиной, а потом сказал своим спутникам,
что из такого мальчишки может вырасти великий воин, поэтому он заберет меня
с собой и будет кормить, как собственного сына... Он до сих пор чувствует
себя виноватым, что я вырос таким тощим: уллы считают, что худой человек -
что-то вроде тяжелобольного. Но кормил он меня на славу, просто комплекция у
меня такая тщедушная! Одним словом, я очухался уже на улльском корабле.
Думал: вот сейчас они меня будут убивать, но вместо этого мне тут же
принесли котел похлебки из сала халдобы, а потом появился дядя Люсгамар и
спросил, не буду ли я так добр научить его сыновей хорошо стрелять из лука -
дескать, ему очень понравилось, как я стреляю... Сам понимаешь, он тут же
купил меня с потрохами: когда тебе всего пятнадцать лет, и вдруг такой
здоровенный дядя смотрит тебе в рот и просит научить чему-то других таких же
здоровенных дядь, начинаешь думать, что жизнь удалась! Наверное, поэтому я у
них так хорошо прижился!
Уллы, тем временем, начали веселиться по-настоящему. Один из них, как
мне показалось, самый старший в компании, забрался на стол и выкидывал там
отчаянные коленца, нечто среднее между твистом и гопаком, если вы способны
вообразить, как это выглядит. Остальные приплясывали вокруг стола, ритмично
хлопая в ладоши, и хором пели: "Чуб-чуб-чуб-чуб-чуб - Чубарага!
Люс-люс-люс-люс-люс - Люсгамар!" Они без конца повторяли этот речитатив, так
что у меня была возможность выучить его наизусть.
- Это песня о твоем дядюшке Люсгамаре и его брате? - полюбопытствовал
Хэхэльф. - А почему в ней не упоминаются все остальные?
- Экий ты темный! - хмыкнул Хатхас. - А может ты тоже демон?
Хэхэльф шутливо ткнул его кулаком в подбородок. Через мгновение эти
двое уже катались по полу, как разыгравшиеся щенки. Впрочем, тузили друг
друга они вполне по-настоящему, только в отличие от классической, эта драка
сопровождалась не надрывной руганью, а хохотом противников. Никто кроме меня
не обращал на их потасовку никакого внимания: уллы продолжали петь и
плясать, а прочие посетители трактира почти с благоговением наблюдали за
этим незабываемым зрелищем.
- Эй, Хатхас, ты не слишком усердствуй, - сказал я. - Мне с этим парнем
еще до Альгана добираться!
- Это кто еще не должен усердствовать! - промычал Хэхэльф откуда-то из
"центра циклона" - Не бзди, Ронхул, я его в два счета сделаю!
Наконец эти двое угомонились и снова уселись за стол, красные,
встрепанные и счастливые. Драгоценный шлем рыжего мирно успокоился под
столом - кажется, хозяину было глубоко наплевать на его участь.
- Так что там, собственно, с этой улльской песней? - с любопытством
спросил я. - О чем они поют, если не о себе?
- Они поют о Чубараге и Люсгамаре, - пояснил Хатхас. - Но не о тех
Чубараге и Люсгамаре, которые присутствуют здесь, а о своих древних богах.
Чубарага и Люсгамар - это пивные боги, а мои приятели просто получили свои
имена в их честь. Считается, что Чубарага и Люсгамар научили первых уллов
готовить курмду. Поэтому когда уллы напиваются, они всегда поют хвалебную
песню своим богам и танцуют благодарственный танец - вот и все.
- А что это за боги такие? Вроде Варабайбы? Они тоже живут вместе с
уллами и дают им добрые отеческие советы? - небрежно спросил я.
- Не говори ерунду! - строго сказал рыжий. - Никто не знает, где живут
улльские боги, известно только, что сами уллы уходят к ним после смерти.
Каждый идет к тому богу, в честь которого назван... Если разобраться, дяде
Люсгамару повезло: ему светит целая вечность пива, с таким покровителем, как
у него, не пропадешь!
