- Ты имеешь в виду этот прутик? - Оживился я. - Неприятная игрушка. Я
его потрогал... ничего особенного, конечно, но мне не понравилось!
- Ты прикасался к жезлу Гремблех?vi -
уважительно переспросил Таонкрахт. - А знаешь ли, что в это мгновение против
тебя должна была обратиться вся сила Сох?
- Прямо-таки вся? - усмехнулся я. - Ну, значит, не так уж ее у них
много! Меня, правда, слегка встряхнуло - но это все... А с чего ты вообще
взял, что он хотел меня убить? Никогда не видел, чтобы убийцы вели себя
таким образом! Он просто стоял рядом со мной и пел... вернее, не то чтобы
по-настоящему пел, а издавал монотонные звуки - впрочем, весьма приятные для
слуха.
- Хинфа появляются только затем, чтобы убивать, - внушительно сказал
Таонкрахт. - Нет никаких иных причин, которые могли бы заставить Хинфа войти
в человеческое жилище... Думаю, он умер потому, что никто не может убить
такого могущественного демона как ты, и его сила обернулась против своего
обладателя, - сделав сей глубокомысленный вывод, Таонкрахт окончательно
помрачнел и заявил: - Мне прийдется крупно поссориться с Сох! Не было еще
такого, чтобы их убийца появлялся в замке альганца без разрешения хозяина...
А я - не простой альганец, не какой-нибудь задрипанный шархи
vii без кола и двора! Я - Великий Рандан!
Он очень быстро заводился: лицо раскраснелось, глазищи бодро полезли из
орбит, еще немного и дядя начал бы ломать мебель, я полагаю. Думаю, его
сдерживало только мое присутствие.
- Прежде, чем ты отправишься ссориться с этими, как их... - Сох -
скажи, могу ли я помыться? - Вежливо осведомился я. - Мне это необходимо! И
еще мне хотелось бы поесть. И самое главное: объясни мне раз и навсегда: где
у вас туалет?
- А тебе это тоже необходимо? - Изумился Таонкрахт. - Воистину
загадочна и непостижима твоя природа!
- Необходимо, - сердито буркнул я. Все взвесил и решил, что мне следует
придумать разумное объяснение - чтобы обитатели этого замка раз и навсегда
уяснили, что я нуждаюсь в разного рода жизненных благах.
- Обычно я выгляжу как жидкий огонь и действительно не нуждаюсь ни в
еде, ни в питье, ни в уборных, - наконец сказал я, - но поскольку ты что-то
перепутал, когда читал свое дурацкое заклинание, я появился в твоем доме в
человеческом теле. И теперь мне требуется поддерживать жизнь в этом самом
человеческом теле - что тут непонятного?
- Прости меня, Маггот, - кротко отозвался Таонкрахт.
Я так и не понял, за что он просил прощения: за ошибку в своих
треклятых заклинаниях, или за то, что мне пришлось пережить ряд бытовых
неудобств.
- В твоей спальне всегда будет стоять множество самых лучших, самых
драгоценных ночных горшков, - проникновенно пообещал он, и я прикажу, чтобы
кравчие не забывали их опустошать.
Я прыснул: до сих пор мне всегда казалось, что кравчий - это тот, кто
наливает вино, а отнюдь не выносит горшки. Впрочем, в мире, который озарен
светом трех солнц, могли твориться еще и не такие недоразумения!
- Ладно, - все еще улыбаясь сказал я, - с горшками мы вроде
разобрались. Я уже понял, что на постройку канализации вашего могущества
пока не хватает. А как насчет ванной? Если я не помоюсь, я начну впадать в
ярость - примерно через полчаса, а то и раньше!
- Тебе постоянно нужно остужать свой жар, - понимающе кивнул Таонкрахт,
- а я-то еще удивлялся, что ты все время требуешь воду...
- Остужать свой жар, вот именно, - обрадовался я, - лучше и не скажешь!
- У меня есть хорошая большая ванна, - доверительно сказал мне
Таонкрахт, - я сам иногда испытываю потребность освежить в ней свое тело.
Думаю, она тебе понравится. Я прикажу слугам наполнить ее холодной водой...
