сделать быстродействующий переключатель, и теперь кошки благополучно пу-
тешествовали по воздуху туда и обратно.
Как это ни странно, чудовищная рассеянность Гошки почти не мешала ра-
боте. Его расчеты были всегда точны, схемы безупречны, и только при мон-
таже он время от времени что-нибудь путал. Несмотря на это, собранная им
аппаратура неплохо работала. После двух недель работы с Гошкой я понял,
почему великие люди бывают рассеянными: они все свои помыслы концентри-
руют на одной главной задаче, не оставляя ничего для посторонних дел. И
эта непрестанная круглосуточная сосредоточенность приводит в конце кон-
цов к успеху.
Быть может, я излишне подробно останавливаюсь здесь на рассеянности
моего друга. Но я делаю так потому, что обещал восстановить репутацию
преподобного О'Конноли, пострадавшего в конце концов только из-за того,
что Григорий Аверин по рассеянности нажал не на ту кнопку.
Восьмое сентября
Дней через двадцать большой аппарат был готов. Мы провозились с ним
до самого рассвета. Наконец, изловленный нами еще вечером чей-то ленивый
толстый кот улетел на Карадаг. И тогда я взбунтовался.
- Хватит! Я торчу в Коктебеле чуть не месяц, а дальше пляжа никуда не
ходил. Надо мной будет смеяться весь институт. Сегодня же идем в Сердо-
ликовую бухту. Ребята уже собираются...
- Но я не могу, - слабо сопротивлялся Гошка. - Я потерял где-то плав-
ки...
- Знаю. Возьмешь мои запасные. А сейчас пошли. Выключай аппарат.
Я подошел к столу и демонстративно отвернул дуло аппарата в сторону
открытого моря. В тот миг я совершенно не подозревал о преподобном
О'Конноли, который в этот момент поднимался на палубу "Анны-Марии", что-
бы полюбоваться рассветом.
Со вздохом обиды Гошка нажал на кнопку и вышел вслед за мной. Мы за-
перли дверь, не заметив, что аппарат остался включенным, потому что рас-
сеянный изобретатель, вместо того чтобы обесточить установку, переключил
концы антенного контура. Но я догадался об этом уже после пожара, когда
стоял под дулами автоматов среди обгорелых стен.
Про Сердоликовую бухту я упомянул не случайно. Вскоре после приезда я
снова увидел ту девушку, которая укатила в обнимку с дынями в моем так-
си. "Какая фемина", - невежливо буркнул начитанный Гошка, когда через
пару дней я познакомил его с Таней. Насколько я мог заметить, он тут же
забыл о ее существовании. Идею похода предложила именно Таня. Понятно,
что отказаться я не мог.
Сонные и небритые явились мы на место сбора как раз вовремя, чтобы
успеть полюбоваться восходом. Вся компания была уже на месте. Солнце и
море быстро сняли с нас усталость. Но конечно, даже самое несложное пу-
тешествие, в котором принимал участие Гошка, добром кончиться не могло.
На обратном пути он о чемто задумался на узком карнизе, и его тотчас же
сшибла волна. Мы сразу выудили его. Он был исцарапан, совсем как Машка
после десяти полетов на Карадаг. Хуже было с ногой. Она распухла в коле-
не, и идти он не мог, К счастью, самое трудное было позади. Мы несли его
по очереди, а он смеялся и повторял; "Битый не битого везет", - хотя был
бледен, как мел.
Когда не везет, так уж во всем. В больнице Гошкины ссадины густо сма-
зали йодом, однако сказали, что рентген не работает и больного надо вез-
ти в Феодосию, только не известно на чем, потому что дежурная машина не
то сломалась, не то куда-то уехала. На наше счастье, подвернулся ка-
кой-то частник на "Волге", ехавший на Золотой пляж. Он мигом домчал нас
в город, и мы сдали Гошку в больницу. Но на следующее утро его выписали,
потому что кость оказалась цела, а с растяжением в больницу не кладут.
