На сей раз бедняга морщил лоб несколько минут кряду. Потом его внезапно
осенило, он понимающе кивнул и направился к выходу - мои глаза уже привыкли
к царившему здесь полумраку, так что я мог разглядеть маленькую дверь в
глубине помещения - такую низкую, что мне наверняка пришлось бы согнуться
чуть ли не вдвое, чтобы ею воспользоваться. На полпути он остановился и
вдруг с нелепым пафосом душевнобольного священнослужителя провозгласил:
- Хелле куньль вэй урле эсте гер, нэхем маггот йонхет! Унлах!
2
- Усраться можно! - Машинально огрызнулся я и поморщился от резкой боли
в висках. Я был совершенно уверен, что боль вызвана нелепым сочетанием
звуков в речи пучеглазого. "Какой "куньль", какой такой к черту "хваннах", -
устало подумал я, - это же язык поломать можно! Господи, неужели я навсегда
утратил способность понимать человеческую речь?! Только этого не хватало!"
Незнакомец наконец-то ушел, глубоко удовлетворенный своим пламенным
выступлением. Я остался один и осмотрелся по сторонам. Небольшая комната
освещалась только красноватым огнем камина. Обстановка напоминала дешевую
декорацию к "Фаусту". У входа стоял неприветливый остов, который я принял за
скелет большой обезьяны, приземистый и широкоплечий, его длинные руки
касались земли. Мебели было немного, но ее монументальные размеры с лихвой
компенсировали небольшое число предметов: их вполне хватило, чтобы
загромоздить все пространство. Огромный шкаф у стены, с которого на меня
равнодушно пялилось потрепанное чучело незнакомой мне птицы, гигантский
сундук посреди комнаты, здоровенный стол, уставленный колбами и ретортами -
словно с картинки из популяризаторской книжки о жизни средневековых
алхимиков. Забавно: зловещий вид комнаты оставил меня совершенно равнодушным
- вся эта мистическая дребедень вроде скелета у входа и связок мелких
сушеных тварей неопределенного происхождения над камином даже спровоцировала
меня на слабую улыбку: слишком уж глупо! Ничего похожего на кровать в
комнате не было, поэтому я недолго думая улегся на толстый ковер, которым
был устлан пол. Спать мне не хотелось, но для того, чтобы бодрствовать, не
осталось сил, поэтому я просто впал в оцепенение: лежал, тупо уставившись на
пляшущие язычки пламени. Скажу честно: я даже не пытался вспомнить, кто я
такой, и что было перед тем, как я обнаружил себя в незнакомой обстановке,
наедине с этим пучеглазым красавчиком, лопочущим что-то на незнакомом мне
языке. Более того, я очень не хотел вспоминать. Я смутно подозревал, что
после этого моя жизнь станет адом. Так оно и вышло, в конце концов...
Какое-то время я не мигая смотрел на огонь - чтобы мигать, требуется
иметь хоть сколько-нибудь силы, а у меня ее не было даже на такой пустяк.
Потом я почувствовал печаль - она была похожа на физическое неудобство,
что-то вроде зарождающегося флюса, только ныла не десна, а та загадочная
часть организма, каковую принято именовать душой. Через некоторое время этот
"нарыв" прорвался, и я вдруг вспомнил, как все случилось, и еще много чего я
вспомнил, можно сказать, абсолютно все - моя замечательная жизнь
промелькнула передо мной за одно мгновение, и я чуть не захлебнулся от
изобилия ярких красочных подробностей. А потом этот фейерверк превратился в
несколько файлов информации, я переварил эту самую информацию и тихо
заскулил от боли и тоски, поскольку с ужасом понял, что моя жизнь
закончилась, и изменить сей прискорбный факт невозможно. Вообще-то, мои
ощущения говорили мне, что я все еще жив: насколько мне известно, мертвым не
хочется пить, а я уже успел вылакать чуть ли не все содержимое оставленной
мне миски и хотел еще. Но мои драгоценные ощущения в настоящий момент не
имели никакого значения, поскольку все рухнуло к чертям собачьим, и у меня
не осталось ничего, чем я мог дорожить - кроме, разве что, врожденной
способности делать вдохи и выдохи...
