Д.Уэстлейк
Жертвенный лицедей
Перевод В.Постникова и А. Шарова
Не зная еще, что к чему, Гроуфилд спустился с борта
самолета на солнцепек и зашагал в здание аэровокзала. Это был
международный аэропорт "Исла Верда" в столице Пуэрто-Рико,
Сан-Хуане, городе, где солнечные лучи и морской ветерок
врывались в здания, почти не имевшие капитальных стен.
Он взял свой чемодан и спустился по лестнице к бюро
проката автомобилей.
- Для меня заказана машина, - заявил он клерку с
задиристо торчащими усами. - Моя фамилия Уилкокс. Назваться
этим именем ему велели в письме. Клерк торжествующе наставил
на Гроуфилда указательный палец.
- Да, сэр! Мы вас ждали. - Он был вне себя от радости.
Суетливо отступив на шаг, он взял ключи и положил их на
стойку. - Все уже улажено, сэр. Документы вы найдете в
"бардачке".
- Благодарю вас.
- И мне велено передать вам вот это.
Еще один конверт. Гроуфилд взял его, снова поблагодарил
клерка и вышел на стоянку, чтобы найти машину с номером,
обозначенным на ключах.
Это оказался голубой "форд" с двухдверным кузовом.
Счетчик показывал три тысячи двести миль с небольшим
хвостиком, а на бамперах уже появилась ржавчина. Наверняка
из-за морского воздуха.
Гроуфилд бросил только что полученный конверт на
пассажирское сиденье и первым делом проверил "бардачок", но
наше там лишь карту острова, изданную фирмой "Тексако", и
квитанцию, подтверждающую, что он управляет этой машиной на
законном основании.
Он вскрыл конверт и обнаружил внутри лишь сложенный вдвое
листок бумаги, на котором были отпечатаны указания: "26, 3 до
Лойзы, 185 за Тома-де-Агва, первый поворот за столбом 954,
через 0, 4 мили-направо".
Что ж, весьма кратко. Гроуфилд развернул карту и увидел,
что Лойза находится в восемнадцати километрах к западу от его
нынешнего местонахождения. Пораскинув мозгами, он перевел
километры в мили и получил одиннадцать с гаком. Тома-де-Агва
находилась в трех километрах к югу от Лойзы, это чуть меньше
трех миль, но что значит "за"? И сколько до того первого
поворота налево после столбика 964, который и сам находился
за Тома-де-Агва?
Наверное, никак не больше мили. Значит, всего миль
четырнадцать максимум. Но до чего? До места или до следующей
записки?
Узнать это можно было только одним способом. Гроуфилд
завел мотор, выехал задним ходом со стоянки и покатил вверх
по пандусу.
Дороги к аэропорту были ровными и широкими, вдоль них
тянулись зеленые лужайки. Движение было весьма оживленное.
Главным образом - старые дребезжащие легковушки; изредка
попадались ветхие грузовики. Гроуфилд рассчитывал оставить их
позади, свернув налево с главной дороги на Сан-Хуан, но
многие машины тоже сворачивали в ту сторону, а когда
четырехрядное шоссе сузилось вдвое, Гроуфилд словно попал в
бесконечную едва ползущую автоколонку. Дорога изобиловала
поворотами как будто ее прокладывая любитель водных лыж, и
когда впереди открывался мало-мальски прямой участок, и
какой-нибудь "мерседес" успевал обогнать идущую впереди
машину, Гроуфилду и его "форду" оставалось лишь молча
горевать по этому поводу.
Через милю-другую экзотическая зелень подступавших к
дороге джунглей приелась и потускнела, а редкие хижины
бедняков, мимо которых он проезжал, выглядели точно так же,
как любые бедняцкие лачуги в тропиках. "Форд" не был оснащен
радиоприемником, и Гроуфилду оставалось только убеждать себя,
что все происходящее - не розыгрыш. Кто же хохмы ради станет
оплачивать авиабилет от Браунсвилла, штат Техас, до
техасского же Хьюстона, а оттуда - до Сан-Хуана, столицы
Пуэрто-Рико? Нет, определению за всем этим что-то кроется,
кто-то где-то чего-то от него хочет, и этот кто-то наверняка
настроен очень серьезно.
Два дня назад Гроуфилд еще был в Матаморосе, Мексика,
напротив Браунсвилла, на противоположном берегу Рис-Гранде.
