Она несколько успокоилась, когда увидела в своем автобусе человека в
белом воротнике, какой носят священники. Лицо у человека было круглое и
добродушное. Он пожелал, чтобы все выслушали его версию библейской исто-
рии о добром самаритянине.
- Человек шел по дороге, и тут на него набросился другой, отнял у него
все и спросил: "Почему ты такой бедный?"
Мисс Хочкисс стало немного не по себе. Она помнила, что добрый самари-
тянин, кажется, кому-то помогал. А теперь она ничего не понимала.
- Я вижу, вы смятены. Вы все грабители! Это вы ограбили Третий мир.
Белые угнетали и грабили Третий мир и сделали людей из Третьего мира бе-
дными!
Мужчина с серебряными волосами поднял руку. Он сказал, что он профес-
сор экономики. Преподавал тридцать лет, а теперь на пенсии. Конечно,
сказал он, в процессе колонизации были издержки, но в то же время непре-
ложным фактом является и то, что колониальное правление повысило жизнен-
ные запросы коренного населения.
- На самом деле положение с бедностью и голодом в Третьем мире стало
несколько лучше, чем было всегда. Люди там вели первобытный образ жизни.
Никто ничего у них не крал. У них ничего не было. Богатство -это изобре-
тение индустриального общества.
- А как же природные ресурсы?!- заорал человек в белом воротнике.- Это
- грабеж в огромных масштабах. Белые лишили людей Третьего мира их неот-
ъемлемого права распоряжаться своими ресурсами.
- На самом деле нет,- сказал седовласый профессор-экономист, сказал
терпеливо, словно объясняя ребенку, который мочится по ночам, что такое
сухое белье.- То, о чем вы говорите, это цветные камешки и залежи полез-
ных ископаемых, которые первобытному человеку все равно не были нужны.
Индустриальное общество не только платит ему за все это, но оплачивает
также его труд. Проблема заключается в том, что когда первобытный чело-
век знакомится с жизнью индустриального общества, он, естественно, же-
лает получить все блага цивилизации. Но для этого надо работать. А факт
остается фактом - никто ничего у него не крал.
- Расист!- завизжал человек в белом воротнике.- С такими воззрениями
тебе здесь не место. Я исключаю тебя из программы!
- Чудесно. Я и сам не хочу тут оставаться. Я уяснил для себя, что вы
мне не нравитесь. Я вам не доверяю и не желаю иметь с вами ничего обще-
го,- срывающимся голосом сказал убеленный сединами профессор.
- Убирайся!- заорал человек в белом воротнике, и, поскольку телекамеры
уже уехали и не могли запечатлеть этот момент, профессору позволили по-
кинуть автобус, прозрачно намекнув при этом, что мебель свою он назад не
получит.
Мисс Хочкисс хотела уйти вместе с ним. Но вспомнила про вишневый ко-
мод, подаренный ей тетей Мэри, и столик, который проплыл вместе с ее
предками по проливу Эри. Все будет хорошо. Ведь там, в Тройе, штат Ога-
йо, у нее было так много чудесных знакомых среди негров...
Если бы мисс Хочкисс пожертвовала семейной мебелью, она бы избавила
себя от ужасной смерти. Мебель ей в любом случае суждено было потерять.
Мебели предстояло вообще исчезнуть с лица земли. Профессор экономики, на
которого, как это часто случается на пороге смерти, вдруг снизошло оза-
рение, понял, что шансы приобрести новую мебель останутся у него только
в том случае, если сам он останется в живых.
Если программа обвиняет всех белых во всех мыслимых грехах и запрещает
обвинять каких бы то ни было черных в чем бы то ни было, то, рассудил
экономист, белым суждено стать новыми евреями для новых черных нацистов.
Он с готовностью отдал бумажник со всем содержимым и вывернул карманы,
когда у выхода из автобуса его остановил черный молодой человек. Может,
молодого человека интересуют и пуговицы профессора? Пусть берет.
Позднее полиция Нью-Йорка всю вину за трагедию, которой завершилась
программа "Жилье для всех - 2", возложила на водителей, которые слишком
поздно отправились в путь в сторону "антирасистского жилого квартала",
как назывались два полуразвалившихся здания, приобретенных организатора-
ми программы.
