- Нам нужна реклама,- объявил он.- По радио, телевидению, в газетах;
нужны брошюры, опросы общественного мнения и т.п.
- Все это уже есть. Я нанял лучшее рекламное агентство в мире. Их
представитель будет здесь сегодня днем. Что еще?
Фарджер вздохнул. Неплохие природные задатки боролись в нем с благоп-
риобретенной жадностью. Но в конце концов положительные качества взяли
верх, и он решил сказать Римо всю правду, даже если тот тут же заберет
назад деньги и вообще свернет всю кампанию.
- Да мы хоть на уши встанем - все равно не сможем победить! В любой
избирательной кампании имеют значение только три вещи: кандидат, канди-
дат и еще раз кандидат! А у нас его нет!
- Чушь! Во всех кампаниях, какие я видел, имело значение лишь одно:
деньги, деньги и еще раз деньги. А деньги у нас есть, и я разрешаю вам
тратить их на свое усмотрение. Главное - правильно их использовать.
- Но общественное признание... респектабельность?
- А откуда это берется у других политических деятелей? Подкупите газе-
тчиков, тележурналистов!
- Но ведь нас никто не поддерживает!- упорствовал Фарджер.- Где народ-
ные массы? Рабочие? Где подписи общественных организаций? Ничего нет!
Вы, я да эти три цыпочки. Да и то, если б не триста долларов аванса, и
духу бы их здесь не было! Я, кстати, не уверен, что сам Мак Полани с на-
ми,- он такой чокнутый, что на выборах может проголосовать за другого
кандидата.
- На этот счет можете быть спокойны,- заверил его Римо.- Мак не голо-
сует.
Фарджер застонал.
- А какие народные массы нам нужны?- поинтересовался Римо.
- Лидеры. Профсоюзы. Политики.
- Дайте список!
- Никакие разговоры с ними не помогут. Все они на стороне Картрайта.
- Подготовьте список! Я умею быть очень убедительным.
Римо остался в штабе, чтобы убедиться, что Фарджер решил всерьез за-
няться установкой телефонов, пишущих машинок и копировального оборудова-
ния.
Час спустя, когда приехала Тери Уокер, Фарджер подготовил Римо список
имен, отправил одну из своих девиц за Маком Полани, а сам уединился с
Тери, чтобы обсудить ход кампании, до завершения которой оставалось все-
го шесть дней.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Маршал Дворшански смотрел, как перекатываются в стакане кубики льда,
повторяя мягкое покачивание яхты с боку на бок, н слушал жалобы мэра
Картрайта.
- Фарджер ушел,- говорил мэр.- Неблагодарный ублюдок! И это после все-
го, что я для него сделал!
- А что именно вы для него сделали?- поинтересовался маршал, поднося
стакан ко рту, отчего его плечи под лимонного цвета шелковой рубашкой
взялись буграми мышц.
- Что я сделал? Не выгнал этого жалкого тупицу! Долгие годы терпел его
в своей избирательной комиссии, вместо того чтобы выкинуть на улицу, как
он того заслуживал!
- И делали это из чистого альтруизма?- продолжал расспрашивать маршал.
- Можно сказать, что так,- ответил Картрайт.- Хотя он был мне предан.
К тому же незаменим для черной работы.
- Ага,- произнес Дворшански.- Значит, вы давали ему работу, а взамен
получали его преданность? Я бы сказал, честная сделка. А теперь он решил
разорвать контракт. Возможно, получил более заманчивое предложение.
- Это верно. Но уйти к Маку Полани! Разве это серьезно?- Картрайт по-
молчал, затем усмехнулся собственным мыслям.- Наверно, решил, что Полани
назначит его казначеем. Полани всем предлагает эту должность.
- Он снова хмыкнул.- Мак Полани - кандидат на пост мэра.- И Картрайт
громко заржал, найдя эту мысль в высшей степени забавной.- Мак Полани -
мэр.