- Здорово, - улыбнулся я. - А что, кроме пивных богов у них есть еще
какие-то?
- Спрашиваешь! У уллов много богов, я сам всех не припомню. Есть Агум -
бог гнева; Гома Гэйгоба, который научил уллов писать и считать; Гамбустыг -
изобретатель замков и запоров, оберегающих от краж; Бэга-Бэга-Тыга,
исцеляющая от недугов, Ныздынбыба, обитающая в горячих источниках; Олгом -
бог праведного возмездия; Гардумба - покровитель щедрости и устроитель
первых пиров; Шаробыльбах - бог трудного дня, покровительствующий тем, кто
встает на рассвете... Да всех и не упомнишь!
xlvi
- Здорово! - уважительно кивнул я и машинально отправил в рот еще
кусочек курмды - сколько я ее сожрал за этот длинный дурацкий день - описать
невозможно! Впрочем, на пол я уронил еще больше, особенно в конце
"фестиваля"...
Под вечер я окончательно перестал осознавать происходящее, зато
преисполнился счастливой уверенности, что мир, в котором я живу - чудное
местечко, окружающие меня люди - настоящие душки, а я - самый замечательный
парень на свете, пользующийся всеобщей любовью и заслуженным восхищением.
Словесная каша, в изобилии вываливающаяся из моего рта, казалась мне
сборником великих откровений, а плохо скоординированные телодвижения -
исполненными совершенно особой величественной грации... да уж, могу себе
представить! Если честно, так нажираться мне удавалось только в далекой
юности, да и то не часто, всего пару раз, когда шквал дармового коньяка
обрушивался на стабильно голодный желудок... Смутно помню, что в конце
праздника я отплясывал вместе с уллами, с энтузиазмом подпевая: "Чуб-чуб
-Чубарага" и то и дело восклицая: "Йох! Унлах!" - в точности, как мой
давнишний собутыльник Таонкрахт, будь он трижды неладен. Волосатые чудовища
одобрительно отзывались о моих хореографических талантах, а Хэхэльф смотрел
на меня совершенно круглыми глазами: до сих пор он считал меня вполне
приличным человеком - и вот, на тебе!
Тем не менее, у него хватило благородства не бросить меня в компании
моих новых братьев по разуму. Утром я проснулся в шатре на палубе "Чинки",
да еще и укутанный в волшебное одеяло ургов - думаю, именно оно и помогло
мне выжить! Хэхэльф уже был на ногах и взирал на меня с заметным
сочувствием.
- Ты жив, несчастье? - снисходительно спросил он.
- Жив, - с некоторым сомнением подтвердил я. Потом произвел ревизию
своих ощущений и с удовольствием убедился, что мои дела не так уж плохи. Ну
да, "Альганского Розового" мы, хвала аллаху, не пили!
- И как меня угораздило? - недоуменно спросил я - скорее себя самого,
чем Хэхэльфа. Но ответ на этот риторический вопрос у него имелся.
- Ты сколько курмды сгрыз, помнишь? - насмешливо спросил он. - А один
кусочек вроде того, который ты отправил в рот с самого начала - это же все
равно, что большая кружка обыкновенного пива.
- Ничего себе! - с ужасом сказал я. - Получается, что я выдул несколько
бочонков?
- Вроде того. Курмда тем и хороша для того, кто хочет как следует
напиться: столько жидкости ни в одно брюхо не поместится!
- Ох! - вздохнул я. - Вообще-то, предупреждать надо!
- Вообще-то, соображать надо! - невозмутимо парировал он. - Я же тебе
не нянька!.. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Иди искупайся, будем
собираться в дорогу. Или хочешь еще денек погулять?
- Курмды погрызть? - простонал я. - Спасибо, с меня хватит!
- А плясал ты замечательно! - сказал Хэхэльф мне вслед. - Я уж начал
сомневаться: не улл ли ты, часом? Просто очень худой и бритый...
Я разделся перед тем, как нырнуть в море и немного испугался:
невооруженным глазом было видно, что я здорово растолстел. Ничего страшного,
конечно, но я уже как-то привык к своему плоскому животу и мне совершенно не
понравилась небольшая, но вполне заметная складка, нависающая над поясом.
