прячет ли он под одеждой оружие. Он решил, что старик - волшебник, иначе
этим двоим не удалось бы живым добраться до Форта Могикан. Звали поли-
цейского сержант Плескофф. Он получил звание сержанта за то, что за все
время службы не выстрелил ни в одного так называемого "представителя
Третьего мира". Он многое знал о преступлениях и преступниках. Он видел
сотни ограблений и двадцать девять убийств. И был очень близок к тому,
чтобы произвести свой первый в жизни арест.
Это был американский полисмен новой формации - не громила-расист с
бульдожьим лицом и тяжелым подбородком, а человек, способный вести
диалог с жителями. Своим подчиненным сержант Плескофф тоже нравился. Он
следил за тем, чтобы их ведомости на жалованье всегда были в порядке, и
не был одним из тех ограниченных, старомодных зануд-сержантов, которые,
посылая вас на дежурство, в самом деле надеются, что вы не покинете пре-
делов штата Нью-Йорк.
Сержант ждал, не выпуская Римо и Чиуна из поля обстрела двух пулеме-
тов, установленных на столах возле двери.
Римо показал свое удостоверение.
- Вы, вероятно, не знаете, что тем домом на Уолтон-авеню занимается
ЦРУ,- сообщил Плескофф.
- Я здесь не по поводу дома на Уолтон-авеню. Я здесь по поводу убитой
женщины. Старой женщины. Белой женщины.
- Ну, это уж слишком!- сердито воскликнул Плескофф.- Приходишь в такой
район и ожидаешь, что полицейский участок будет открыт среди ночи, да
еще спрашиваешь насчет убийства какой-то старой белой женщины. Какой
именно старой белой женщины?
- Старой белой женщины, которую привязали к кровати и замучили до сме-
рти.
- Какой именно старой белой женщины, которую привязали к кровати и за-
мучили до смерти? Ты что, думаешь, я гений и должен помнить всех белых,
убитых на моем участке? У нас для этого есть компьютеры. Мы тебе не ка-
кие-нибудь старомодные полицейские, которые теряли хладнокровие только
из-за того, что кого-то замучили до смерти.
Плескофф закурил сигарету. Зажигалка у него была золотая.
- Можно мне задать вопрос? Я знал на своем веку множество полицей-
ских,- сказал Римо,- но ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из них раз-
говаривал так, как вы. Чем вы тут занимаетесь?
- Мы пытаемся строить между полицией и местными жителями такие
взаимоотношения, чтобы они отвечали чаяниям и стремлениям общины. И я
могу гарантировать, что каждый сотрудник моего отделения отдает себе от-
чет в том, каковы чаяния представителей Третьего мира и как... Послушай,
не стой перед дверью! Иногда они стреляют через глазок.
- Снаружи никого нет,- сказал Римо.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю,- сказал Римо.
- Удивительно. В мире вообще много удивительного. На днях я видел
странные узоры на бумаге. Знаешь, что это было? У человека на подушечках
пальцев всегда есть какое-то количество жира, и если ты к чему-нибудь
прикоснешься, то оставишь след. Похоже, как если бы Ренуар линейным спо-
собом изобразил суданскую скульптуру,- сказал Плескофф.
- Это называется отпечатки пальцев,- сообщил ему Римо.
- Я не читаю детективных романов,- заявил Плескофф.- Это расистская
литература.
- Я слышал, вы в участке знаете, кто убил старую белую женщину, миссис
Герд Мюллер с Уолтон-авеню.
- Уолтон-авеню? Тогда это либо "Саксонские Лорды", либо "Каменные шей-
хи Аллаха". У нас прекрасная программа взаимоотношений с людьми из Трет-
ьего мира. Мы не только пытаемся угадать их интересы, мы служим вырази-
телями их интересов. У нас прекрасная образовательная программа, расска-
зывающая о многовековой эксплуатации и угнетении чернокожего населения.
Но нам пришлось ее приостановить из-за Управления здравоохранения штата.
- А что они натворили?- поинтересовался Римо.
- Типичные белые расисты. О чем они думали? Объявили, что покупают че-
ловеческие глаза для какого-то банка органов. Разве они понимали, разве
их заботило, какое воздействие это окажет на юных непосредственных пред-
ставителей Третьего мира? Нет. Просто взяли и объявили, что будут пла-
тить за доставленные им человеческие глаза. Даже не потрудились упомя-
нуть, что будут покупать глаза только умерших людей. И вот наша програм-
ма рухнула.
