она без конца переводила глаза с башенок св. Патрика на
окрестные небоскребы и снова на башенки. Собор служил ей
ориентиром, нес перегруженным нервам желанное успокоение, и
вскоре мы двинулись дальше. То тут, то там Джулия обнаруживала
знакомые названия магазинов, некогда теснившихся на Бродвее.
Мы останавливались у сверкающих витрин, и она впивалась в них,
очарованная ювелирными безделушками, одеждой, мехами,
шляпками, обувью.
- Вот вам и "Женская миля", - заметил я.
- Пожалуй, мне тут нравится. Быть может, даже...- Она
примолкла, потом продолжала: - Они такие странные, но, может,
некоторые вещи мне со временем и понравились бы... - Она еще
раз не спеша обвела взглядом улицу. - Даже ваши дома. Но кто
бы в это поверил? Кто хоть на миг вообразил бы себе это?..
Ей надо было отдохнуть от избытка впечатлений, и я завел ее
в маленький бар на Тридцать девятой улице. Сначала она наотрез
отказалась идти в "салун", но в конце концов согласилась
принять к сведению, что в наше время женщины делают много
такого, что раньше им и в голову не приходило.
Мы выбрали местечко подальше от стойки; кроме нас в баре
была всего одна пара, которая шепталась в другом углу. Джулия
взяла бокал вина, а я виски с содовой; мало-помалу она совсем
успокоилась. По молчаливому согласию мы до сих пор не
заговаривали о том, что оставили позади. Сначала следовало
как-то отмежеваться от прошлого, и это нам удалось, но теперь
мы вновь вспомнили о пожаре, о Джейке Пикеринге, о непонятном
поведении Кармоди и о нашем бегстве от инспектора Бернса.
Здесь, в баре, где самый воздух пропах двадцатым веком, люди,
о которых мы говорили, казались нереальными, далекими,
пожалуй, даже смешными. Что за несусветная дикость - бояться
инспектора Бернса, который и слыхом не слыхивал об отпечатках
пальцев; неужели мы впрямь бежали в страхе от кого-то или
невзначай приняли участие в неком невинном лицедействе? Именно
таков был ход моих мыслей, пока мы сидели с бокалами в руках,
я вспоминал пережитое не иначе как с легкой усмешкой. Однако
Джулия не разделяла моего настроения, и я понимал, что для нее
мир Бернса, Пикеринга, Кармоди и пожара в здании "Второго
мира" гораздо реальнее, чем тот, в котором она очутилась
сейчас.
Ничего нового мы, в сущности, не придумали, просто дали
друг другу выговориться. Джулию беспокоило, что подумала после
нашего исчезновения тетя Ада, и над всеми разговорами витал не
высказанный вопрос о будущем самой Джулии. Но, чтобы прийти к
какому-то определенному решению, требовалось время, и я молчал
- мне было нечего предложить, хоть размышлял я на эту тему
много.
Я отнюдь не исчерпал всего, что надумал ей показать, и,
посидев еще немного, мы вышли и поймали такси. К зданию
"Эмпайр стейт билдинг" мы успели засветло, и скоростной лифт
поднял нас на обзорную площадку. Пока мы летели вверх сквозь
десятки этажей, Джулия не сводила глаз с цифр на табло - ей
было нелегко поверить, что мы действительно поднимаемся так
высоко и так быстро, и она все теснее сжимала мою руку. А
потом, у каменной ограды на высоте девяноста с лишним этажей,
она смотрела на затянутый дымкой город и старалась понять, что
зеленый массив поодаль - это действительно Сентрал-парк, а
паутина запруженных машинами улиц далеко-далеко под нами - это
город, который она так хорошо знала, но совершенно не узнавала
теперь. Она смотрела, смотрела вниз - на улицы, на парк, на
Гудзон и Ист-Ривер. И вдруг подняла глаза к небу и заметила
удивительное облако, подобных которому никогда не видала.
Гораздо выше нас, там, где воздух должно быть, абсолютно
недвижен, пролетел реактивный самолет, и след его, постепенно
потеряв резкость очертаний, разбух в совершенно прямое, узкое
облако километровой длины, упершееся концом прямо в диск
заходящего солнца. И, словно забыв про реактивный след, я тоже
увидел странное, вытянутое, прямое, как линейка, облако -
каким же необычным казался Джулии мой мир!..