Автобусы и фургоны прибыли на место после наступления темноты. Водите-
ли фургонов, которых позднее мэр обвинят в трусости, скопом сбежали под
покровом ночи. Шоферы автобусов поймали случайные такси и удрали тоже.
А белые поселенцы остались одни в автобусах рядом с фургонами. Какой-
то чернокожий юнец обнаружил, что автобус легко вскрыть ломиком. Банды
черных юнцов ринулись на абордаж и потащили белых стариков из автобусов.
Некоторых приходилось хватать дважды, ведь у стариков волосы держатся
непрочно. Мисс Хочкисс ухватилась за металлическую ножку сиденья, прива-
ренную к полу.
Но ей на запястье опустился ботинок и раскрошил хрупкие старые кости.
Боль была новая и свежая, и старушка закричала, но вряд ли кто-нибудь
слышал ее вопли и мольбы о помощи, потому что вокруг кричали все.
Она почувствовала, как ее правую руку с кольцом потянули вверх, а по-
том ее саму стали швырять из стороны в сторону - это несколько черноко-
жих парней дрались за кольцо.
Кто-то забрался в фургоны и начал выбрасывать мебель наружу. Запылал
яркий костер, взметнувшийся чуть ли не выше соседних зданий. Мисс Хоч-
кисс почувствовала вспышку боли там, где был палец с кольцом, и поняла,
что ни кольца, ни пальца у нес больше нет. Дальше она почувствовала, как
ее поднимают, а потом ее охватило пламя - очень желтое и обжигающе-жар-
кое, и она испытала жгучую боль, а затем, как ни странно, боль ушла, и
все кончилось.
В квартире на третьем этаже одного из соседних домов чернокожая женщи-
на набрала номер 911, экстренный вызов полиции.
- Приезжайте! Скорее! Здесь сжигают людей. Угол Уолтона и Сто семьде-
сят третьей.
- Сколько людей?- спросил полицейский.
- Не знаю. Дюжина. Две дюжины. О Боже! Это ужасно.
- Мадам, мы приедем, как только сможем. У нас не хватает людей. И
очень много вызовов поважнее.
- Они сжигают белых. Пришлите хоть кого-нибудь! Тут Саксонские Лорды,
Каменнные Шейхи Аллаха, все банды. Это ужасно. Они сжигают людей!
- Спасибо, что сообщили,- сказали в трубке, и телефон отключился.
Черная женщина задернула шторы и заплакала. Она помнила, как девочкой
в Оранджбурге, штат Южная Каролина, она боялась выходить на улицу, пото-
му что она - черная. И как это было плохо. Переезд на Север не сулил ей
слишком много радости, но, по крайней мере, тут была хоть какая-то наде-
жда.
И вот теперь, когда надежды сбылись, она опять не могла выйти на улицу
- разве что ранним утром И она не испытывала ни малейшего удовольствия
оттого, что теперь от боли и страха кричат белые, а не черные.
Она подумала, что каждый человек имеет право на уважение. Ну, если не
на уважение, то хотя бы на безопасность. Но у нее не было даже этого.
Она раскрыла старую семейную Библию, стала читать и молиться за всех. Ей
говорили, будто на борьбу с бедностью выделены огромные средства. Она
бедная, но не видела этих денег. Ей говорили, будто огромные средства
потрачены и на борьбу с расизмом. Так вот, если бы она была белая, и ее
посадили бы в автобус и привезли в район, больше напоминающий свалку, и
превратили бы ее жизнь в ад, ее неприязнь к черным, разумеется, не
уменьшилась бы.
И если кто-то хочет бороться с расизмом, пусть устроит так, чтобы при-
личные белые встретились с приличными богобоязненными черными. Что может
сравниться с общением достойных людей! Когда крики с улицы стали прони-
кать сквозь закрытые окна в комнату, она ушла в ванную. А когда поняла,
что и там ей не скрыться от криков горящих заживо людей, она закрыла
дверь ванной и пустила воду. И продолжала молиться.
Преподобный Уодсон тоже молился. Он молился о смягчении белых сердец.
Делал он это на трибуне в банкетном зале отеля "Уолдорф-Астория", арен-
дованном программой "Жилье для всех - 2" для проведения антирасистского
семинара. В помощь семинару тут же находились оркестр из десяти музыкан-
тов, три рок-певца и бесплатный бар.