- Ни в коем случае! - с ужасом сказал я. - Теплой! И сначала они должны
хорошенько ее вымыть.
- Вымыть - что? Воду? - изумился он.
- Да нет, ванну, - устало вздохнул я. У меня уже голова кругом шла от
нашего идиотского диалога - на фоне остывающего трупа моего несостоявшегося
убийцы, между прочим!
- Хорошо, все будет как ты хочешь, - поспешно согласился он. - Но на
это уйдет около получаса... Ты сможешь подождать?
- Я попробую, - вздохнул я, - если только полчаса... И скажи своим
слугам, что они должны готовить для меня ванну каждый день, утром и
вечером... И еще: у вас принято чистить зубы?
- Разумеется, - с готовностью отозвался он. Тут же достал с одной из
полок склянку толстого стекла, наполненную прозрачной красноватой жидкостью,
и протянул ее мне. - Возьми немного, прополоскай рот. Это очень хорошее
средство. Только не глотай: если уж у тебя человеческое тело, живот может
прихватить от такого пойла!
Я недоверчиво покосился на склянку, но потом вспомнил, как быстро
исцелила меня его чудесная мазь от ожогов, и решил что местной фармацевтике,
пожалуй, вполне можно доверять. Красноватая жидкость пахла медом и мятой
одновременно, ее вкус тоже оказался приятным и освежающим. Я прополоскал
рот, огляделся, понял, что выплюнуть полоскание некуда и вопросительно
посмотрел на Таонкрахта. Он понял мою проблему и указал на окно. Я пожал
плечами - раз хозяин дома разрешает заплевывать свой двор, ему же хуже! -
подошел к окну и наконец-то избавился от жидкости. К моему изумлению, она
была уже не розовой, а темно-зеленой, а соприкоснувшись с пыльными
камешками, которыми был вымощен двор, зашипела, как разъяренная гадюка, и
испарилась, оставив на камнях едва заметные следы ожогов.
- Ничего себе! - Уважительно сказал я.
- Это значит, что тебе досталось человеческое тело с больными зубами,
Маггот! - Удивленно заметил Таонкрахт. - Как это может быть?.. Впрочем, тебе
повезло: теперь они останутся здоровыми надолго. Гораздо дольше, чем тебе
понадобится сохранять этот облик, я уверен!
- Вот это, я понимаю, чудо! - Одобрительно сказал я. Это была первая
хорошая новость с тех пор, как я очнулся в камине Таонкрахта, и мое
справедливое сердце требовало выражений благодарности. - А ты молодец, сэр
Таонкрахт! Сам изобрел это зелье?
- Ну, кое-что осталось от Ургов, - неохотно признался он. И тут же
гордо добавил: - Но я тоже над ним поработал. Зелье Ургов оказалось очень
невкусным, и его надо было носить во рту несколько часов кряду.
- Да, несколько часов - это неприятно. Так что ты молодец, - улыбнулся
я. Сообщение о том, что у меня не осталось ни одного больного зуба, здорово
подняло мое настроение: вообще-то у меня почти железное здоровье - не
столько от природы, сколько потому, что мне всегда было скучно и противно
болеть - но эти подонки зубы и их верные друзья стоматологи несколько раз
умудрялись как следует испоганить мою распрекрасную жизнь!
- Может быть, ты хочешь поесть, пока мои слуги будут греть воду для
тебя? - предложил Таонкрахт. - Я сам как раз собирался позавтракать. Потом
мне будет не до того: думаю, посланцы Сох заявятся сюда, чтобы забрать
своего мертвого, а я собираюсь излить на них свой гнев.
- Да, излить гнев - дело стоящее! - с ехидным одобрением сказал я. -
Ладно уж, пошли завтракать, уговорил.
По дороге в главный зал - Таонкрахт скорее дал бы себя убить, чем
согласился бы принимать пищу в менее роскошном помещении! - у меня снова
случился тяжелый приступ депрессии. Я осознал, что провел здесь уже больше
суток, и единственное, что мне удалось сделать - так это выспаться, вылечить
зубы и убедиться, что мой гостеприимный хозяин не собирается отправлять меня
домой - по крайней мере, не раньше, чем получит от меня могущество и
бессмертие! Но я уже стал закаленным бойцом с собственным настроением:
просто стиснул облагодетельствованные местной медициной челюсти и сказал
себе: "Цыц!" А потом сочувственно добавил: "Теперь это и есть твоя жизнь,
дружок!"