Мы с Таней быстро организовали такси и с помпой привезли страдальца до-
мой,
Было восьмое сентября. Прошло больше суток с момента странного проис-
шествия с "Анной-Марией", о котором мы тогда еще ничего не знали. К ве-
черу погода испортилась. Подул сильный ветер, набежали тучи, затем замо-
росил дождь. Мы сидели за столом вокруг по1рщего самовара и обсуждали
Гошкино невезение, не подозревая, что главные неприятности впереди.
Мария Ивановна умела великолепно заваривать чай. Сегодня напиток ей
особенно удался, и мы не скупились на комплименты. Согретая чаем и наши-
ми искренними похвалами, она оттаяла окончательно.
- По-моему, только человек, совершенно равнодушный к красоте жизни,
может не любить наши места, - говорила она, и я с удивлением заметил,
что ее блеклые глаза засветились подлинным чувством. - Здешняя природа
могуча и величественна. Она - как свет радости, проникающий в самую ду-
шу. Бесконечность моря и гордая суровость гор - это удивительное слияние
двух противоположных начал, слияние неповторимое и поэтому особенно вол-
нующее...
Она задумалась и несколько мгновений молчала, уйдя мыслями далеко-да-
леко.
- И люди здесь бывали тоже неповторимые, - почти прошептала она, и мы
опустили глаза, словно увидев ненароком что-то, не предназначенное для
посторонних взглядов. - Большие люди...
Голос ее дрогнул.
- Вот вы, молодые физики, изобретатели, вы живете ясно. Для вас все в
жизни просто. Но ведь это не так! - сказала она с болью, и мы с удивле-
нием взглянули на нее. На мгновение нам показалось, что перед нами сов-
сем незнакомая женщина. Я видел, что и Гошка поражен неожиданным превра-
щением. Глаза ее горели. Не глядя на нас, она стала читать стихи:
Ввысь, в червленный
Солнца диск -
Миллионы
Алых брызг!
Гребней взвивы,
Струй отливы,
Коней гривы,
Пены взвизг!
Ее голос звучал с мрачной торжественностью, настолько диссонировавшей
с брызжущей радостью стиха, что у меня мороз пробежал по коже.
Я открыл было рот, желая что-то спросить, но Гошка вовремя наступил
мне на ногу. Мария Ивановна, подняв лицо, смотрела куда-то поверх моей
головы. Я обернулся и увидел мужской портрет, на который прежде не обра-
щал внимания.
Я задумчиво вертел в руках ложку и рассматривал лицо неизвестного
мужчины, давно ушедшего из жизни, но оставившего в ней яркий луч, неожи-
данно озаривший и нас.
И именно в это время...
Все произошло почти одновременно. Наверху раздался звон вылетевшего
стекла, грохот падающих предметов и дикий, леденящий душу визг. Свет по-
гас, и нас окружила темнота.
Ошеломленные, мы вскочили. Что-то грохотало и трещало над нами. Мария
Ивановна закричала. Я бросился по лестнице наверх. Ужасный, пронзи-
тельный вопль рвался мне навстречу из-за двери лаборатории.
Не помня себя, я рванул дверь так, что отлетел замок. В ту же секунду
что-то ударило меня по ногам. Я покатился по темной лестнице рядом с
чем-то огромным, живым, и это живое вопило, вопило, вопило! Страх придал
мне силы, и я попытался схватить неизвестное существо, но оно метнулось
через комнату и исчезло в распахнувшейся от сквозняка двери.
Мария Ивановна лежала в обмороке. Гошка прыгал ко мне на одной ноге
со свечой в руке.
- Что это? - пролепетал я.
- По-моему, свинья, - ответил он растерянно. - Скорее наверх!
В лаборатории пахло горящей резиной. Разбитый аппарат валялся на полу
среди осколков оконных стекол. Но это было не самое страшное. Хуже было
другое. Замкнулись какие-то провода, и веселые огоньки бежали по обоям и
занавескам, окутывая комнату едким дымом.
Героическими усилиями нам удалось сбить огонь. Но в тот момент, когда
я затаптывал тлевшую гардину, давя попутно остатки аппарата, мне в спину
уперлось дуло автомата и повелительный голос сказал: "Руки вверх!"