Не без интереса выслушала она объяснение относительно
происхождения этого облака и вообще была довольна, что мы
поднялись сюда; "Эмпайр стейт" произвел на нее впечатление.
Но, выслушав меня, она отвернулась со вздохом и сказала:
- А теперь хватит, Сай. Я больше не могу. Отвезите меня,
пожалуйста, домой.
И пришлось мне вместо ресторана - я хотел пообедать с нею в
каком-нибудь ресторане поприличнее - заглянуть в кулинарный
магазинчик возле моего дома и купить рубленые бифштексы и
мороженые овощи в пакетах. Овощи - кукурузу и цветную капусту
- я прямо в пакетах опустил в кипяток, и это очень
заинтересовало Джулию; как и любому горожанину, ей понравилась
легкость такого приготовления пищи и не понравился вкус,
вернее отсутствие вкуса, хотя она и сочла за благо промолчать.
Кофе мы пили в гостиной; Джулия уже снова пришла в себя,
оживилась и сказала:
- Ну вот, Сай, я и познакомилась с вашим миром или по
крайней мере с кусочком его. Теперь расскажите мне, что
произошло - как странно выговорить, не то что подумать! - за
годы между моей эпохой и этой, вашей...
Она уселась поудобнее среди диванных подушек и смотрела на
меня с восторгом, как ребенок, предвкушающий, что сейчас ему
расскажут сказку. А я - я почувствовал, что не могу, не должен
обмануть ее ожидания, и - запнулся. С чего начать? Каким обра-
зом обобщить события многих десятилетий? Я искал нужные слова,
мне хотелось рассказать прежде всего о хорошем.
- Ну... оспа почти уничтожена, рябых лиц теперь не
встретишь. И чума. Вот уже многие годы не было, кажется, ни
одного случая. По крайней мере у нас в Штатах... - Джулия
кивнула. - И полиомиелит - так мы называем детский паралич -
тоже почти уничтожен. Во всех цивилизованных странах...
Джулия снова кивнула, будто и не ждала ничего другого.
- А грудная жаба? А рак?..
- Ну, не все сразу. Зато мы делаем пересадки органов!
Хирург вынимает из груди больное сердце и заменяет его
здоровым от погибшего человека.
- Это невероятно! И люди потом поправляются?
- Ну, не то чтобы очень надолго. Метод еще не совершенный.
Но его, конечно, усовершенствуют...
- А сколько лет люди живут теперь? Лет сто, наверно, или
даже больше? Я читала в "Атлантик мансли", что в будущем...
- Честно сказать, Джулия, люди живут ненамного дольше, чем
в ваше время. Дело в том, что появились... э-э... некоторые
новые факторы, которых не было раньше и которые сокращают нам
жизнь. Загрязнение атмосферы, например. Правда, у нас есть
кондиционеры...
- А что это такое?
- Это машины, которые летом охлаждают воздух.
- По всей Земле?
- Нет, нет. Только в помещениях. У меня такой аппарат под
окном в спальне, если вы обратили внимание. В любую жару
температура в комнате не поднимается выше двадцати градусов.
- Какая роскошь!
- Да, неплохо. Кондиционеры есть теперь почти во всех
учреждениях, в ресторанах, кино, гостиницах...
- Что такое кино? Вы однажды упоминали о нем.
Я объяснил, что кино похоже на телевидение, только экран
гораздо больше, изображение гораздо ярче и все в целом - не
всегда, но подчас - гораздо лучше. Потом я зачем-то заговорил
об электрических одеялах, магазинах самообслуживания,
воздушных путешествиях, стиральных машинах, машинах для мойки
посуды и, да простит меня бог, о сверхскоростных шоссейных
дорогах.
Джулия допила кофе, взяла у меня пустую чашку с блюдцем и
вместе со своими отнесла на кухню. Вернулась она со словами:
- Но что случилось за эти годы, Сай? Что происходило на
свете?