- Не понял,- сказал Римо.
- Лейтенант полиции, который читал лекцию о том, как белые всегда гра-
били черных, пришел сюда и принес пару глаз. Их швырнул ему в лицо чер-
нокожий юноша, поверивший обещаниям Управления здравоохранения. Вся эта
история сильно подпортила наши взаимоотношения с местным населением.
- Какая история?- продолжал недоумевать Римо.
- Управление здравоохранения в очередной раз обмануло Третий мир и ни-
чего не заплатило за глаза. Гордый юный чернокожий афро-американский
представитель Третьего мира безрассудно доверился белым и принес пару
свежедобытых глаз, а медицинский центр унизил его, отказавшись их ку-
пить. Юноше сказали, что не платят за глаза, изъятые у живого человека.
Представляете, до чего дошел расизм! Ничего удивительного, что черноко-
жее сообщество пришло в ярость.
Сержант Плескофф продолжал распространяться об угнетении Третьего мира
и показал Римо компьютерную систему, благодаря которой эффективность ра-
боты на его участке была на двадцать процентов выше, чем где-либо еще в
Нью-Йорке.
- Наш район находится на переднем крае борьбы с преступностью. Именно
поэтому федеральное правительство выделило нам дополнительные ассигнова-
ния.
- И как конкретно вы боретесь?- спросил Римо, не заметивший вообще ни-
какой борьбы.
- Во-первых, благодаря этим деньгам у нас теперь по всему району кур-
сируют фургоны с фонограммами, в которых убедительно доказывается, что
молодежь Третьего мира является жертвой угнетения и эксплуатации со сто-
роны белых.
- Вы ведь белый, верно?- заметил Римо.
- Абсолютно,- подтвердил Плескофф.- И стыжусь этого.- Казалось, он го-
рдится тем, что стыдится.
- Почему? Вы не виноваты в том, что вы белый. То же относится и к чер-
ным,- сказал Римо.
- И к прочим подобным низшим расам,- добавил Чиун, чтобы эти расисты
американцы не вздумали смешивать свои низшие расы с высшей, то есть с
желтой.
- Я стыжусь потому, что мы в огромном долгу перед великой черной ра-
сой. Послушай,- добавил Плескофф доверительно,- я ведь не знаю пра-
вильных ответов на все вопросы. Я простой полицейский. Я исполняю прика-
зы. Есть люди поумнее меня. Я должен давать такие ответы, каких от меня
ждут,- тогда я получу повышение. Если же, не дай Бог, я когда-нибудь
пророню хоть слово о том, что приезд черной семьи в ваш квартал - это не
милость Аллаха, то меня вышвырнут. Сам я живу в Аспене, штат Колорадо.
- Почему так далеко?
- Лишь бы подальше отсюда. Я бы поселился на Юге, да там все слишком
переменилось после Гражданской войны,- сказал Плескофф.- Между нами, я
всегда болел за повстанцев, когда смотрел фильмы о войне. Тебе не жалко,
что мы победили?
- Я хочу знать, кто убил ту старую женщину, миссис Герд Мюллер, с Уол-
тон-авеню,- в который раз повторил Римо.
- А я и не знал, что ФБР занимается убийствами. Разве это дело общена-
ционального масштаба?
- Да, это дело общенационального масштаба. Это самое важное дело за
последние двести лет. Оно имеет отношение к вечным устоям нашего общес-
тва. Старые и слабые должны находиться под защитой молодых и сильных. До
самого недавнего времени именно это считалось главным признаком цивили-
зованности. Может быть, мне платили именно за то, чтобы я защитил эту
старую женщину. Может быть, те гроши, которые она доставала из своей су-
мочки, чтобы выплатить жалованье мне, тебе,- может быть, эти гроши как
раз для того и были предназначены, чтобы ее убийца теперь не отделался
беседой с психиатром, если случится невероятное и его арестуют. Может
быть, эта старая белая женщина и есть та последняя капля, после которой
народ Америки скажет, наконец: "Хватит!"