Господи! Какие-то несколько часов назад жизнь моя была прекрасна и
удивительна - я не преувеличиваю. В последнее время я принадлежал к числу
редкостных счастливчиков, у которых не найдется на что пожаловаться, даже
если им пообещают платить по штуке баксов за каждую мало-мальски
аргументированную жалобу.
Сейчас я достаточно четко помнил, каким образом оказался в этой
полутемной комнате. Впрочем, тут и помнить особо было нечего. Я сидел дома и
ждал одну очаровательную леди, которая обещала мне долгую прогулку при самой
что ни на есть полной луне.3 Разумеется, я
позволил себе удовольствие составить приблизительный план развития событий -
честно говоря, план, который меня полностью устраивал, не производил
впечатление реалистического, но меня это не слишком беспокоило: в последнее
время все шло так, как я хотел, и я обнаглел настолько, что решил, будто
теперь так будет всегда... Кажется, я задремал, сидя в удобном кресле, а
потом случилось нечто неописуемое. Больше всего это напоминало
землетрясение: земля ушла у меня из-под ног, кресло куда-то подевалось
из-под задницы, а мир вокруг меня начал беспорядочно дергаться, словно его
взбивали в невидимом шейкере. Потом я отключился - по крайней мере,
реальность окончательно исчезла, и я вместе с ней, а когда я кое-как
оклемался, она уже сменилась совсем другой реальностью, так один кадр
кинофильма сменяется другим: только что герой задумчиво бродил по своему
саду, хлоп - и он уже бороздит просторы Вселенной на каком-нибудь дебильном
космическом корабле... Впрочем, уж я-то не "бороздил просторы Вселенной". Я
лежал на полу, рядом с этим чертовым камином, а моя рубашка дымилась,
недвусмысленно собираясь вспыхнуть. Потом я увидел пучеглазого и попытался
вступить с ним в диалог, что было весьма затруднительно - одним словом,
начал играть в новую игру, так и не ознакомившись с правилами. Меня не
покидало смутное предчувствие, что правила мне не понравятся...
- Идиотство! - Жалобно сказал я вслух и позорно всхлипнул. Через
несколько секунд по моей щеке медленно поползла мокрая дрянь.
Впрочем, для того, чтобы страдать, требуется куча сил, которых у меня
не было с самого начала - хоть с этим мне повезло! Поэтому я просто лежал на
ковре и смотрел на огонь: пляска невидимых саламандр всегда меня
успокаивала, этот нехитрый прием сработал и сейчас. Больше всего на свете я
хотел заснуть, а потом проснуться у себя дома, и напрочь забыть этот
кошмарный сон. Первый пункт программы я худо-бедно выполнил через пару часов
- впал в жалкое подобие забытья, и мне снились все те же мигающие языки
пламени в камине и все те же сумбурные воспоминания о доме, который я
потерял. Со вторым пунктом ничего не вышло... честно говоря, я и не
слишком-то надеялся! Я проснулся в той же самой комнате, лежа на ковре,
незамысловатые переплетения его толстых волокон отпечатались на моей щеке.
Меня разбудили пронзительные вопли. Орали, впрочем, не в помещении, а где-то
еще - через несколько секунд я понял, что эта адская какофония доносится с
улицы, кое-как встал, сначала на четвереньки, а через несколько минут - на
собственные ненадежные ноги, которые как на грех оказались патологически
длинными: в первое мгновение мне показалось, что я еще никогда не смотрел на
собственные ступни с такой невообразимой высоты. Впрочем, это очень быстро
прошло, я благополучно вернулся в стройные ряды прямоходящих приматов и
подошел к длинному узкому окну. Стекла в окне не было вовсе - то ли его
разбили, то ли хозяин этой комнаты обожал свежий воздух... Я выглянул во
двор, удивляясь своему прекрасному самочувствию. Этой ночью мне было так
хреново, что я впервые в жизни был готов сдаться на милость первого
попавшегося лекаря, если бы он обнаружился где-то поблизости, а теперь меня
распирало от избытка энергии. Настроение, правда, оставалось более чем
паршивым, но по крайней мере меня больше не тянуло скулить и жаловаться. Я
был твердо намерен искать - и найти! - какой-то выход. Для начала, впрочем,
требовалось понять в какое именно дерьмо я влип.