Пока я раздумывал, какие из исторических событий достойны
упоминания, она прошлась по комнате, потрогала занавеси,
заглянула за телевизор, несколько раз подряд зажгла и погасила
свет. Я не знал, с чего начать. Это как письма: можно
расписать на нескольких страницах приключения одного уик-энда,
но попробуй сжато рассказать старому другу о событиях пяти
лет, и поймешь, что задача не из простых. Что же происходило
главного на протяжении почти столетия?
- Ну, начать с того, что у нас теперь пятьдесят штатов.
- Пятьдесят?
- Да, пятьдесят, - подтвердил я самодовольно, словно был к
этому причастен. - Все прежние территории теперь штаты. Да еще
Аляска и Гавайи. И на флаге у нас теперь пятьдесят
звездочек...
Джулия заглянула на журнальную полочку у изголовья дивана и
обнаружила там газету.
- Что же еще? - продолжал я. - В Сан-Франциско было
землетрясение... кажется, в 1906 году. Город сильно пострадал,
особенно от пожаров после землетрясения...
- Жалко! Я слышала, это красивый город. - Она раскрыла
газету, которую держала в руке. - Значит, вы придумали способ
воспроизводить в газете фотографии?..
Джулия положила газету и направилась к книжному шкафу.
- И даже, если нужно, цветные. Где-то у меня валялся номер
журнала "Лайф" с цветными фотографиями... Господи, как же я
забыл! Мы же запускаем ракеты в космос! С людьми на борту. И
на Луну садились ракеты. Тоже с людьми. И вернулись потом на
Землю...
- Не может быть! На Луну? С людьми?
- Истинная правда. Слетали и вернулись.
И опять в моем голосе проскользнула нотка нелепого
самодовольства, словно эти полеты явились делом моих рук.
Джулия была в совершенном восхищении.
- И люди ходили по Луне?
- Ну да. Ходили.
- Как интересно!
Я помолчал немного, потом заметил:
- Да. Наверно, интересно. Только совсем не так интересно,
как я воображал, когда мальчишкой читал научную фантастику. -
Джулия бросила на меня недоуменный взгляд, и пришлось
продолжить: - Трудно это объяснить, Джулия, но... полеты на
Луну оказались какими-то ненужными. Вокруг первого полета,
разумеется, подняли ажиотаж, его передавали по телевидению,
если вы в силах представить себе такое. Все мы своими глазами
видели людей на Луне и слышали их голоса. А потом я почти и
забыл о них. Сразу же, и редко когда вспоминал потом.
Безусловно, участники полетов проявили незаурядный героизм, и
все-таки... Не было в этих полетах какого-то большого,
настоящего смысла...
Я замолчал - она меня не слушала. Она стояла у книжного
шкафа и читала названия на корешках. Одну книжку она сняла с
полки и начала перелистывать - и внезапно резко повернулась
ко мне, волна густой краски залила ей лицо и шею до самого
воротничка блузки.
- Сай, такие вещи... - она смотрела на раскрытые страницы с
непритворным ужасом, - такие вещи теперь печатают в книгах? -
Она захлопнула томик, будто слова могли выползти из строк. - В
жизни не поверила бы, что это возможно!..
Она не смела поднять на меня глаза. А мне нечего было ей
сказать. Как объяснить перемены в образе мышления, происшедшие
на протяжении многих десятилетий? В конце концов я усмехнулся:
в сущности, книжка ей попалась довольно безобидная. На полках
рядом стояли и такие, которые заставили бы ее, по всей
вероятности, упасть в обморок.
Сгорая от стыда, Джулия наобум схватила с полки другую
книгу и прочитала название вслух. Она едва ли слышала, что
читает, ею владело единственное желание - похоронить
непристойную тему, на которую она нечаянно натолкнулась.
- "История первой мировой войны в фотографиях", -
произнесла она. Потом значение прочитанных слов начало
доходить до нее. - Войны? Мировой войны? Что это значит, Сай?
Она хотела было открыть книгу, и тут я вскочил на ноги и
быстро подошел к ней.
Удивления достойно, с какой молниеносной скоростью
срабатывает иногда мозг, какую цепь мыслей и образов способен
он создать за малую долю секунды! Я давненько не заглядывал в
