молнии. Видели, как он крушил с его помощью скалы, а однажды, в битве с
бриттами, он сжигал им людей. Поэтому некоторые считали его богом Вотаном,
но этого не может быть, ибо он оказался смертен.
- Вот оно что. - Эверард едва сдержал лихорадочное нетерпение. - А
что он делал, пока был жив?
- Давал королю мудрые советы - я же говорил... Это он сказал, что
здесь, в Кенте, мы не должны истреблять бриттов и звать сюда все новых и
новых родичей из земли наших отцов, а напротив, должны заключить мир с
жителями этого края. Мол, наша сила и их знания, которые они переняли у
римлян, помогут нам создать могучую державу. Может быть, он и был прав,
хотя я, признаться, не вижу особой пользы от всех этих книг и бань, а тем
более - от их непонятного бога на кресте... Но, как бы то ни было, он был
убит неизвестными три года назад и похоронен здесь, как подобает: с
принесенными в жертву животными и с теми вещами, которые его враги не
тронули. Мы поминаем его дважды в год, и, надо сказать, его дух нас не
тревожит. Но мне до сих пор как-то не по себе.
- Три года, - прошептал Уиткомб. - Понятно...
Не менее часа им потребовалось, чтобы откланяться, не обидев при этом
хозяев. Вульфнот все-таки послал с ними мальчишку - проводить до реки.
Эверард, не собиравшийся так далеко идти пешком, ухмыльнулся и вызвал
темпороллер. Когда они с Уиткомбом устроились на сиденьях, он важно сказал
пареньку, вытаращившему глаза от ужаса:
- Знай, что у вас гостили Вотан и Донар [Вотан (Водан) и Донар -
германские верховные боги, им соответствуют скандинавские Один и Тор],
которые отныне будут оберегать твой род от бед.
Затем он нажал кнопку, и роллер переместился на три года назад.
- Теперь предстоит самое трудное, - сказал он, разглядывая сквозь
кустарник ночную деревню. Могильного кургана еще не существовало, чародей
Стейн был жив. - Устроить представление для мальчишки - дело нехитрое, но
знать бы, как нам удалось вытащить этого Стейна из самого центра большого
и укрепленного города, в котором он вдобавок правая рука короля? К тому
же, у него есть бластер...
- Но у нас это, по-видимому, все же получилось, вернее, получится, -
заметил Уиткомб.
- Ерунда! Ты же знаешь, что никаких гарантий это нам не дает... Если
мы потерпим неудачу, то через три года Вульфнот будет рассказывать нам
совсем другую историю, вероятно, о том, что Стейн находится в городе - и
он получит вторую возможность убить нас. Англия, которую он вытянет из
Темных Веков к неоклассической культуре, превратится в нечто отличное от
того, с чем ты познакомился в 1894 году... Интересно, что же Стейн
затевает?
Он поднял темпороллер в небо и направил его в сторону Кентербери. В
ночной темноте свистел рассекаемый воздух. Когда показался город, Эверард
приземлился в небольшой рощице. В лунном свете белели полуразрушенные
стены древнего римского города Дюровернума, испещренные черными пятнами -
это юты латали их с помощью глины и бревен. После захода солнца в город
было не попасть.
Роллер снова перенес их в дневное время суток - ближе к полудню - и
опять взмыл в небо. Из-за завтрака, съеденного два часа назад (через три
года), все время, пока они шли к городу по разбитой римской дороге,
Эверард испытывал легкую дурноту. К городским воротам то и дело
подкатывали скрипучие повозки, запряженные быками, - крестьяне везли на
рынок продукты. Два мрачных стражника остановили Эверарда и Уиткомба возле
ворот и потребовали, чтобы они назвались. На этот раз патрульные
представились слугами торговца из Танета, посланными для переговоров с
местными ремесленниками. Взгляды стражников оставались угрюмыми, пока
Уиткомб не сунул им несколько римских монет; копья раздвинулись, можно
было идти дальше.
Вокруг шумел, бурлил город, но и здесь стояла та же самая вонь,
которая поразила Эверарда в деревне. Среди суетящихся ютов он заметил
одетого на римский манер бритта, который брезгливо обходил кучи навоза,
придерживая свою поношенную тунику, чтобы не прикоснуться к шедшим мимо
дикарям. Зрелище жалкое и комичное одновременно.