Зрелище, которое открылось моему взору, не внушало особого оптимизма.
Вымощенный крупным булыжником двор, окруженный высоченной каменной стеной,
был довольно просторным и донельзя запущенным: повсюду валялись какие-то
предметы, смутно напоминающие примитивные орудия сельскохозяйственного
труда. Никаким сельским хозяйством тут, впрочем, и не пахло, растительности
вообще не было, даже каких-нибудь чахлых пучков травы. Почти прямо под окном
стоял невысокий деревянный помост с отверстием в центре. На помосте неуклюже
топтались крупные, пестрые, удивительно толстые птицы, их хвосты немного
напоминали хвосты здорово общипанных павлинов. Несмотря на нелепую
внешность, птицы внушали некоторое уважение: клювы у них были длинные и
острые Но шумели не птицы, они спокойно клевали какую-то дрянь, что-то вроде
черной каши, щедро размазанной по всему сооружению. Крики доносились из-под
помоста. Сверху мне не было видно, что происходит под помостом, но я быстро
сообразил, что там активно страдает настоящий живой человек. Сначала я не
мог понять, почему он так орет, но потом разглядел, что из отверстия в
помосте торчит совершенно голая задница - без сомнения, она принадлежала
несчастному мученику. Задница была густо перемазана той же самой кашей,
которая была раскидана повсюду. Время от времени какая-нибудь птица клевала
горемычную часть тела, после чего следовала новая серия воплей. Приходить
бедняге на помощь явно никто не собирался, из чего я сделал вывод, что сие
действо развивалось согласно утвержденному сценарию.
- Бред какой-то! - Растерянно сказал я. Да уж, всю жизнь подозревал,
что у меня неплохие шансы сойти с ума, чего я не предвидел - так это что мои
галлюцинации будут настолько дурацкими!
Некоторое время я растерянно наблюдал за происходящим - ждал развязки.
Впрочем, никакой развязки не последовало. Во дворе постепенно появлялись
люди в довольно нелепой на мой взгляд одежде. Они начали неохотно наводить
какое-то подобие порядка: складывали свои загадочные орудия труда в одну
большую кучу, тихо и односложно переговаривались, то и дело взрываясь
хохотом - честно говоря, я до сих пор не слышал настолько дружного,
дебильного и в то же время жизнерадостного ржания - возможно, просто потому,
что никогда не служил в армии... Никто не обращал внимания ни на крики, ни
на задницу в центре помоста. И уж тем более никто не спешил на помощь
великомученику. Очевидно кто-то "самый главный" считал, что задница
страдальца должна по-прежнему оставаться на месте. Честно говоря, сие
прискорбное зрелище немного подняло мне настроение. Не потому, что я такой
уж великий садист, просто происходящее было настолько нелепым, что никак не
могло быть частью моей жизни, не могло случиться НА САМОМ ДЕЛЕ, поэтому я
расслабился. Если я сошел с ума, есть шанс, что меня вылечат - рано, или
поздно. В конце концов, медицина постоянно развивается, умники в
лабораториях то и дело изобретают новые лекарства, так что не все
потеряно...
Тем не менее, пронзительные вопли обладателя голой задницы здорово
действовали мне на нервы, и без того порядком потрепанные. Я решил покинуть
свое временное пристанище - во-первых, я здорово надеялся, что в коридоре не
так шумно, а во-вторых, решил разыскать своего пучеглазого приятеля и вообще
разведать обстановку.
Обстановка была та еще. В коридоре оказалось темно, я вспомнил дурацкую
фразу своего детства: "как у негра в жопе" - это дивное сравнение подходило
