Сбрасывание маски часто говорит нам, что носить маску необходимо.
Маску часто сбрасывают в психиатрических больницах. Психический больной,
как и пожилой человек, может игнорировать многие обычно принятые в об-
ществе маски. Доктор Гоффман рассказывал о душевнобольной женщине, у ко-
торой было неверно одето нижнее белье. Сначала она попыталась поправить
его, задрав юбку у всех на виду, но когда это у нее не получилось, она
сняла с себя все и затем надела все предметы одежды правильно.
Игнорирование такого обычного способа маскировки как одежда, невнима-
ние к своему внешнему виду и уходу за собой являются очевидными призна-
ками психического расстройства. Напротив, первым признаком психического
выздоровления является интерес к своему внешнему виду.
Точно так же как прогрессирующее психическое расстройство заставляет
пациента утрачивать связь с реальностью, путаться в способах словесного
выражения, говорить вещи, которые не имеют ничего общего с действи-
тельностью, этот же процесс мешает ему выражать себя правильно с помощью
языка тела. Здесь он также теряет контакт с реальным миром. Он делает
заявления, которые нормальные люди обычно не высказывают вслух. Он отка-
зывается соблюдать общественные условности и ведет себя так, как будто
он перестает обращать внимание на окружающую аудиторию.
И все же утрата психически больным контроля над своим языком тела мо-
жет дать ключ к пониманию того, что творится в его сознании. В то время
как пациент может перестать говорить, он не перестает выражать свои мыс-
ли через язык тела. Он может высказывать правильные или ошибочные сужде-
ния, но его тело не может "замолчать". В то же время он может сдерживать
свой язык тела, если он ведет себя так, как это Принято между людьми.
Другими словами, если он ведет себя разумно, он будет до предела ограни-
чивать поток информации на языке тела.
Но если он поступает разумно, то он, конечно, является разумным. Иных
критериев для определения разумного состояния нет. Поэтому безумный че-
ловек должен выразить свое безумие действием и таким образом сообщить об
этом миру на языке тела. В случае психически больных это послание явля-
ется криком о помощи. Такой взгляд на поведение людей с психическими
расстройствами открывает совершенно иные пути для их лечения.
Маскировка не может прикрыть невольных действий. Напряженная ситуация
заставляет людей покрываться испариной, и нет никаких возможностей
скрыть это. В других непривычных ситуациях у людей могут начать трястись
руки или дрожать ноги. Мы можем скрыть эти проявления волнения, положив
руки в карман или присев и сняв таким образом давление на дрожащие ноги.
Мы можем также быстро двигаться, чтобы наша дрожь не была заметной.
Страх может быть скрыт энергичными действиями, направленными на устране-
ние причины вашего страха.
МАСКА, КОТОРАЯ НЕ СХОДИТ С ЛИЦА
Необходимость в маскировке бывает настолько велика, что процесс ста-
новится самопроизвольным и маску уже невозможно снять. Существуют неко-
торые ситуации, как например, при половом акте, когда маску следует
снять для того, чтобы получить полное наслаждение, но многие из нас мо-
гут снять маску лишь в полной темноте. Человек боится, что его тело на
своем языке расскажет о нем партнеру. Для многих людей даже темнота не-
достаточна для снятия масок. Даже в темноте они не могут снять панцирь,
которым защищают себя во время полового акта.
По мнению Гоффмана, это объясняет большое число фригидности среди
женщин среднего класса. Однако в своих исследованиях Кинси показал, что
еще в большей степени прибегают к сдержанности в половых отношениях жен-
щины из рабочего класса.
Часть наших познаний о том, как следует маскировать свои чувства яв-
ляется приобретенной в результате общения с другими людьми, а часть -
результат специальных кодексов поведения. Описание маскировки часто со-
держится в книгах по этикету. Эти книги диктуют, что следует, а что не
следует делать на языке тела. В одной книге написано, что является неп-
риличным потирать свое лицо, дотрагиваться до зубов или чистить ногти на
людях. Что надо делать со своим телом и своим лицом, когда вы встречаете
своих друзей, точно описано в книге по этикету Эмили Пост. В ее книге
даже написано, что следует не замечать женщин в общественных местах.
