навязанного в образцы. Но теперь Линкольн сидел за столиком, положив ногу
на ногу, - добродушное лицо нагнул к обеду ценой в сорок центов, включая
десерт, а на плечи накинул свой плед в защиту от вентиляторных сквозняков,
- и теперь принц Агге, добравшийся до сокровенной Америки, глядел во все
глаза, как турист в музее. "Так вот он. Линкольн". Стар отошел уже далеко,
оглянулся на Агге, а тот все медлил и глядел. "Так вот она, американская
суть".
Неожиданно Линкольн взял с тарелки треугольный кусище торта, сунул
себе в рот, и, слегка оторопев, принц Агге поспешил за Старом.
- Надеюсь, вы находите здесь то, чего ищете, - сказал Стар, чувствуя,
что уделил принцу недостаточно внимания. - Через полчаса у меня просмотр
текущего съемочного материала, а потом милости прошу на все площадки, где
вы хотите побывать.
- Я бы предпочел побыть при вас, - сказал Агге.
- Сейчас взгляну, что меня тут ожидает, - сказал Стар. - Мы еще
встретимся попозже.
Стара ожидал японский консул в связи с выпуском фильма о шпионах,
который мог задеть национальные чувства японцев. Ожидали телеграммы и
телефонограммы. Ожидали новые сведения от Робби.
- Он припомнил. Ее фамилия определенно Смит, - сказала мисс Дулан. -
Он предложил ей зайти в костюмерную, взять туфли взамен промоченных, но
она отказалась - так что иск предъявить нам не сможет.
- Какая неудачная фамилия! Пока переберешь всех Смитов... - Стар
подумал с минуту: - Попросите-ка телефонную компанию дать нам список
Смитов - абонентов, подключенных в прошлом месяце. И обзвоните их всех.
- Хорошо.
Глава IV
- Здравствуй, Монро, - сказал Ред Райдингвуд. - Рад тебя видеть у нас
в павильоне.
Не останавливаясь. Стар прошагал мимо него, направился к роскошно
обставленной комнате, которую предстояло снимать завтра. Режиссер
Райдингвуд последовал за Старом и тут же убедился, что. как ни убыстрять
шаг, все равно Стар на ярд, на два его опережает. Ему стало ясно - Стар
дает понять, что недоволен им. Этим приемом Ред и сам пользовался в былые
времена. Тогда в его распоряжении была собственная киностудия и вся
клавиатура приемов. На какую клавишу Стар теперь ни нажимай, Райдингвуда
не удивишь. Построение мизансцен - его родное дело и стихия,
переэффектничать его тут Стару не удастся. Как-то сам Голдвин вмешался в
его хозяйство, и Райдингвуд втравил его поглубже, дал побарахтаться в роли
перед полестней зрителей - и в итоге, как и предвидел Райдингвуд,
режиссерский авторитет его был восстановлен.
Стар подошел к роскошной комнате.
- Декорация ни к черту, - сказал Райдингвуд. - Никакой фантазии. Все
равно, как ее ни освещай...
- Но мне-то зачем звонишь? - приблизился к нему вплотную Стар. -
Почему не обратился с этим делом к художникам?
- Я звонил не затем, чтобы вызывать тебя сюда, Монро.
- Ты ведь заявлял, что хочешь снимать самостоятельно.
- Виноват, Монро, но я звонил не затем, чтобы вызывать тебя сюда, -
повторил Райдингвуд терпеливо.
Круто отвернувшись. Стар пошел назад, к кинокамере. Группа гостей
перевела на Стара глаза и раскрытые рты, обозрела его тупо и снова
приковалась к героине фильма. Гости были из католического общества "Рыцари
Колумба". Им привычны были шествия, в которых несут хлеб, пресуществленный
в святые дары, - но здесь перед ними сидела Греза осуществленная, одетая в
плоть.
Стар остановился возле героини. Она была в вечернем платье, ее
декольтированную грудь и спину покрывала яркая сыпь экземы. Перед каждым
эпизодом эту сыпь замазывали густым кремом; отсняв же эпизод, крем
немедленно удаляли. Волосы ее цветом и жесткостью напоминали запекшуюся
кровь, но зато глаза умели сиять с экрана звездным светом.
Стар не успел еще и слова сказать, как услышал позади себя услужливый
голос:
- Лучезарна. Ну просто луч-чезарна. Это помощник режиссера во
всеуслышание делал тонкий комплимент. Актрисе не надо было тянуться ухом,
напрягать свою бедную кожу. Комплимент относился и к Стару, пригласившему
ее на роль с другой киностудии. Косвеннее, отдаленнее комплимент относился
к Райдингвуду.
