и на панели машины загорелся большой зеленый глаз. Машина ожила.
Свиридов взял с табуретки пачку свежих газет и начал по одной опус-
кать их в широкую щель на панели. Внутри раздалось довольное урчание.
Зеленый глаз замигал и потух, потом зажегся снова. Тогда изобретатель
засунул в щель последний номер "Огонька".
Первые дни машина была неразборчива в чтении и принимала любую печат-
ную продукцию. Но вскоре старик с удовлетворением заметил, что у машины
начинает вырабатываться вкус. Она с удовольствием читала "Смену" и "Не-
делю", любила журналы "Знамя" и "Советский экран", но не выносила "Лите-
ратурную Россию". К "Новому миру" и "Октябрю" она относилась довольно
сдержанно, зато вдумчиво прочитывала "Футбол - хоккей" и "За рубежом".
Ее любимыми журналами были "Знание - сила" и "Курьер ЮНЕСКО".
Отсутствием аппетита машина не страдала. Зеленый глаз зажигался то и
дело. Чтобы насытить машину, Свиридов покупал все газеты и журналы, ка-
кие только мог.
Когда-то очень давно студент-электротехник Свиридов мечтал стать пи-
сателем. Особенно это желание возросло после того, как его заметка "За
чистоту в аудиториях!" была напечатана в институтской многотиражке. Он
пробовал писать стихи, но редакции возвращали их. Одна из газет чуть не
напечатала его очерк "Скромные герои хлебопечения", но вовремя обнаружи-
ла, что автор выдумал наиболее яркие эпизоды из жизни героевпекарей.
С годами стремление к творчеству приняло у Свиридова новое направле-
ние. Как большинство современников, он свято верил в точные науки, и в
горячей битве "физиков" и "лириков" безоговорочно выступил на стороне
тех, кто видел будущее человечества в интеграле, и презирал анапест.
Бурное развитие кибернетики, теории информации, математической лингвис-
тики и тому подобных наук привело его к мысли, что талант и гений - суть
критические состояния оптимальных саморегулирующихся систем (себя он с
присущей ему самокритичностью тоже причислял к оптимальным системам).
Следующим логическим шагом было утверждение, что состояние гениальности
можно запрограммировать. И Свиридов сделал этот шаг.
Конечно, Свиридов понимал, что программу, заложенную в него отцом и
матерью при рождении, современная наука изменить не в силах. И он решил
создать механического гения - машину, способную на литературное твор-
чество.
Над идеей этой машины он трудился много лет. В конце концов на свет
появилась стройная теория, впитавшая в себя итоги долгих ночных бдений,
многочасовых поисков в библиотеках, проверок на электронной вычисли-
тельной машине "Ласточка-85", к которой он как сменный инженер машинос-
четной станции всегда имел свободный допуск. За эти годы Свиридов прочи-
тал множество критических работ, изучил кучу учебников по теории и исто-
рии литературы, стилистике, лексике, фразеологии, орфографии и пунктуа-
ции. Он знал наизусть, каков процент глагольных окончаний в поэмах Мая-
ковского и одах Ломоносова, он одолел двухтомный труд "Язык и стиль
Толстого", выучил наизусть брошюры "Некрасов как редактор" и "Горький
как редактор", проконспектировал статью "Партийная организация и партий-
ная литература", прочитал все стенограммы съездов писателей и передовицы
"Литературной газеты" за последние десять лет.
В бесчисленных разноцветных ящиках, стоявших у него на столе, окне,
комоде, даже под кроватью, хранились тысячи карточек, из которых можно
было составить новую литературную энциклопедию томов на сорок. Картотека
эта все время пополнялась и обновлялась.
Из многочисленных критических трудов Свиридов знал, что главные ошиб-
ки писателей - это отсутствие связи с массами, бегство от действи-
тельности, уход в психологизм, наносящие ущерб художественному описанию
трудовых будней, аполитичность героев и противопоставление их коллекти-
ву. Возможность подобных ошибок следовало предусмотреть при составлении
программы машины-романиста. Но как это сделать, он не знал.