Многие из правил этикета являются общепринятыми для всего человечест-
ва, но немало правил отличаются друг от друга в зависимости от культур-
ной среды.
Некоторые аборигены Австралии проявляют вежливость, избегая глядеть в
глаза друг другу. В Америке же вежливым считается смотреть друг другу в
глаза во время беседы.
КОГДА ЛИЧНОСТЬ ПЕРЕСТАЕТ БЫТЬ ЛИЧНОСТЬЮ?
В любой культуре возникают ситуации, когда маска может спасть. Черные
жители южных штатов знают "ненавидящий взгляд" белых, который бывает
вызван лишь неприязнью к цвету кожи своего собеседника. Тот же самый
взгляд, направленный на белого человека, может быть спровоцирован лишь
совершенно недопустимым поступком того, на кого направлен этот "луч не-
нависти". Культура поведения в южных штатов совершенно не допускает,
чтобы черный посмотрел так на белого ни при каких обстоятельствах.
Одной из причин, почему белый человек позволяет себе сбросить маску
со своего лица, состоит в том, что, с точки зрения белого южанина, чер-
ный не личность, он - предмет, о мыслях и переживаниях которого не стоит
задумываться. Однако на Юге у черных жителей существуют свои тайные зна-
ки. С помощью определенного движения глаза черный человек может сказать
другому, что тот является его черным братом, хотя его кожа так светла,
что он может вполне сойти за белого. Но другое движение глаза может пре-
дупредить черного, сообщив ему: "Я выдаю себя за белого". В нашем об-
ществе детей часто рассматривают как обезличенных существ. Аналогичным
образом относятся и к слугам. Возможно сознательно, а возможно бессозна-
тельно мы считаем, что перед этими обезличенными существами не следует
носить маски. Мы не боимся задеть чувства обезличенных существ. Какие у
них могут быть чувства, чтобы их можно было задеть?
Это отношение обычно расценивается как проявление классового подхода.
Класс, находящийся наверху в обществе, ведет себя так по отношению к
классу, находящемуся внизу. Мы не обязательно будем стараться надеть
маску на работе в присутствии своего подчиненного, дома - в присутствии
своего слуги или своего ребенка.
Я как-то сидел в ресторане со своей женой. Через столик от нас сидели
две пожилые женщины и попивали свои коктейли. Все в них - от их мехов до
причесок - кричало на весь ресторан: "Богатство!". Их поведение лишь
подчеркивало это сообщение. В переполненном ресторане они разговаривали
друг с другом так громко, что их голоса разносились по всему залу. Одна-
ко содержание их разговора касалось их личных и даже интимных дел. В ре-
зультате все остальные посетители ресторана для того, чтобы сохранить
иллюзию уединенности должны были вести себя так, как будто они ничего не
слышали из разговора двух женщин, а беседовать напрягаясь, чтобы не об-
ращать внимание на громогласный диалог этих дам.
На языке тела эти две женщины сообщали: "Вы не имеете никакого значе-
ния. Вы все, в сущности, не являетесь людьми. Вы - обезличенные сущест-
ва.
Имеет значение лишь то, что мы собираемся сделать, а это никого не
должно смущать".
Вместо того, чтобы использовать свои тела для передачи этого посла-
ния, две дамы использовали громкость голоса. При этом голоса передавали
и конкретную информацию, и одновременно другую информацию, которую обыч-
но передают с помощью языка тела.