Он сидел в зеленом полумраке гостиничного номера, многословно
прощаясь со славной молодой дамочкой. по имени Элли, когда
вдруг в дверь постучали, и появился смуглый нервный
человечек, напрочь лишенный подбородка. Он держал в руке
конверт с посланием от генерала Позоса, диктатора одной
банановой республики. Но так уж вышло, что незадолго до того
Гроуфилд совершенно случайно спас ему жизнь, и теперь генерал
просил об одолжении. Короткая записка была нацарапана
чернилами:
"Возможно, Вы сумеете помочь одному моему знакомому. Дело
прибыльное".
Вместе с запиской в конверте лежали авиабилеты и
инструкция: явиться в бюро проката машин в Сан-Хуане и
назваться Уилкоксом.
Он не сразу принял это предложение. Во-первых, он ехал
домой, к жене, долготерпеливой девушке, которую не видел уже
очень долго. Во-вторых, ему надо было таскать за собой целый
чемодан денег - плоды предыдущей весьма удачной экспедиции.
В-третьих, у него уже было две профессии, лицедей и вор, ни
одна из которых вроде бы не востребовалась в этой записке, а
по совместительству ему работать не очень-то и хотелось.
Но что же им нужно? Кто этот "знакомый" генерала Позоса?
Откуда тут взяться прибыли? И чего от него ждут? Рассыльный
без подбородка ничего этого не знал. Так он Гроуфилду и
сказал.
- Если ты переживаешь из-за денег, - произнесла, наконец,
Элли, пока он мерил шагами комнату, впадая то в безразличие,
то в любопытство, - то я могу отвезти их твоей жене.
- Хо-хо-хо, - изрек Гроуфилд. - Боюсь, она этого не
поймет.
- На самом деле ты боишься, что она все поймет.
- Толкуй, как хочешь.
- Я надену эластичные чулки, - вызвалась Элли. Гроуфилд
перестал расхаживать и посмотрел на нее.
- Что ты сделаешь? Зачем?
- Тогда она проникнется жалостью ко мне.
Ему нечего было противопоставить такой логике. Поэтому
деньги Гроуфилда поехали с Элли к его жене, а сам Гроуфилд -
на "форде" в какое-то местечко "за" Тома-де-Агва.
Шоссе 185 не было отмечено указателем. Увидев дорогу,
отходившую налево, к Сан-Исидро, Гроуфилд понял, что
проскочил. Чертыхнувшись по-английски, он развернулся так
резко, что завизжали тормоза, возвратился к дороге, которая
была ему нужна, свернул налево, разорвав бесконечный поток
идущего на восток транспорта, и оказался на узкой пустынной
дороге, слева и справа от которой стояли закопченные лачуги.
На дворах перед ними виднелись разваливающиеся автомобили.
Тома-де-Агва оказался жалкой дырой, где можно было разве
что купить пива. Гроуфилд объехал одного иди двух пьяниц,
выехал из городка, отыскал левый поворот и очутился на
дороге, которая сразу же бесславно превратилась в проселок,
из двухрядной сделалась однорядной и пошла в гору. Листва
становилась все больше и больше похожей на растительность
джунглей - густой, влажной, темно-зеленой.
Когда кончился асфальт, хижин уже не попадалось, и не
было никаких признаков присутствия человека, за исключением
самой дороги, которая извивалась змеей и продолжала под
немыслимым углом взбираться вверх.
Четыре десятых мили, говорилось в инструкции. С присущей
Пуэрто-Рико двойственностью дороги тут размечалась в
километрах, а автомобильные счетчики показывали расстояния в
милях. Гроуфилд то и дело поглядывал на спидометр "форда" и,
когда накрутило четыре десятых мили, принялся искать глазами
правый поворот.
Он едва не прошмыгнул мимо. Ветки широколистных деревьев
нависали справа и слева, заслоняя обзор, и вместо четкой
грунтовой дороги были видны только две колеи. Гроуфилд резко
затормозил, посмотрел на дорогу, решил, что, кроме как здесь,
нигде правого поворота быть не может, и подал чуть назад,
чтобы половчее вписаться в него.
Солнечные лучи сюда не проникали. Суковатые ветви над
головой были слишком толсты и пропускали только мутный серо-
зеленый полусвет. Было прохладно, земля источала влагу, будто
свежая пашня. Гроуфилд пробирался вперед по едва заметной
просеке в джунглях, широкие плоские листья хлопали по
ветровому стеклу "форда".