- Черт, это проникает в душу,- признался Плескофф.- Честно говоря,
иногда мне и самому хочется защищать стариков. Но если ты полицейский в
Нью-Йорке, ты не можешь делать все, что тебе вздумается.
Плескофф показал Римо гордость участка, главное оружие в широкомасшта-
бной битве с преступностью, на которое федеральное правительство выдели-
ло семнадцать миллионов долларов. Это был компьютер ценой в четыре с по-
ловиной миллиона.
- И что он делает?
- Что делает?- с гордостью переспросил Плескофф.- Ты говоришь, что хо-
чешь узнать об убийстве миссис Герд Мюллер?
Плескофф, мурлыча что-то себе под нос, нажал несколько клавиш. Машина
выплюнула несколько белых карточек в металлический поддон. Они улеглись
веером: двадцать карточек - двадцать смертей.
- Что ты так опечалился?- спросил Плескофф.
- Это все убитые в городе пожилые люди?- спросил Римо.
- Нет-нет,- заверил его Плескофф.- Это только Мюллеры. Если бы ты за-
казал Шварцев или Суини - тогда мы бы могли сыграть в бридж этими карто-
чками. Римо отыскал карточки с именем миссис Мюллер и ее мужа.
- Убийство? Он тоже попал в список убитых?- спросил он сержанта.
Плескофф взглянул на карточку и пожал плечами.
- А, понятно. Иногда приходится иметь дело с этим устаревшим подходом,
когда, говоря об убийстве, люди пользуются такими старомодными поня-
тиями, как жертва, преступление, убийца. Знаешь, эта старая логика: пре-
ступник совершает преступление, хватайте преступника. Эта старая, чисто
животная, безответственная реакция, которая часто приводит к таким жес-
токостям, как бесчинства полиции.
- Что вы имеете в виду?- спросил Римо.
- Я имею в виду, что этот полицейский, этот расист и реакционер, нап-
левав на интересы Управления полиции и своего участка, неправомерно кла-
ссифицировал смерть Герда Мюллера как убийство. А это был сердечный при-
ступ.
- Так мне говорили,- сказал Римо.- И так я думал.
- Так думали все, кроме этого расиста. Это был сердечный приступ, выз-
ванный проникновением ножа в сердце. Но ведь ты же знаешь, какое отста-
лое мышление у этих старомодных полицейских-ирландцев. К счастью, теперь
они организовали свой профсоюз и он взялся их просвещать. Нынче они не
так часто срываются. Разве только по решению профсоюза.
- Знаете что?- вдруг сказал Римо.- В очень скором времени вам придется
опознать преступника. Сейчас вы отведете меня к "Саксонским Лордам". И
вы опознаете убийцу.
- Ты не можешь заставить меня это сделать. Я нью-йоркский полисмен. У
нашего профсоюза очень твердые правила, и я их придерживаюсь.
Римо сжал мочку правого уха сержанта и повернул. Сержанту стало
больно. Лицо его исказила гримаса, похожая на улыбку. Потом он заплакал.
Крупные слезы выступили у него на глазах.
- За нападение на полицейского полагается суровое наказание,- зады-
хаясь, произнес он.
- Обещаю, что когда среди этих останков города я отыщу настоящего по-
лицейского, то не стану на него нападать.
Римо потащил рыдающего сержанта к выходу из здания участка. Полицей-
ские возле пулеметов пригрозили, что будут стрелять. На этот раз у них
были для этого законные основания.
- Ты думаешь, что напал на рядового гражданина?!- орал один из них.-
Это полицейский, а значит, ты совершаешь преступление. За кого ты его
принимаешь? Что это - раввин или пастор? Это полицейский. Закон гаранти-
рует безопасность полицейских.
Римо заметил, как на синих брюках сержанта расплылось темное пятно.
Нью-йоркский полицейский с ужасом понял, что сейчас ему придется пройти
по улице после наступления темноты.
Ночь принесла прохладу. Едва они вышли из здания, дверь захлопнулась,
и ее заперли изнутри.
- О Боже, что я сделал? В чем я провинился?- стонал сержант Плескофф.
Чиун хихикнул и сказал Римо по-корейски, что он пытается побороть вол-
ну, вместо того чтобы плыть вместе с ней.
- Если я утону, то не один, папочка, мрачно ответил Римо.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Держать человека за ухо так, что еще чуть-чуть - и оно оторвется, куда
