зопьем эту водку ради нашего знакомства. Мой муж сейчас спит как свинья.
И я завтра приду домой, пока он еще будет спать.
Пьянящая легкость разлилась по моему телу. Вдохновение вздымало меня
под потолок. Я усадил ее и приготовил еду, пустив в ход все свои припа-
сы.
Начался ужин. Я недолил ей первую рюмку, но она вдруг сказала, что
будет пить со мной наравне. Меня это несколько удивило, но я вспомнил:
муж-пьяница приучил! Мы выпили всю бутылку.
Я подсел к ней, чтобы чаще видеть ее профиль, а потом посадил ее на
колени и стал нежно и страстно ее целовать. Она созревала в моих объяти-
ях, как плод!
Я был снова потрясен, когда узнал ее имя - Джульетта. Это был вели-
чайший намек судьбы, что сорвавшийся было мой юношеский роман сбывается!
- Я всю жизнь ждал вас, - бормотал я, целуя ее.
- Вот этого мне не хватало всю жизнь, - пылко отвечала она мне. - Вот
этого!
Ласки! Ласки!
Конечно, я заметил, что у нее несколько примитивный язык. Но это меня
даже восхищало. А что она знала, видела в этой жизни, кроме своего
пьяницы мужа?
- думал я. Я займусь ее духовным воспитанием, я отшлифую ее, как ал-
маз!
Теперь это главная задача моей жизни, думал я, стихи временно отойдут
на второй план.
Мы провели бурную ночь: я - стареющий Ромео и она - все еще молодая
Джульетта. Я исцеловал все ее тело, и она мне отдавалась бесконечно. Я
только просил при этом лежать профилем ко мне, и она с улыбкой подчиня-
лась моей просьбе. Уже к утру во время близости я вдруг почувствовал,
что она уснула. Я удивленно замер.
- Трахайте, трахайте, я все слышу, - вдруг прошептала она не открывая
глаз и все еще повернутая ко мне своим ангельским профилем.
Я оцепенел от вульгарности ее слов. Но потом взглянул на ее невинный,
ангельский профиль, и истина осенила меня: ее пьяница муж других слов
никогда и не употреблял! Святая наивность! Она думает, что так и надо
говорить!
Я еще более вдохновенно подумал: надо работать, работать над ней! На-
до заново лепить ее, оставив только профиль! И тут сам провалился в сон.
Проснулся я раньше ее. Почти не веря своему счастью, я взглянул на ее
профиль. Он был на месте. Я тихо встал, принял душ, оделся, приготовил
завтрак. Я разбудил ее поцелуями в оба профиля, и она, открывая глаза,
улыбнулась и обняла меня.
Мы сели завтракать. Она была свежа, как ландыш. Она так кокетливо
вертела головой, дразня меня то одним, то другим профилем, что я чуть не
прервал трапезу. Я предложил ей слегка опохмелиться. Она не отказалась.
Мы договорились, что она будет приходить ко мне, пока не уговорит
мать этого пьяницы перейти жить к нему. Мне показалось бесконечно трога-
тельным, что она даже этого изверга пьяницу не может оставить без прис-
мотра. Она вынула из сумочки записную книжку и вписала туда мой телефон.
Я был счастлив как никогда! Я догнал судьбу, уцепился за ее хвост и
притянул к себе через двадцать пять лет! Я очень хотел спросить о ее ма-
тери, о ее отце, но мне все стыдно было, потому что она их дочь, а я с
ней спал. Мне было очень любопытно поговорить с ее отцом и иносказа-
тельно выяснить, не преследует ли его чувство мистической вины за то,
что он всю свою жизнь провел с чужой женой.
И уже когда она надела свой плащ и я ее выпускал из дверей, я все-та-
ки с замирающим сердцем спросил:
- Мама жива?
- Да, слава Богу.
- Познакомишь нас когда-нибудь?
- Конечно, если она приедет.
- А где она? - спросил я почему-то гаснущим голосом. Я что-то по-
чувствовал.
- Как - где? - удивилась она. - В Казани. Разве я вам не говорила,
что я оттуда.
- Она всегда жила в Казани? - спросил я, чувствуя, что дух из меня
выходит.
- Всегда. А что?
- И она никогда не жила в Москве?!
- Она даже никогда не была в Москве! А что?
Дух из меня вышел вон.
- Ничего, - ответил я и, как говорят женщине, когда нечего ей ска-
зать, добавил: - Звоните.