День, когда Свиридов нашел наконец решение, был самым большим празд-
ником в его жизни. Однажды Свиридова осенило. Он задал компьютеру
один-единственный вопрос: как избежать отрыва, ухода и т.п. (далее пере-
числялись все сомнительные положения, в какие только могли попасть автор
и его герои) при создании высококачественного (талантливого, гениально-
го) художественного произведения (романа, эпопеи)?
Ответ компьютера сначала озадачил его. В нем было только два слова:
"Читай газеты". Секунду спустя он понял, что получил наконец ключ к
окончательному решению проблемы.
Спроектировать считывающее устройство для него не составляло труда. И
вот уже много месяцев его машина перерабатывала пуды информации, а Сви-
ридов метался по городу в поисках литературы, которая заставила бы гас-
нуть ненасытный зеленый глаз.
По его расчетам, в ближайшие дни работа машины должна была закон-
читься. Незадолго до этого зеленый сигнал сменится желтым, сообщая, что
машина уже получила достаточно информации. А когда вместо желтого вспых-
нет красный свет, можно будет наконец открыть заветную крышку печатающе-
го устройства и извлечь оттуда рукопись, которая обессмертит имя своего
создателя.
В том, что созданное машиной произведение будет гениальным, старик не
сомневался. Того количества информации, которое хранилось в ее памяти,
хватило бы для моделирования десятка гениев мирового масштаба. Машина
впитала в себя рецепты, по которым создавались лучшие произведения мира.
Она проанализировала собрания сочинений Аристофана, Платона, Стерна, Дю-
ма, Бальзака, Тургенева, Хемингуэя, Шолохова, Конан Дойла, Фадеева, Си-
менона и еще нескольких сотен писателей. Заложенная в бункер кипа бумаги
быстро таяла. Стрекот печатающего устройства раздавался все чаще и чаще,
свидетельствуя о том, что работа в разгаре.
В этот день Свиридов долго стоял у машины, любовно поглаживая ее па-
нель. Машина управилась с "Пионерской правдой" за одну минуту, но добрая
порция аристотелевой "Поэтики" надолго погасила зеленый глаз, и замол-
чавший было стрекот возобновился. Старик даже задрожал от нетерпения,
услышав его. Он впился глазами в крышку, из-под которой доносились слад-
кие звуки. Ему захотелось открыть ее сейчас же, сию минуту, не ожидая,
пока загорится красный свет. Желание было таким сильным, что он даже ис-
пугался. Минуту он молча стоял закрыв глаза. Сердце у него стучало неп-
ривычно быстро.
Когда он наконец успокоился и открыл глаза, на пульте горел желтый
огонь.
В этот день Свиридов больше не отходил от машины. Он не знал, когда
вспыхнет красный сигнал, - это могло произойти и через час, и через две
недели, - но нетерпение оказалось сильнее доводов рассудка. Вскоре в
подвал влетел Петя Зайчиков, ойкнул, увидев желтый глаз, бросил ненужные
уже газеты и умчался рассказать долгожданную новость. Через несколько
минут заявился Зайчиков-старший, с рюкзаком за плечами и лыжами в руках.
Против обыкновения он ничего не сказал, только покрутил головой и уда-
лился в задумчивости. Вскоре в подвал началось паломничество. Приходили
дети и взрослые, смотрели на желтый сигнал, удивлялись. Многие почему-то
говорили вполголоса.
Свиридов просидел у машины до поздней ночи. Непрочитанные газеты ва-
лялись на полу. Несколько раз он раскрывал их, но тут же бросал, потому
что не понимал ни слова.
В середине дня техник-смотритель велел кому-то принести несколько бу-
тербродов и бутылку молока. Механически Свиридов проглотил все, даже не
почувствовав вкуса.
В литературе давно бытует образ писателя-неудачника, озлобленного,
завистливого, подозрительного. К счастью для себя, Свиридов не стал та-
ким. Не добившись успеха на литературном поприще, он не превратился в
графомана, не затаил обиды на людей, не способных или не желающих уверо-
вать в его гениальность. Он довольно легко смирился с мыслью, что талан-
та у него нет и писатель из него не получится. Но с тем большим нетерпе-
нием ждал он момента, когда на пульте машины загорится красный сигнал,
сообщая о том, что работа, которой он посвятил все последние годы, за-
кончена, и то, что не удалось ему, сделала созданная им машина.