В вышеприведенном случае маска сбрасывается, но это служит для выра-
жения презрительного отношения к другим людям. Снятие маски перед обез-
личенным существом часто не является демаскировкой. В большинстве же
случаев мы сохраняем наши маски на лице. Для этого существуют важные
причины. Часто снимать маску опасно. Когда к нам на улице приближается
нищий, то, если мы не хотим ему ничего подать, нам важно притвориться,
что его здесь нет, и мы его не видим. Мы закрепляем нашу маску, отвора-
чиваемся или спешим мимо. Если мы позволим себе снять маску и взглянуть
на нищего как на личность, нам придется не только обратиться лицом к на-
шей совести, но и открыться перед его просящим взглядом, умоляющими сло-
вами и его попытками привести нас в смущение.
То же самое можно сказать про многие случайные встречи. Мы не можем
позволить себе растрачивать время на обмен словами и любезностями, по
крайней мере, в городских условиях. Вокруг нас слишком МНОГО людей. В
деревне или пригородных жилых кварталах дело обстоит по-другому. По этой
причине там люди меньше прибегают к маскировке.
Кроме того, показывая свое подлинное лицо, мы открываем себя для ма-
лоприятных истолкований нашей натуры. Гоффман хорошо раскрыл это обстоя-
тельство на примере психиатрической лечебницы. Он описал одного пациента
средних лет, который постоянно шагал по коридорам больницы, держа в ру-
ках сложенную газету и зонтик в чехле. На его лице было выражение чело-
века, который опаздывает на деловое свидание. Для этого больного было
чрезвычайно важно делать вид, будто он обычный бизнесмен, хотя он не об-
манывал никого, кроме самого себя.
В восточных странах маскировка может быть чисто физическим процессом.
Обычай носить паранджу или чадру позволяет женщинам скрывать свои эмоции
и защищать их от агрессии мужчин. В этих странах язык тела общепризнан и
считается, что мужчина при малейшей провокации со стороны женщины поста-
рается навязать ей половые отношения. Паранджа позволяет женщине скры-
вать часть лица и прятать любую невольную гримасу, которая может быть
истолкована как поощрение мужчины. В семнадцатом веке женщины высшего
света Западной Европы использовали для этих же целей веера и маски на
палочках.
МАЗОХИСТ И САДИСТ
Во многих случаях маскировка может быть использована как инструмент
психологической пытки. Возьмем пример Энни, жены Ральфа, который старше
своей супруги, имеет лучшее образование и очень хорошо сознает то обсто-
ятельство, что Энни не ровня ему в интеллектуальном и социальном отноше-
нии. Однако парадоксальным образом Ральф полюбил Энни и решил, что она
лучше всего подходит для него в качестве жены. Это не помешало ему на-
чать свою игру с Энни, игру с чрезвычайно сложными правилами.
Когда Ральф возвращается домой после рабочего дня, жизнь в доме сле-
дует согласно раз и навсегда заведенному ритуалу. Ральф приходит домой в
шесть, моется, читает вечернюю газету до шести тридцати. В этот момент
Энни должна позвать его к ужину. Энни нужно приготовить ужин точно в
шесть часов тридцать минут: ни минутой раньше, ни минутой позже. Энни
садится за стол и украдкой следит за выражением лица мужа. Ральф знает,
что она за ним наблюдает. Она знает, что он чувствует ее постоянное вни-
мание к его выражению лица. Но никто никогда не признается в этом.
Ральф никак не дает Энни понять, нравится ли ему еда. Тем временем
Энни уже сочинила целый драматический сюжет, вполне пригодный для
мыльной оперы. У нее на душе скребут кошки: а вдруг Ральфу не понравится
еда? В этом случае они весь вечер проведут в полном молчании.
Энни ест неуверенно, поминутно взглядывая на бесстрастное лицо
Ральфа. Сумела ли она правильно приготовить ужин? Удалась ли ей подлив-
ка? Она точно следовала рецепту, но добавила свои специи. А что если она
ошиблась? Да, возможно, что именно так и случилось! Она чувствует, как у
нее обрывается сердце, а все тело напряжено от волнения. Нет, решительно
Ральфу не понравилась еда. Кажется, его губа искривилась в презрительной
ухмылке.
Ральф, разыгрывая свой сюжет мыльной оперы, отрывается от тарелки,