Так она и ушла. Оказывается, она не ее дочь! И профиль ее, оказывает-
ся, сам по себе мне не нужен! Крылья моей души повисли. Я вспомнил ее
ночные слова и почувствовал, что не в состоянии забыть эту грубость. Сам
я нередко бываю груб, но вот как я устроен - не выношу женской грубости.
Сейчас я вспомнил, что вечером, когда мы пили и целовались, она, под-
бежав к большому зеркалу, висевшему на стене, оглядела себя во весь рост
и лихо сказала:
- С такими ножками не пропадешь!
Странно, что тогда меня не передернуло от этой пошлости! Но в тот
миг, когда она говорила это, она стояла профилем ко мне, и я, заворожен-
ный им, не придал значения ее словам.
Я вдруг ясно понял, что она шлюха и, разумеется, к той девушке, кото-
рую я когда-то встретил в кино, не имеет ни малейшего отношения. Но этот
нежный, беззащитный профиль... Проклятье! К тому же я никогда до этого
не имел дело с проституткой...
- И я никогда не изменял своим женам, - добавил он зачем-то с вызовом
неизвестно кому.
- Имея столько жен, ты не мелочился, изменяя им, - сказал я, поддраз-
нивая его. - Ты сразу изменил всему институту брака.
- Кстати, ты когда-нибудь ударил женщину? - вдруг спросил он.
- Не помню, - ответил я.
- Как такое можно не помнить! - удивился он. - Я ни разу в жизни не
ударил женщину!
- А мужчину? - спросил я.
- И мужчину! - ответил он.
- В таком случае, достоинство того, что ты ни разу в жизни не ударил
женщину, сильно снижается, - сказал я. - У тебя, видимо, принцип: не
бить двуногих.
- Четвероногих тем более! - с очаровательной поспешностью ответил он
и продолжил свой рассказ: - С тех пор она мне целый месяц звонила, а я,
ссылаясь на занятость, но не грубя, отказывался от встречи. В конце кон-
цов она поняла, что я больше не хочу с ней видеться, и внезапно сказала
в трубку:
- Вы сильно пожалеете об этом.
Я не придал значения ее словам. И вдруг однажды кто-то позвонил. Рез-
кий мужской голос спросил у меня:
- Это ты, поэт?
- Да, - говорю.
- Верни Джульетке ее пять тысяч баксов! - грозно приказал он. - Иначе
получишь пять пуль!
- Ты с ума сошел! - заорал я. - Какие баксы, какие деньги! Она ника-
ких денег у меня не оставляла! И больше не смей звонить сюда!
Видно, я своим мощным голосом на минуту осадил его.
- Слушай, ты, - сказал он после некоторой паузы, - я серьезный чело-
век. И не дурак, в отличие от тебя. Она мне соврать никак не могла, по-
тому что знает, что я ее за это убью. Итак, через неделю пять тысяч бак-
сов. Не сможешь, через две недели - семь. А если будешь дурить - смерть!
Кстати, скитаясь по стране, я давно заметил, что партийные работники,
к которым я обращался с той или иной просьбой, всегда сразу заговаривали
со мной на "ты". То же самое и этот уголовник. Что их объединяет? Все
остальные люди классом ниже, и это немедленно надо подчеркнуть.
Я был потрясен. Я даже заново убрал постель, заглянул под кровать,
думая, что, может быть, у нее эти деньги были и случайно вывалились. Но
нет, там ничего не оказалось.
По голосу я понял, что этот человек не шутит. Он явно уголовник. Пять
тысяч долларов! А я еще, хотя настали новые времена, в глаза не видел ни
одного доллара! Что делать? Я уже знал, что с наездом уголовников можно
бороться только при помощи других уголовных авторитетов. Я уже знал, что
все бизнесмены только так и поступают.
У меня был хорошо знакомый джазовый певец, для которого я в свое вре-
мя писал тексты песен. Я знал, что он якшается с людьми уголовного мира.
Я поехал к нему и все рассказал.
- А у тебя ее телефон есть? - спросил он у меня.
- В том-то и дело, что нет.
- Я постараюсь тебе помочь, - обнадежил он меня. - Жди моего звонка в
ближайшие дни.
Через два дня утром он звонит мне.
- Пляши, - кричит он мне в трубку, - пляши! С тобой сегодня встретит-
ся знаменитый человек. Вор в законе по прозвищу Еж. Сегодня в три часа
он тебя ждет в своем черном "мерседесе" с затемненными стеклами возле...