Вопрос, может ли машина испытывать вдохновение, он решил для себя уже
много лет назад. Теперь последнее слово было за высшим судьей - опытом.
Свиридов твердо верил в свою победу. Но эта уверенность ничуть не при-
бавляла ему спокойствия. Наверное, так волнуется чемпион, перед тем как
взойти на верхнюю ступеньку пьедестала почета. Будь у него хоть тень
сомнения в исходе эксперимента, он гораздо спокойнее ожидал бы заветного
сигнала.
К концу дня старик почувствовал, что его лихорадит. Наверное, он
простудился, бегая по городу в поисках газет. Надо было уйти и лечь, но
он не мог решиться оставить машину даже на минуту.
Только в первом часу ночи он поднялся наконец с табуретки и, с трудом
переставляя ноги, вышел на воздух. Двор был как черный колодец, и сверху
в него сыпались и сыпались снежинки. И старик вдруг почувствовал, что у
него может не хватить сил, чтобы пересечь белый квадрат двора.
Утром Свиридов не смог встать с постели. Он метался по смятой просты-
не, обливаясь потом. Ему казалось, что он лежит в глубокой яме, а свер-
ху, из машины, вылетают бесконечные рукописи, которые засыпают его,
стискивают ребра, грозя удушить... Соседи вызвали врача, и тот определил
воспаление легких.
Два дня старик никого не узнавал. Но антибиотики сделали свое дело.
На третий день Свиридов пришел в себя и увидел наклонившегося над кро-
ватью Зайчикова-младшего.
- Петенька... - пробормотал Свиридов, - помоги встать... К машине...
- Что вы, Николай Степанович, - испуганно зашептал мальчик, не дога-
дываясь, что старик не смог бы сейчас сделать и шага. - Нельзя вам туда.
Сейчас на улице мороз - сорок пять градусов по Цельсию! А по Реомюру еще
больше. Вы как вздохнете, так и все. Да она и не кончила вовсе... Все
тук, тук, тук. - И Петя сыграл пальцами по воздуху неведомую мелодию. -
Я сразу скажу, когда надо.
- Работает, - вздохнул Свиридов, опуская голову на подушки и закрывая
глаза.
Долгое время старик лежал молча, и Петя подумал, что тот уснул. Но
вскоре Свиридов позвал его.
- Посмотри, как она... - попросил он слабым голосом.
- Хорошо, - согласился мальчик. - Только вы лежите.
Он выскочил за дверь и опрометью взлетел вверх по лестнице в свою
квартиру. Зайчиков-папа сидел за пишущей машинкой и что-то перепечатывал
из толстой книги.
- Пришел в себя! - выпалил Петя. - Хочет идти к машине.
- Только через твой труп! - приказал Зайчиковпапа. - У старика слабое
сердце. Любое волнение может его убить...
- Будет исполнено! - гаркнул Петя, выскакивая за дверь. Ему не хоте-
лось, чтобы старик умер от волнения.
Через несколько дней старик смог наконец выйти из дома. Закутавшись
как можно теплее, он спустился в подвал. Ноги его дрожали от слабости.
Он открыл дверь и увидел, что на пульте горит немигающий красный глаз...
Задыхаясь, он отвернул болты, откинул крышку, вынул из машины пачку
листов и впился глазами в верхнюю страницу, поднеся ее к самому лицу,
потому что от волнения забыл надеть очки.
То, что он прочитал, ошеломило его. Он с трудом добрался до табуретки
и долго сидел, прижимая руку к бешено трепыхавшемуся сердцу. Потом опять
посмотрел на текст. Э т о г о н е м о г л о б ы т ь. И тем не менее
он держал это в руках. Свершившееся было совершенно невероятно,
неправдоподобно, фантастично. Он лихорадочно перелистал страницы, еще
надеясь, что произошла какая-то ошибка. Нет, все было правильно.
Совершенно обессиленный, он долго сидел, тупо глядя в пространство.
Он еще не верил в то, что произошло.
В отчаянии он поглядел на свое создание. Машина не обманула его ожи-
даний. Она была талантлива, она была гениальна. Но все это было ни к че-
