новизной и необычностью происходящего...
Наставники относились к своим подопечным по-дружески и при случае
были не прочь с ними поболтать. Как-то раз с Эверардом разговорился седой
ветеран, сражавшийся в Марсианской войне 3890 года, а теперь обучавший их
управлению космическими кораблями.
- Вы, ребята, схватываете все буквально на лету. С кем приходится
адски трудно, так это с парнями из доиндустриальных эпох. Мы теперь даем
им только азы и даже не пытаемся двинуться дальше. Был тут у нас один
римлянин времен Цезаря - толковый малый, но у него никак не укладывалось в
голове, что машину нельзя понукать, как лошадь. А вавилоняне вообще не
представляют, что во времени можно путешествовать. Приходится кормить их
россказнями о битвах богов.
- А чем вы кормите нас? - спросил молчавший до этого Уиткомб.
Космический волк, сощурившись, взглянул на англичанина.
- Правдой, - ответил он. - Той, которую вы в состоянии принять.
- А как здесь оказались вы?
- Нас накрыли неподалеку от Юпитера. По правде говоря, от меня
осталось совсем немного. Это немногое забрали сюда и вырастили для меня
новое тело. Из моих людей не уцелел никто, меня самого считали погибшим,
поэтому возвращаться домой не имело смысла. Жить по указке Корпуса
Управления - радости мало. Вот я и обосновался здесь. Отличная компания,
работа непыльная, отпуск в любую эпоху. - Он усмехнулся. - Погодите, вот
попадете еще в период упадка Третьего Матриархата! Веселая там жизнь,
скажу я вам.
Эверард молчал. Он был просто зачарован зрелищем огромной Земли,
поворачивающейся на фоне звезд.
С однокурсниками Эверард подружился. Их объединяло очень многое - да
и как могло быть иначе? Ведь в Патруль отбирали людей сходного типа, со
смелым и независимым складом ума. Завязалось несколько романов. Разлучать
возлюбленных никто не собирался, и они сами выбирали, в какой год - его
или ее - им отправиться после учебы. Девушки Эверарду нравились, но головы
он старался не терять.
Как ни странно, но самая прочная дружба возникла у него с молчаливым
и угрюмым Уиткомбом. Что-то привлекало его в англичанине: славный малый и
вдобавок хорошо образованный. Славный, но какой-то потерянный...
Однажды они отправились прогуляться верхом - на лошадях, отдаленные
предки которых спасались сейчас бегством из-под копыт своих гигантских
потомков. В надежде подстрелить кабана-секача, которого он недавно видел
поблизости, Эверард взял с собой ружье. Оба были одеты в форму Академии:
легкие шелковистые серые костюмы, дававшие ощущение прохлады даже под
палящими лучами желтого солнца.
- Не пойму, почему нам разрешают охотиться, - заметил Эверард. -
Допустим, я убью саблезубого тигра - скажем, в Азии, - который при других
обстоятельствах съел бы одного из насекомоядных предков человека. Разве
будущее от этого не изменится?
- Нет, - ответил Уиткомб, успевший продвинуться в изучении теории
темпоральных перемещений гораздо дальше своего товарища. - Понимаешь,
пространственно-временной континуум ведет себя как сеть из тугих резиновых
лент. Его нелегко деформировать - он всегда стремится возвратиться к
своему "исходному" состоянию. Судьба одного насекомоядного не играет
никакой роли, все определяется суммарным генофондом популяции, который
достанется затем человеку.
Точно так же, убив в эпоху средневековья одну овцу, я вовсе не
уничтожаю тем самым все ее потомство, которым, году к 1940-му, могут стать
все овцы в мире. Несмотря на гибель своего далекого предка, овцы останутся
там же, где и были, причем с теми же самыми генами: дело в том, что за
такой длительный период все овцы (и люди тоже) становятся потомками всех
ранее существовавших особей. Компенсация, понимаешь? Какой-нибудь другой
предок рано или поздно передает потомкам те гены, которые ты считал
уничтоженными.