- Надеюсь, все в порядке? - спросил ее Стар приятным тоном.
- Все чудненько, - кивнула она, - только рекламщики без мыла в душу
лезут.
- А мы оградим вашу душу от них, - мягко подмигнул ей Стар.
Имя этой кинодивы стало уже общеупотребительно в значении "шлюха".
Надо полагать, она себя целиком скопировала с какой-нибудь царицы из
тарзаньей серии, где царицам этим дан во власть, неясно кем и почему,
чернокожий народ. Актриса и впрямь смотрела на всех как на "черных". Ее
взяли на один фильм - с ней мирились, как с неизбежным злом.
Райдингвуд проводил Стара к выходу.
- Все нормально, - сказал Райдингвуд. - Она держится на своем верхнем
уровне.
Здесь их никто не слышал, и Стар вдруг засверкал на режиссера гневньми
глазами.
- Дерьмо ты наснимал, - сказал Стар. - Знаешь, на кого она в твоих
кадрах смахивает - на ежегодную "Мисс Бакалею".
- Я стараюсь взять от нее все, на что...
- Пойдем-ка со мной, - прервал его Стар.
- С тобой? А им объявить перерыв?
- Ничего не надо. - Стар толкнул обитую войлоком дверь.
Машина Стара и шофер ждали у павильона. На студии минуты дороги.
- Садись, - пригласил Стар.
Ред Райдингвуд понял, что дело серьезное. Его вдруг осенило даже, в
чем корень беды. С первого дня съемок не актриса у него, а он у актрисы
оказался в повиновении. У нее язык, как ледяная бритва, а он человек
миролюбивый и, не желая связываться, позволил ей холодно откатать роль.
Ред угадал верно.
- Ты с ней не умеешь обращаться, Ред, - сказал Стар. - Я ведь тебе
говорил, что мне нужно. Она нужна мне энергично подлая, а у тебя выходит
сыто скучающая. Придется, к сожалению, отставить.
- Картину?
- Нет. Я на нее бросаю Харли.
- Тебе видней, Монро.
- Не обижайся. Ред. В следующий раз попробуем что-нибудь другое.
Машина остановилась перед административным зданием.
- А эпизод мне доснять? - спросил Ред.
- Его сейчас докручивают, - сумрачно ответил Стар. - Харли уже там.
- Но когда ж он успел?..
- Мы вышли - он вошел. Я его вечером усадил читать сценарий.
- Но послушай, Монро...
- Сегодня мне дохнуть некогда, - коротко сказал Стар. - У тебя, Ред,
запал иссяк еще три дня назад.
Скандал, да и только, подумал Райдингвуд. Его положению в студии будет
нанесен этим небольшой, незначительный, но ущерб, и, пожалуй, придется
пока отложить намеченную третью женитьбу. И нельзя даже отвести душу,
поругаться - со Старом не поругаешься. О разногласиях с ним шуметь
невыгодно. "Заказчик всегда прав" - а в киномире всегда, почти без
исключений, прав Стар.
- А мой пиджак? - вдруг спохватился Ред. - Я его на спинке стула
оставил в павильоне.
- Знаю, - сказал Стар. - Вот он.
Стар так сосредоточился на том, чтобы смягчить для Райдингвуда
отстранение от съемок, что вовсе позабыл об этом перекинутом через руку
пиджаке.
"Просмотровая мистера Стара" представляла собой миниатюрный кинозал с
четырьмя рядами одутловато-мягких кресел. К переднему ряду придвинуты
длинные стволы с заабажуренными лампами, кнопками, телефонами. У стены -
пианино, еще с аккомпаниаторских времен. Зал был отделан и обставлен
заново всего с год назад, но уже успел принять потертый вид - от работы,
от загрузки.
Сюда Стар приходил в два тридцать, и затем снова в шесть тридцать,
просматривать отснятое за день. Здесь царила жесткая напряженность. Стар
взвешивал результаты труда - итожил месяцы, потраченные на поиск и
приобретенье, на планирование, писание и переписывание, на подбор актеров,
сцен и освещения, на репетиции и съемки, - оценивал плоды внезапных
озарений и отчаянных общих потуг, апатии, интриг и пота. Сейчас все это
зримо воплощалось на экране - так воплощается на поле боя сложно
задуманный маневр, и с передовой несутся сводки.