Чрезвычайно грязный постоялый двор помещался в полуразрушенном доме с
поросшими мхом стенами, в прошлом принадлежавшем, очевидно, богатому
горожанину. Эверард и Уиткомб обнаружили, что здесь, в эпоху главенства
натурального обмена, их золото ценится особенно высоко. Выставив выпивку,
они без труда получили все нужные им сведения. "Замок Хенгиста находится в
центре города... Ну, не замок - а скорее, просто старое здание, непотребно
разукрашенное по указке этого чужеземца Стейна... Не пойми меня превратно,
приятель, это ложь, что наш добрый и отважный король пляшет под его
дудку... К примеру, месяц назад... Ах да, Стейн! Он живет по соседству с
королем. Странный человек, некоторые считают его богом... Да, в девушках
он знает толк... Говорят, все эти мирные переговоры с бриттами - его
затея. С каждым днем этих слизняков становится все больше, а благородному
человеку нельзя даже пустить им кровь... Конечно, Стейн мудрец, я ничего
против него не имею. Ведь он умеет метать молнии..."
- Что же нам делать? - спросил Уиткомб, когда они вернулись в свою
комнату. - Ворваться и арестовать его?
- Вряд ли это возможно, - осторожно сказал Эверард. - У меня есть
что-то вроде плана, но все зависит от того, чего добивается этот человек.
Давай посмотрим, сможем ли мы получить аудиенцию.
Вдруг он вскочил с соломенной подстилки, служившей постелью, и
принялся яростно чесаться.
- Черт возьми! Эта эпоха нуждается не в грамотности, а в хорошем
средстве против блох!
Тщательно отреставрированный дом с белым фасадом и небольшим портиком
перед входом выглядел неестественно чистым среди окружавшей его грязи. На
ступеньках лениво развалились два стражника, но при появлении незнакомцев
они мгновенно вскочили. Эверард сунул им несколько монет, представившись
путешественником, разговор с которым наверняка заинтересует великого
чародея.
- Передай ему, что пришел "человек из завтрашнего дня", - сказал он.
- Это пароль, понимаешь?
- Чепуха какая-то, - недовольно буркнул стражник.
- А пароль и должен казаться чепухой, - важно ответил Эверард.
Недоверчиво покачав головой, ют потопал в дом. Ох уж эти новшества!
- Думаешь, мы поступаем правильно? - спросил Уиткомб. - Ведь теперь
он будет начеку.
- Знаю. Но ведь такая шишка, как он, не станет тратить время на
каждого незнакомца. А нам нужно действовать немедленно! Пока еще ему не
удалось добиться устойчивых результатов - он даже в легендах пока не
утвердился, - но если Хенгист пойдет на прочный союз с бриттами...
Стражник вернулся и, что-то пробормотав, повел их в дом. Они
поднялись по ступенькам, миновали внутренний дворик и оказались в атриуме
- просторном зале, где добытые на недавней охоте медвежьи шкуры резко
контрастировали с выщербленным мрамором и потускневшими мозаиками. Рядом с
грубым деревянным ложем стоял поджидавший их человек. Когда они вошли, он
поднял руку, и Эверард увидел узкий ствол бластера тридцатого века.
- Держите руки перед собой ладонями вверх, - мягко сказал человек. -
Иначе мне придется испепелить вас молнией.
Уиткомб шумно вздохнул. Эверард ожидал чего-то подобного, однако и у
него заныло под ложечкой.
Чародей Стейн оказался невысоким мужчиной, одетым в изящно расшитую
тунику, которая наверняка попала сюда из какого-то бриттского поместья.
Гибкое тело, крупная голова с копной черных волос и - что было неожиданно
- симпатичное, несмотря на неправильные черты, лицо...
- Обыщи их, Эдгар, - приказал он, и его губы искривились в
напряженной улыбке. - Вытащи все, что окажется у них под одеждой.
Неуклюже обшарив карманы, стражник-ют обнаружил ультразвуковые
пистолеты и швырнул их на пол.