- Вы считаете его смешным?- спросил Дворшански.
- Маршал, в политике есть старинное правило, и оно гласит: нельзя по-
бить кого-то никем. Так вот, Мак Полани - никто.
- Но он обратился в очень хорошее рекламное агентство,- мягко заметил
маршал.
Картрайт снова засмеялся.
- Какой сумасшедший из Нью-Йорка согласился взяться за кампанию Мака
Полани?- фыркнул он.
- Моя дочь,- заявил Дворшански.- У нее очень хорошее агентство. Возмо-
жно, даже лучшее в мире.
Картрайт нашел этот довод достаточно веским, чтобы прекратить смех.
- И вам лучше унять свое веселье,- продолжал Дворшански.- Потому что
дело принимает серьезный оборот.- Он отпил немного водки и посмотрел в
иллюминатор каюты, прежде чем снова заговорил.- Нам удалось уберечь вас
от тюрьмы благодаря дымовой завесе. Чтобы ее установить, пришлось изба-
виться от того идиота из банка, и вы, насколько я помню, тогда не
смеялись. Я предупреждал, что правительство не будет сидеть сложа руки и
наблюдать,- их тайная организация попытается нанести ответный удар. Мы
сделали Фарджера козлом отпущения, и вы опять воздержались от смеха. Те-
перь им удалось запугать Фарджера, как до этого они запугали Московитца,
которого нам пришлось успокоить.- Одним глотком Дворшански осушил ста-
кан.- Фарджер мне больше не нужен, но он первая брешь в нашей защите. И
если наши враги решили использовать мистера Полани в качестве инструмен-
та возмездия, то я искренне советовал бы вам прекратить смеяться над
ним, поскольку очень скоро может случиться, что он будет плясать на ва-
шей могиле.
Картрайт выглядел уязвленным, поэтому Дворшански поставил стакан, под-
нялся с места и похлопал мэра по плечу.
- Ладно,- сказал он.- Не отчаивайтесь. Мы сумели внедрить нашего чело-
века к ним и можем гарантировать, что этот мистер Полани не победит. А
самим нам пока лучше затаиться и ждать, что предпримут наши враги.
Картрайт взглянул на Дворшански и вновь надел маску важного политика.
- Вы настоящий друг,- произнес он.- Вы даже не представляете, как я
вам доверяю. Да, сэр, вы мой истинный друг.
- Но гораздо важнее,- заметил Дворшански,- что я еще и падежный пар-
тнер, и вы сможете в этом убедиться, как только станете мэром. Я уверен,
вы не забудете обо мне, как и о том, что у меня в руках записи Бул-
лингсворта.
Картрайт принял обиженный вид.
- Маршал, я не забуду вашей помощи. Даю вам честное слово.
- Я знаю,- согласился Дворшански.- А сейчас, думаю, вам лучше заняться
собственной кампанией, а этого мистера Полани и его приятеля Римо предо-
ставить мне. Но не советую вам их недооценивать. Это верный путь к смер-
ти - и не только политической.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В огромном, неправильной формы бассейне плавал кит-убийца, сначала ме-
дленно, потом все быстрее и быстрее; наконец, как следует разогнавшись
после четырех кругов, он выпрыгнул из воды и схватил зубастым ртом рези-
новую грушу, подвешенную под потолком.
Груша издала писк. Какое-то мгновение звук висел в воздухе, а потом
его заглушил громкий всплеск - кит всей тушей плюхнулся в воду.
Он скользнул в глубь бассейна, а толпа загорелых зрителей взорвалась
рукоплесканиями; послышался детский смех. Чиун, сидевший с Римо в первом
ряду, сказал:
- Варвары.
- Что тебе не нравится на этот раз?- спросил Римо.
- Почему вы, белые, считаете, что это хорошо - вот так взять животное,
создание природы, повязать ему на шею ленточку и заставить нажимать на
клаксон? Разве это остроумно?