Или вот, допустим, я помешал Буту убить Линкольна. Даже если я сделал
это со всеми возможными и невозможными предосторожностями, то, скорее
всего, Линкольна застрелит кто-нибудь другой, а обвинят все равно Бута.
Только из-за этой эластичности времени нам и разрешают путешествовать
в прошлое. Если ты захочешь что-нибудь изменить, то тебе придется как
следует все изучить, а потом еще и изрядно попотеть...
Он презрительно скривил губы.
- Внушение! Нам все твердят и твердят, что если мы вмешаемся в ход
истории, то нас накажут. Мне нельзя вернуться в прошлое и застрелить этого
проклятого ублюдка Гитлера в колыбели! Нет, я должен позволить ему
вырасти, развязать войну и убить мою девушку...
Какое-то время Эверард ехал молча. Тишину нарушали только скрип
кожаных седел да шелест высокой травы.
- Прости, - наконец сказал он. - Ты... ты хочешь рассказать об этом?
- Да. Правда, рассказ будет коротким. Ее звали Мэри Нельсон, она
служила в женских вспомогательных частях ВВС. После войны мы собирались
пожениться. В 1944 году она была в Лондоне. Все случилось семнадцатого
ноября - я никогда не забуду эту дату. Она пошла к соседям - понимаешь, у
нее был отпуск и она жила у матери в Стритеме. Тот дом, куда она пришла,
был разрушен прямым попаданием снаряда "фау", а ее собственный дом
совершенно не пострадал.
Кровь отхлынула от щек Уиткомба. Он уставился невидящим взглядом в
пространство перед собой.
- Будет чертовски трудно не... не вернуться назад, хотя бы за
несколько лет до этого. Только увидеть ее, больше ничего... Нет, я не
осмелюсь.
Не зная, что сказать, Эверард положил руку на плечо товарища, и они
молча поехали дальше.
Несмотря на то что каждый занимался по индивидуальной программе, к
финишу все пришли одновременно. После краткой официальной церемонии
выпуска началась шумная вечеринка. Все клялись помнить друг друга и
договаривались о будущих встречах. Затем каждый отправился в то время,
откуда прибыл, с точностью до часа.
Выслушав поздравления, Эверард получил от Гордона список
агентов-современников (некоторые из них работали в секретных службах,
вроде военной разведки) и вернулся в свою квартиру. Не исключено, что
позднее ему подыщут работу на какой-нибудь станции слежения, а пока все
его обязанности (для налоговой инспекции он числился специальным
консультантом "Компании прикладных исследований") сводились к ежедневному
просмотру десятка документов - он должен был искать в них все, относящееся
к темпоральным путешествиям. И быть наготове.
Случилось так, что первое задание он нашел для себя сам.
3
Было непривычно читать газетные заголовки, зная заранее, что за ними
последует. Пропадал эффект неожиданности, но печаль не проходила, потому
что трагичной была сама эпоха.
Ему стало понятнее желание Уиткомба вернуться в прошлое и изменить
историю.
Но, конечно, возможности одного человека слишком ограничены. Вряд ли
он изменит что-то к лучшему, разве что чисто случайно; скорее, испортит
все окончательно. Вернуться в прошлое и убить Гитлера и Сталина или
японских генералов?.. Но их место могут занять другие, еще похлеще.
Атомная энергия может остаться неоткрытой, а великолепный расцвет
Венерианского Ренессанса так никогда и не наступит. Ни черта мы не
знаем...
Он выглянул в окно. В чахоточном небе мерцали отблески городских
огней, улицу заполняли автомобили и спешащая куда-то безликая толпа.
Небоскребы Манхэттена отсюда не были видны, но Эверард и так мог
представить, как они надменно вздымаются к облакам. И все это - только
один водоворот на Реке Времени, протянувшейся от мирного доисторического
пейзажа Академии до невообразимого будущего данеллиан. Сколько триллионов
человеческих существ жило, смеялось, плакало, работало, надеялось и
умирало в ее струях!