За завтраком Таонкрахт осушил несколько кубков какого-то очередного
пойла - на сей раз оно было розового цвета и пахло, как хорошие дорогие
духи. После этого он окончательно разрумянился и разразился гневной тирадой
в адрес "этих ополоумевших, зарвавшихся колдунов". Имелись в виду загадочные
Сох - если я все правильно понял. Я отщипнул по кусочку от каждого из
многочисленных блюд и равнодушно сказал себе, что со жратвой под этим небом
все в полном порядке. Правда, легче от этого мне не стало.
Потом Таонкрахт торжественно завернулся в свой роскошный черно-белый
плащ, витиевато извинился передо мной за то, что лишает меня своего общества
- пережить это огорчение, разумеется, было почти невозможно! - и отправился
ругаться со своими оппонентами. А я пошел инспектировать его ванную комнату,
каковая оказалась очень даже ничего - при условии, что ведра с водой таскает
кто-то другой. Если бы у Таонкрахта не было такого количества слуг, на
которых можно свалить эту работу, я бы быстро расстался со своим имиджем
блюстителя личной гигиены!
Мне принесли чистую одежду и - что меня особенно порадовало! - белье,
довольно удобное, из тонкой прохладной ткани, похожей на небеленый шелк.
Признаться, я довольно долго сомневался: надевать все это, или нет. Не
потому, что одежда мне не понравилась - просто я боялся, что напялив на себя
местные тряпки, я окончательно растворюсь в этой чужой реальности. В конце
концов я махнул на все рукой и надел белье - поскольку в отличие от моего
оно было чистым. Потом натянул на себя широкие сиреневые штаны - в другое
время их покрой показался бы мне чересчур экстравагантным, но сейчас мне
было плевать - надел длинную тонкую белоснежную рубаху (тут у меня вообще не
было выбора: моя погибла в пламени), и еще одну длинную, не то рубаху, не то
куртку, тоже ослепительно-белую, из плотной ткани, похожей на бархат. Так
что из моих вещей у меня осталась только обувь - элегантное подобие мокасин.
Перед тем, как со мной стряслось это безобразие, я собирался на долгую
прогулку и поэтому надел самые удобные ботинки, которые нашлась в доме.
Переодевшись, я некоторое время прислушивался к своим ощущениям - вроде
бы, все было в полном порядке. Я помнил, что меня зовут Макс. Кроме того я
помнил великое множество замечательных вещей, которые успели со мной
случиться прежде, чем я попал в замок Таонкрахта. Тоска обрадовалась и
принялась грызть меня со свежими силами, словно я был спелым яблоком. Я вяло
отбивался. В конце концов я решил, что мне следует принимать более
решительные меры: как минимум - прогуляться по замку. Какое-никакое, а
все-таки развлечение!
Я довольно долго бродил наугад по сумрачным коридорам. Местные смерды,
завидев меня, смущенно скалились до ушей и шустро разбегались, как тараканы
по щелям. Я несколько раз пытался завести с ними интеллектуальную беседу в
манере антрополога-любителя, оказавшегося в какой-нибудь экзотической
стране, но мое обаяние явно на них не действовало: услышав звуки моего
голоса, ребята впадали в ступор, даже улыбки куда-то исчезали. Наконец я
добрел до двери, из-за которой мне в глаза брызнул ослепительный солнечный
свет. Я немного поморгал, привыкая к этой перемене, и вышел во двор. Первое,
что потрясло меня до глубины души - это воздух, свежий и неописуемо
ароматный. Светлое небо над головой показалось мне восхитительным: ему был
присущ совершенно неописуемый бирюзовый оттенок. Одно из маленьких солнышек,
самое белобрысое, скорее даже бледно-голубое, стояло в зените, а два других
- янтарно-желтое и тускло-оранжевое - то ли уползали на покой, то ли
наоборот - старательно карабкались наверх. Я ведь пока не очень-то
разбирался, где тут у них какая сторона света. Теперь, когда количество