Ангелы неба
Мы с женой приехали в аэропорт минут за тридцать до времени, указан-
ного в приглашении. В холле второго этажа, возле стеклянной стены,
сквозь которую виднелось летное поле, две телекамеры нацелились на не-
большую группу сотрудников Института волновой энергии, окруженную толпой
корреспондентов. Отвлеченный сверканием фотовспышек, я не сразу заметил,
что на вопросы журналистов отвечал мой научный руководитель доктор тех-
нических наук Григорий Петрович Аверин.
- Конечно, я понимаю, что только в самых общих чертах смог объяснить
вам принцип действия аппарата, - говорил он. - Поэтому разрешите пока-
зать вам аппарат в работе. Установка, которую вы увидите, уже подготов-
лена к серийному выпуску. Можно смело утверждать, что мы стоим на пороге
очередной технической революции - на этот раз в транспорте...
Кто-то тронул меня за локоть. Я обернулся и увидел Марию Ивановну.
- Здравствуй, Аркадий, - сказала она, протягивая нам руки. -
Здравствуйте, Танечка. А я только с самолета. Вас уже можно поздравить?
Она обняла мою жену, и они трижды поцеловались.
- Мы расписались неделю назад, - сказала Таня. - Вы приехали как раз
к свадьбе.
- Мы отложили ее до испытания, - пояснил я. - Вы же знаете своего
племянника: он бы попросту позабыл приехать на свадьбу.
- Летом жду вас к себе, - сказала Мария Ивановна. - Дом я давно отре-
монтировала, так что в любое время верхние комнаты ваши. Можете поджи-
гать снова.
Мы рассмеялись. Тогда, во время пожара, пограничники решили сперва,
что мы сами подожгли дом, заметая следы. Их приборы засекли злополучную
свинью еще над морем и проследили весь ее путь. Нарушение границы было
налицо - мы сразу поняли это, когда нам предъявили карту с нанесенным на
нее маршрутом "неизвестного предмета, нарушившего территориальные воды
Советского Союза", как было сказано в протоколе. Нам стоило большого
труда убедить начальника заставы, что таинственным образом прилетевший к
нам "неизвестный предмет" - всего-навсего непонятно откуда взявшаяся
свинья, случайно попавшая в луч аппарата, который Гошка по рассеянности
не выключил. Но нас поразило другое. Карта ясно показывала, что свинья
прилетела к нам со стороны открытого моря. До этого мы совершенно не по-
дозревали, что луч может искривляться в гравитационном поле планеты. Со
школьной скамьи мы знали, что луч - это луч, и кривым он быть не может.
Поэтому мысль о том, что свинья прилетела с той стороны моря, показалась
нам настолько нелепой, что мы стали бурно настаивать на недостоверности
карты и этим поначалу только усугубили свое и без того двусмысленное по-
ложение.
Пока мы, путаясь и сбиваясь, отвечали на ехидные вопросы начальника
заставы, пока заполнялись листы протоколов и перевязывались наши ссадины
и ожоги, наряд пограничников вылавливал нарушительницу границы. В эту
суматошную ночь многие любители ночных прогулок с удивлением наблюдали,
как пограничники с автоматами Калашникова за спиной мчались, топая сапо-
гами, по тихим улочкам за огромной черной свиньей, оглашавшей окрестнос-
ти истошным визгом. Нарушительница была наконец схвачена и после тща-
тельного осмотра приобщена к делу как вещественное доказательство.
К чести пограничников, они разобрались во всем гораздо раньше, чем мы
сами. Они же вскоре показали нам заметку, о которой я упоминал в начале
этого рассказа.
Увлеченные разговором, мы не заметили, что все приглашенные уже пе-
решли на смотровой балкон, а около нас остановилась группа иностранных
туристов, окружившая работника аэропорта.
- Уважаемые дамы и господа! - сказал он по-английски. - Мы приносим
вам самые глубокие извинения за незначительную задержку вашего рейса. Но
разрешите надеяться, что зрелище, которое вы сейчас увидите, полностью
вознаградит вас за потерю времени.
Я подал Марии Ивановне руку, и мы вышли на балкон. За нами шумной
толпой хлынули интуристы, торопливо вынимая кинокамеры. Я протиснулся
ближе к Григорию.
- Смотри! - сказал он, показывая вниз.