Сначала тропинка (вряд ли ее можно было назвать дорогой)
пошла, вниз, но потом свернула налево и в гору, даже круче,
чем предыдущая колея. Гроуфилд ехал медленно, постоянно держа
левую ногу над педалью тормоза.
Он увидел какие-то белые пятна, они исчезли, потом опять
появились, и вдруг перед ним предстал дом.
Это было так неожиданно, что Гроуфилд убрал ногу с педали
газа и тотчас покатился назад. Он снова нажал на газ, выехал
на открытое место и остановился перед домом.
Вилла. Не дом, а вилла. Двухэтажная, с широким фасадом,
верандами на немного суженном втором этаже. Строение было
оштукатурено и сияло на солнце ослепительной белизной.
Солнечные лучи заливали его, струясь с синего неба. Дом был
выстроен на вырубке, на верхушке холма. Вокруг - зеленое
буйство джунглей, но непосредственно возле дома, как почетный
караул, стоял ухоженный сад, и к нему вела подъездная
дорожка, вымощенная камнем. Посреди сада, перед домом, торчал
какой-то мудреный высокий каменный фонтан с фигурами рыб и
херувимов, но воды в нем не было, и они застыли в нелепых
позах; пухленькие голые тела, вытесанные из черного камня,
казались образчиком извращенного чувства юмора на фоне буйно
разросшихся джунглей и ярко горящих в саду красных,
оранжевых, пурпурных, желтых и белых цветов.
Гроуфилд направился было по мощеной подъездной аллее к
парадной двери дома, но, когда она открылась, остановился. Из
дома вышли двое мужчин и зашагали ему навстречу. Оба местные,
оба в грязно-белой одежде и соломенных шляпах. Один держал
перед грудью дробовик, второй едва сдерживал на туго
натянутом поводке огромную немецкую овчарку.
Гроуфилд включил заднюю передачу, но это было
бессмысленно, поскольку развернуться все равно было негде, а
двигаться по тропе задним ходом - бесполезное занятие.
Оставалось только ехать вперед, обогнуть дом и выскочить на
просеку с другой стороны, но это означало, что придется
пробиваться мимо встречающих, мимо дробовика и собаки. Кабы
Гроуфилд был уверен, что угодил в переплет, он бы так и
сделал. Но пока ничего не было известно наверняка.
Остро сознавая, что безоружен, Гроуфилд поставил "форд"
на холостой ход и вылез из машины, чтобы посмотреть, что
будет дальше.
2
- Привет, Фидо, - сказал Гроуфилд. Собака поглядывала на
его глотку.
- Что вам здесь нужно? - спросил человек с дробовиком.
- Меня позвали.
- Ваша фамилия?
- Когда как. Иногда Уилкокс. Это вам о чем-нибудь
говорит?
Нет. Туземцы тупо переглянулись. Собака продолжала
разглядывать глотку Гроуфилда.
Он проговорил:
- Правда, иногда моя фамилия Гроуфилд. Это вам больше
нравятся?
Похоже, что так. Человек с дробовиком кивнул.
- Руки на машину, - приказал он.
- Что-что?
- Руки на машину! - Похоже, парень был нервный.
- А-а, - Гроуфилд врубился. - Руки на машину. - Он
повернулся лицом к "форду" и положил ладони на горячую
голубую крышу. - Так?
Человек с дробовиком подошел к нему сзади и принялся
дотошно обыскивать. Наконец, Гроуфилд спросил его:
- Что вы ищете? Вшей?
Человек с дробовиком что-то проворчал, перестал
охлопывать Гроуфилда и обратился по-испански к человеку с
собакой. Пуэрториканский испанский отличался от
мексиканского, он звучал грубее и слитнее, в нем было больше
треска. Не то чтобы это имело какое-то значение для
Гроуфилда, поскольку понятной, ему разновидности испанского
попросту не существовало. Человек с собакой протрещал что-то
в ответ человеку с дробовиком. Оба выглядели раздраженными, и
это раздражение чувствовалось и английской речи так же
явственно, когда человек ткнул Гроуфилда стволом в спину и
приказал:
- Повернись, ты!
Гроуфилд повернулся, опустив руки по швам. Двигатель
"форда" по-прежнему мурлыкал, дверца водителя еще была
открыта, и Гроуфилда отделял от нее один шаг.
Человек с дробовиком спросил:
- Почему ты не имеешь оружия?
Вопрос был удивительный. Гроуфилд ответил:
- А я и не знал, что мне полагается его иметь. Человек с