Ну что ж... Эверард вздохнул, раскурил трубку и отвернулся от окна.
Долгая прогулка не уменьшила его беспокойства: несмотря на поздний час,
тело и мозг настоятельно требовали действия... Он подошел к книжной полке,
выбрал наугад книгу и раскрыл ее. Это был сборник рассказов об Англии
времен королевы Виктории и Эдуарда VII.
Внезапно одна из сносок в тексте привлекла его внимание - всего
несколько фраз о трагедии в Эддлтоне и о необычной находке в древнем
бриттском кургане. Темпоральное путешествие? Он улыбнулся своим мыслям.
И все же...
"Нет, - подумал он. - Ерунда".
Все же проверить стоит, хуже от этого не будет. Судя по сноске,
произошло это в Англии в 1894 году. Можно пролистать старые подшивки
лондонской "Таймс". Хоть какое-то занятие...
Похоже, что другой цели у этой глупой затеи с просмотром газет и не
было: просто изнывавший от скуки мозг ухватился за первую попавшуюся идею.
До открытия публичной библиотеки еще оставалось время, а он уже стоял
на ступенях перед входом.
Первая статья была датирована 25 июня 1894 года, за ней последовали
еще несколько. Эддлтон, небольшой поселок в графстве Кент, был известен,
главным образом, поместьем времен короля Якова, принадлежавшим лорду
Уиндему, и древним могильным курганом. Владелец поместья, страстный
археолог-любитель, занялся раскопками, воспользовавшись помощью эксперта
Британского музея Джеймса Роттерита, приходившегося ему родственником.
Лорд Уиндем обнаружил захоронение, но довольно бедное: несколько
полусгнивших и проржавевших предметов, а также человеческие и лошадиные
кости. Там же находился ящичек, выглядевший, в отличие от всего
остального, как новенький, и наполненный слитками неизвестного металла,
предположительно какого-то сплава свинца или серебра. Лорд Уиндем вскоре
слег от неизвестной болезни с признаками отравления сильнодействующим
ядом. Косвенные улики указывали на то, что Роттерит подсыпал своему
родственнику какого-то восточного снадобья. 25 июня лорд Уиндем скончался,
и в этот же день Скотланд-Ярд арестовал ученого. Семья Роттерита наняла
известного частного детектива, который путем остроумных рассуждений,
подтвержденных опытами на животных, сумел доказать, что обвиняемый
невиновен и что причиной смерти лорда Уиндема явилась "смертоносная
эманация", исходящая от слитков. Роттерит, который только заглядывал в
ящик, не пострадал. Ящик вместе с его содержимым выбросили в Ла-Манш. Все
поздравляют детектива. Конец фильма.
Эверард еще некоторое время сидел в длинном тихом зале. Да, негусто.
Хотя, конечно, это происшествие наводит на вполне определенные мысли.
Но почему, в таком случае, викторианское отделение Патруля не провело
расследования? Или провело? Вероятно. Вряд ли они станут оповещать всех о
его результатах.
И все-таки докладную записку послать стоит.
Вернувшись в квартиру, Эверард взял одну из выданных ему маленьких
почтовых капсул, вложил в нее рапорт, набрал координаты лондонского
отделения и дату: 25 июня 1894 года. Когда он нажал на последнюю кнопку,
капсула исчезла. С приглушенным хлопком воздух заполнил пространство, где
она только что находилась.
Через несколько минут капсула возникла на прежнем месте. Эверард
открыл ее и вынул большой лист бумаги с аккуратно напечатанным текстом. Ну
да, конечно: пишущие машинки к 1894 году уже были изобретены. Он теперь
владел скорочтением и прочел ответ за несколько секунд.
Милостивый государь!
В ответ на Ваше послание от 6 сентября 1954 г. подтверждаю сим его
получение и выражаю искреннюю признательность за Ваше внимание.
Расследование здесь только что началось, но в настоящий момент мы заняты