- Можешь идти, - сказал Стейн.
- Они не причинят тебе вреда, повелитель? - спросил солдат.
Стейн улыбнулся шире.
- С тем, что я держу в руке? Ну-ну. Иди.
Эдгар ушел.
"По крайней мере, меч и топор остались при нас, - подумал Эверард. -
Но пока мы на прицеле, толку от них немного".
- Значит, вы пришли из завтрашнего дня, - пробормотал Стейн. Его лоб
внезапно покрылся крупными каплями пота. - Да, это меня интересует. Вы
говорите на позднеанглийском языке?
Уиткомб открыл было рот, но Эверард опередил его, сознавая, что на
кон сейчас поставлена их жизнь.
- Какой язык вы имеете в виду? - спросил он.
- Такой.
Стейн заговорил на английском - с необычным произношением, но вполне
понятно для человека двадцатого века.
- Я х'чу знать, 'ткуда вы, к'кого врем'ни из, здесь что инт'р'сует
вас. Правд г'в'рите, или я с'жгу вас.
Эверард покачал головой.
- Нет, - ответил он на диалекте ютов. - Я вас не понимаю.
Уиткомб быстро взглянул на него и промолчал, готовый поддержать игру
американца. Мозг Эверарда лихорадочно работал: он понимал, что малейшая
ошибка грозит им смертью, и отчаяние придало ему находчивости.
- В нашем времени мы говорим так...
И он протараторил длинную фразу по-испански, имитируя мексиканский
диалект и немилосердно коверкая слова.
- Но... это же романский язык! - Глаза Стейна блеснули, бластер в его
руке дрогнул. - Из какого вы времени?
- Из двадцатого века от Рождества Христова. Наша земля зовется
Лайонесс.
Она лежит за западным океаном...
- Америка! - Стейн судорожно вздохнул. - Когда-нибудь она называлась
Америкой?
- Нет. Я не знаю, о чем вы говорите.
Стейн задрожал. Взяв себя в руки, он спросил:
- Вы знаете латынь?
Эверард кивнул.
Стейн нервно рассмеялся.
- Тогда давайте на ней и говорить. Если бы вы знали, как меня тошнит
от здешнего свинского языка!..
Он заговорил на ломаной латыни, но довольно бегло - очевидно, он
изучил ее здесь, в этом столетии, - затем взмахнул бластером.
- Извините за недостаток гостеприимства, но мне приходится быть
осторожным!
- Разумеется, - сказал Эверард. - Меня зовут Менций, а моего друга -
Ювенал. Мы историки и прибыли, как вы правильно догадались, из будущего.
Темпоральные путешествия открыты у нас совсем недавно.
- А меня... Собственно говоря, меня зовут Розер Штейн. Я из 2987
года. Вы... слышали обо мне?
- Еще бы! - воскликнул Эверард. - Мы отправились сюда, чтобы
разыскать таинственного Стейна, влияние которого на ход истории считается
у нас решающим. Мы предполагали, что он может оказаться peregrinator
temporis, то есть путешественником во времени. Теперь мы в этом убедились.
- Три года...
Штейн начал взволнованно расхаживать по залу, небрежно помахивая
бластером. Но для внезапного броска расстояние между ними было все еще
велико.
- Вот уже три года, как я здесь. Если бы вы знали, как часто я лежал
без сна и гадал, удастся ли мой замысел. Скажите, ваш мир объединен?
- И Земля, и остальные планеты, - сказал Эверард. - Это произошло
очень давно.
Его нервы были напряжены до предела. Их жизнь зависела сейчас от
того, сможет ли он угадать, какую игру ведет Штейн.
- И вы свободны?
- Да. Хотя нами правит Император, законы издает Сенат, который
избирается всем народом.
На лице этого гнома появилась блаженная улыбка. Штейн преобразился.
- Как я и мечтал... - прошептал он. - Благодарю вас.
- Значит, вы прибыли из своего времени, чтобы... творить историю?
- Нет, - ответил Штейн. - Чтобы изменить ее.
Слова прямо-таки хлынули из него, словно он многие годы хотел
выговориться, но не мог этого сделать.