Искупавшись, я потребовал у Хэхэльфа зеркало и с отвращением уставился на
свою рожу: кажется, за минувший день она стала ровно в два раза шире. Думаю,
кырба-ате были бы мною довольны!
- Это что, тоже от курмды? - сердито спросил я Хэхэльфа.
- Ну да, - хмыкнул он. - Ты ее столько сожрал, я бы не удивился, если
бы ты превратился в улла. Говорят, такое тоже бывает...
Я отлично понимал, что Хэхэльф шутит, но его заявление все равно
повергло меня в самую настоящую панику. Я снова уставился в зеркало, чтобы
убедиться, что не начал зарастать густой черной шерстью. К счастью, ничего,
кроме недельной щетины на моей непомерно раздавшейся вширь роже не
обнаружилось - время от времени я брал у Хэхэльфа некое подобие опасной
бритвы, чтобы привести себя в порядок, но в последнее время ленился. Зато
сейчас я схватился за его бритвенный прибор как утопающий за соломинку и
скоблил свои округлившиеся щеки, пока они не стали идеально гладкими.
Хэхэльф наблюдал за моими судорожными действиями с немым восхищением.
- Ты что, поверил? - наконец расхохотался он.
- Нет, конечно, - вздохнул я. - Но все равно это ужасно! Так отожраться
за один день... Все, больше никакой курмды! Хватит, нагулялся!
- Дело хозяйское, - усмехнулся он. - Но вообще-то вполне достаточно
просто знать меру...
- Знаешь, что самое противное? - хмуро сказал я Хэхэльфу после того,
как он позавтракал (я был так шокирован видом своего округлившегося живота,
что даже смотреть не мог на еду), и мы решили еще раз искупаться, на
дорожку.
- Да ну тебя, Ронхул, не будь занудой! - отмахнулся он. - Было бы из-за
чего шум поднимать! Три дня в дороге, и от твоего пуза следа не останется -
а даже если и останется, уверяю тебя, добрая половина человечества все равно
сочтет тебя тощим, а прочим покажется, что ты просто худой...
- Да не в этом дело, - вздохнул я. Набрал побольше воздуха в легкие,
нырнул, потом снова появился на поверхности и хмуро сказал ему: - Чудеса
закончились. Помнишь, какой я был: легкий, как пух, веселый и ко всему
равнодушный - одним словом, одержимый. А теперь - все! Я снова стал таким,
как раньше. Замкнутый круг!
- Ну и что? Чудеса - не кошелек, чтобы все время оставаться у тебя за
пазухой, - пожал плечами Хэхэльф. - Они приходят и уходят, заставляя нас
выть от тоски по несбывшемуся, а потом снова возвращаются, когда мы их не
ждем. И вообще, нет ничего более переменчивого, чем человеческое сердце,
Ронхул - разве ты не знал? Было бы странно, если бы ты всегда оставался
одним и тем же!
Я изумленно уставился на своего друга.
- Слушай, ты такой мудрый, усраться можно! Шутки шутками, а я не
удивлюсь, если завтра выяснится, что ты - очередной замаскированный бог,
вроде Варабайбы, или тайный предводитель всех Мараха, или... - я умолк,
поскольку больше ничего не мог придумать.
- Ну что ты, Ронхул! Не сочиняй! - фыркнул он. - Я просто Хэхэльф
Кромкелет из Инильбы, а если в моей голове иногда и появляется удачная мысль
- что ж, с кем не бывает...
Он скрылся под водой, а потом его лохматая голова появилась на
поверхности, в нескольких метрах от меня. Разговор явно был закончен - оно и
к лучшему! Пришло время действовать, и я уже чувствовал вполне ощутимый зуд
в ногах: нетерпеливые конечности настойчиво просились в дорогу.
Пока мы купались, на палубе "Чинки" объявился рыжий Хатхас. Он приволок
с собой чуть ли не дюжину дорожных сумок - судя по всему, парень переехал