К Стару в зал приходили представители всех технических отделов вместе
с руководителями групп. Режиссеры сюда не являлись - формально потому, что
их миссия считалась законченной, а на деле потому, что здесь - под шорох
серебристых бобин, точно под струенье затраченных денег - здесь промахам
не давали пощады. И у режиссеров возник деликатный обычай отсутствовать.
Все уже были в сборе. Вошел Стар, быстро занял свое место, и шум
разговоров стих. Откинувшись на спинку. Стар поднял, подтянул к себе худое
колено, свет в зале погас. Чиркнула в заднем ряду спичка - затем тишина.
На экране ватага франко-канадцев поднималась на лодках по реке,
преодолевая порожистую быстрину. Эпизод снимали в одном из бассейнов
студии, в конце каждого дубля было слышно режиссерское "Стоп!", актеры на
экране вытирали лоб, отдувались с облегчением, а то и с веселым смехом, и
вода в бассейне переставала течь - иллюзия кончалась. Отобрав из дублей
лучшие. Стар ограничился тем, что заметил:
"Технически недурно".
В следующем эпизоде, все на той же быстрине, шел диалог между
канадской девушкой (ее играла Клодетта Кольбер) и courrier du bois,
которого играл Рональд Колмен. Девушка из лодки глядит вниз на Рональда.
Просмотрев несколько кадров, Стар неожиданно спросил:
- Декорация уже разобрана?
- Да, сэр.
- Монро, бассейн потребовался для...
- Немедленно восстановить, - оборвал повелительно Стар. - Второй
эпизод сейчас просмотрим снова.
Зал осветился на минуту. Директор съемочной группы поднялся со своего
места, подошел к Стару.
- Великолепно сыгранную сцену загубили, - говорил Стар с тихой
яростью. - Не тот угол съемки. Клодетта ведет диалог, а камера все это
время занята ее прелестным пробором. Пробор - вот что нам нужно, верно?
Вот зачем зритель пришел в кино - не лицом Клодетты, а пробором
любоваться. Передайте Тиму, что напрасно он беспокоил Клодетту, мог бы
обойтись дублершей.
Свет потух опять. Чтобы не заслонять Стару экран, директор группы
присел на корточки. Эпизод показали снова.
- Теперь видите ошибку? - спросил Стар. - И заметили в кадре волосок -
вон там, справа? Выясните, в проектор он попал или на пленку.
В самом конце эпизода Клодетта Кольбер медленно подняла голову, и на
зрителя влажно блеснули ее большие светлые глаза.
- Вот что должна была все время давать камера, - сказал Стар. - И ведь
Клодетта отлично сыграла. Проведите пересъемку завтра же или еще до вечера
сегодня.
Пит Заврас не сделал бы такого ляпсуса. По студиям не наберется и
шести операторов, на которых можно во всем положиться.
Зажегся свет; помощник продюсера и директор группы вышли.
- А сейчас, Монро, пустим кусок, снятый еще вчера, - принесли поздно
вечером.
Свет погас. На экране выросла голова Шивы, громадная и невозмутимая
(хотя пройдет лишь несколько часов, и голову эту понесет хлынувшая вода).
Вокруг толклись, толпились верующие.
- В следующих дублях, - вдруг проговорил Стар, - пусть два-три
карапуза взберутся Шиве на макушку. Проверьте только, не будет ли это
отдавать святотатством. Но думаю, что нет. С детворы спрос невелик..
- Хорошо, Монро.
Серебряный пояс со звездными прорезями... Смит, Джонс или Браун... В
колонку "Разное": женщину с серебряным поясом просят...
Действие перенеслось в Нью-Йорк - пустили сцену из гангстерского
фильма, и неожиданно Стар воскликнул в темноте:
- Дрянь сцена! Плохо написана, никчемна, плохо подобраны статисты.
Какие это гангстеры? Куча маскарадных конфетных бандитиков. В чем дело, Ли?
- Сцену сочинили сегодня утром, прямо на шестой площадке, - сказал Ли.
- Бертон хотел там все сразу заснять.
- И дрянь заснял. И дальше кадры скверные. Подобный хлам нечего
печатать. Героиня сама не верит своим словам. И Кэти Грант ей не верит.
Такое "я люблю вас" - крупным планом? Да на предварительном вас ошикают,
из зала к черту выгонят! Еще и разодета как на бал.
В темноте нажали кнопку; проекционный аппарат выключили, дали свет.
Зал беззвучно ожидал. Стар сидел с каменным лицом.
- Кто писал эту сцену? - спросил он наконец.
- Уайли Уайт.
- В трезвом виде?