- Он назвал один из главных универмагов Москвы. - У него там дело. Но он
тебе уделит полчаса.
И вот я к трем часам являюсь к этому универмагу и, сильно волнуясь,
приглядываюсь к машинам. В самом деле, ровно в три подъехал черный "мер-
седес" с затемненными стеклами. Остановился. Я подошел к нему. Не реша-
юсь постучать в окно, но дверца сама открылась, и я услышал:
- Поэт?
- Да.
- Садись.
Я сел рядом с хозяином на переднее сиденье. Это был модно одетый, на
вид тридцатипятилетний человек. Волосы на хорошо остриженной голове в
самом деле торчали ежиком.
- Джазист мне сказал, - объяснил он свое появление, - что ты поэт, не
работающий на государство. Уважаю. Рассказывай все, как было, ничего не
скрывая.
И я стал ему все рассказывать, как было, хотя, конечно, о романтичес-
кой предшественнице этой Джульетты не стал ничего говорить. И вдруг во
время рассказа вижу, что голова его упала на грудь, глаза закрыты и он
даже слегка посапывает. Я остановился. Думаю: кому я это все рассказы-
ваю? Он, видно, колотый, а теперь уснул.
- Говори, говори, я все слышу, - вдруг произнес он не открывая глаз.
Я вспомнил ночные слова Джульетты. Мистика параллелей преследует меня
всю жизнь, подумал я, и продолжил свой рассказ. И вдруг - чудо! Оказыва-
ется, он действительно все слышал и, как ястреб, стал выклевывать точные
вопросы.
- Она у тебя один раз ночевала? - спросил он, позевывая.
- Да, только один раз.
- Понятно, - сказал он уверенно, - ни одна телка не оставит деньги
мужику, с которым только раз переспала.
Я продолжал рассказ.
- А у тебя богатая квартира? - спросил он у меня через минуту.
- Какое там богатство! - ответил я. - Разбитая машинка да книги. Ни-
какой современной аппаратуры. Я ее презираю.
- Или она тебя презирает? - вдруг жестко уточнил он.
- Мы друг друга презираем, - сказал я примирительно.
- Вот так будет лучше, - согласился он. - Значит, она не наводчица.
Но что ей надо?
Я продолжал говорить. Его голова опять упала на грудь.
- Нет, - сказал он через несколько минут, поднимая голову. - Ты мне
что-то недоговариваешь. Ты что, ей в любви признался, что ли?
- Да, так получается, - согласился я, чтобы не вовлекать его в мисти-
ку профилей.
- Тогда все ясно, - сказал он. - Проститутки любят завести мужика для
души.
Ты должен был всколыхнуться, когда она у тебя денег не взяла за но-
чевку. Она уже настроилась, что ты будешь ее ласковым лохом, а потом,
когда поняла, что ты не хочешь с ней встречаться, решила тебе отомстить.
Мужику, который тебе звонил, передай этот телефон.
Он продиктовал мне телефон.
- Запомнил?
- Конечно, еще бы не запомнить! Это твой телефон? - спросил я, что
показалось ему крайне наивным.
- Ты в самом деле лох, - рассмеялся он. - Мой телефон через два теле-
фона после этого. Но по этому телефону его свяжут со мной, и я скажу ему
пару слов.
В это время кто-то забарабанил по стеклу с той стороны, где он сидел.
Он мгновенно подобрался, спружинился. Никакой вялости! Хищная насторо-
женность!
Он открыл окно.
Возле машины стоял попрошайка.
- Дяденька, дайте денег!
И вдруг он психанул.
- Иди работай! - гаркнул он с такой силой, что мальчик отпрянул. И
вдогон ему, не поленившись высунуться в окно, рявкнул: - Воруй!!!
Возможно, он уточнил, что имел в виду под работой. Мы распрощались.
В назначенный день позвонил тот бандит. Слушаю его.
- Сейчас отдашь баксы или поживешь еще неделю? Запомни: третьего
звонка не будет, третий звонок будет с того света.
- Я встречался с Ежом, - сказал я нарочито спокойным голосом. - Я ему
все рассказал. Он дал телефон и повелел тебе позвонить. Записывай!
В трубке тяжелое молчание.
- Откуда ты знаешь Ежа? - спросил он, явно сбавляя тон.
- Знакомы, - сказал я. - Катался в его "мерседесе" с затемненными