Телекамеры были направлены на тяжелое, морщинистое, потное лицо препо-
добного Уодсона, вздымающееся над белым воротником. В свете прожекторов
его глаза дико вращались, а губы блестели. Он раздувал ноздри так, что
они становились похожими на бильярдные лузы. Речь Уодсона была подобна
товарному составу - вначале он пыхтел и выдавал отдельные фразы через
равные и продолжительные промежутки времени, а потом с воем разгонялся
до огромной скорости И говорил он о том, что Америка начала отказываться
от борьбы против векового гнета. Но есть средство вести эту борьбу и
дальше. Как? Вполне логично - создав фонд для его новой программы "Жилье
для всех - 3", но такой фонд, чтобы в нем находилась хоть сколько-нибудь
существенная сумма.
- Когда человек выделяет шесть миллионов на решение проблем, накопив-
шихся за триста лет угнетения, он тем самым говорит: я не хочу, чтобы
программа объединения нации увенчалась успехом. Нет, сэр. Он шестью мил-
лионами способов говорит: вы, ниггеры, умирайте с голоду. Но Третий мир
видит этого человека насквозь. Видит его аморальность. Третий мир знает,
что великое черное наследие у него не отнимет никакой белый.
- Вы хотите сказать, что федеральное правительство выделило так мало
средств, что это все равно как если бы оно сознательно пыталось сорвать
вашу программу?- уточнила корреспондентка шведского телевидения.
Волосы у этой представительницы нордической расы были цвета пшеничной
соломы, кожа - как нежные белые сливки, зубы - ровные, без малейшего из-
ъяна. На ней был переливающийся черный шелковый брючный костюм, подчер-
кивающий ее налитые соблазнительные груди и округлые ягодицы. И даже се-
йчас, когда она стояла неподвижно, черный шелк слегка подрагивал вверх-
вниз у нее на ногах. Запах ее духов обволакивал преподобного Уодсона.
- Именно это я и хочу сказать,- ответил Уодсон.
- Благодарю вас, преподобный отец, вы чрезвычайно помогли шведскому
телевидению,- сказала блондинка.- Жаль, что мы не можем побеседовать с
вами подольше.
- А кто сказал, что не можем?- удивился преподобный отец. Это был кру-
пный мужчина, ростом не меньше шести футов четырех дюймов, и казалось,
что он всем телом надвигается на нее.
- А разве сегодня вечером вы не читаете лекцию о красоте черных жен-
щин?- спросила корреспондентка.
Преподобному Уодсону потребовалось около двадцати секунд, чтобы разоб-
рать ее имя, написанное на карточке, приколотой к прекрасному черному
шелку, скрывающему, можно сказать, не груди, а целые горные вершины.
- Ингрид,- наконец сказал он и посмотрел ей в глаза, проверяя, пра-
вильно ли он произнес ее имя.- Ингрид, я верю в могущество братских от-
ношений между людьми. Я хочу, чтобы мы с вами были братом и сестрой.
Чернокожая женщина в элегантном, но скромном костюме, с изящным, но
недорогим модным ожерельем на длинной, словно выточенной из черного де-
рем шее и с коротко остриженными волосами подергала преподобного Уодсона
за рукав.
- Преподобный отец, пора на лекцию. Не забудьте, вы консультант мэрии
по вопросам расовых отношений.
- Я занят,- сказал Уодсон и улыбнулся блондинке.
- Но вы заявлены в программе. Вы - консультант мэрии,- повторила чер-
нокожая женщина.
- Потом,- отмахнулся преподобный Уодсон.
- Но ваша лекция посвящена борьбе с расизмом в нашем городе!- нас-
таивала женщина, вежливо, но твердо улыбаясь корреспондентке шведского
телевидения.
- Потом, я сказал! У нас сейчас программа международного сотрудничес-
тва,- заявил преподобный Уодсон и положил свою здоровенную лапищу на по-
крытое шелком плечо Ингрид.
Ингрид улыбнулась. Преподобный Уодсон заметил, как напряглись ее соски
под черным шелком. Она была без бюстгальтера.
- Преподобный отец,- сжав губы, не отступалась чернокожая женщина.-
Много народу собралось послушать вашу лекцию о том, что "красивый" и