- А кому от этого плохо? Кажется, кит тоже не возражает.
Чиун повернулся к нему, оказавшись боком к бассейну, где теперь на
спине у кита расположилась симпатичная блондинка.
- Ты, как всегда, ошибаешься. От этого спектакля плохо киту, потому
что он несвободен. И тебе тоже плохо, потому что - бессознательно, не
подумав о последствиях,- ты лишил свободы живое существо. В тебе остает-
ся меньше человеческого, потому что ты больше не чувствуешь и не ду-
маешь, как положено человеку. И еще - взгляни на этих детей - чему они
могут здесь научиться? Тому, что, когда вырастут, смогут сажать за реше-
тку невинных зверей? Варвары!
- Варвары по сравнению с кем?
- С теми, кто не вмешивается в порядок, установленный во вселенной, с
теми, кто ценит радость свободной жизни.
- Странно слышать гимн жизни от наемного убийцы.
Чиун взорвался взволнованной тирадой на корейском, а потом изрек:
- Смерть тоже часть жизни. Так было всегда. Но надо быть белым, чтобы
изобрести нечто похуже смерти - клетку.
- В Синанджу разве нет зоопарков?
- Есть. Мы держим там китайцев и белых людей.
- Хорошо, забудем об этом. Просто я решил, что тебе будет интересно
посмотреть аквариум. Это самый известный аквариум в мире.
- А можно после обеда посетить Черную пещеру Калькутты?
- Если это улучшит твое расположение духа.
- Мастер Синанджу несет свет всюду, куда ступает его нога.
- Верно, Чиун, верно.
Римо удивило дурное наслоение Чиуна. С тех пор, как они приехали в Ма-
йами-Бич, старик был очень доволен жизнью. Он обсуждал с богатыми еврей-
скими дамами недостойное поведение детей. Сын миссис Голдберг, возмущен-
но поведал он Римо, вот уже три года не навещал мать. А сын миссис Хир-
шберг ей даже не звонит. У миссис Кантровитц целых три сына, все врачи,
но когда ее кот простудился, ни один из них не взялся его лечить, хотя
она и предложила им деньги, чтобы не быть для них обузой.
Сын миссис Милстейн был сценаристом, и Чиун не уставал восхищаться, с
каким достоинством она переносит выпавший на ее долю позор - иметь от-
прыска, который пишет комедии о китайцах. Она делает вид, что даже не
подозревает об этом бесчестье, говорил Чиун, и ходит с высоко поднятой
головой. Замечательная женщина.
Со своей стороны Чиун, очевидно, тоже рассказывал о собственном сыне,
который отказывался носить его багаж и каждым своим шагом компрометиро-
вал отца. О том, что именно он говорил, Римо мог лишь догадываться по
неодобрительным взглядам пожилых дам. Еще Чиун говорил о своем желании
вернуться в родную страну и посмотреть на деревню, где родился. Он бы с
удовольствием вышел на пенсию, но пока не был уверен, что сын может
стать достойным продолжателем его дела. Ваш сын, мой сын, ее сын, их
сын. Чиун беседовал с дамами. Если у кого-то из них и были дочери, о них
речи не шло.
Всего за несколько дней Чиун перезнакомился с половиной всех еврейских
мамаш в Майами-Бич. Казалось, он всем доволен, и Римо решил, что посеще-
ние аквариума тоже доставит ему удовольствие. Он никак не ожидал такого
фиаско.
Римо пожал плечами, потом вынул из кармана рубашки желтый листок и еще
раз сверился с ним.
- Идем. Тот, кто нам нужен, работает в акульем питомнике.
Акулий питомник представлял собой неглубокий овальный бассейн в полми-
ли длиной. В нескольких местах узкая лента бассейна расширялась, образуя
глубокие бухты и скалистые заливы. Бассейн был огорожен металлическим
барьером, перегнувшись через который зрители могли смотреть на акул. В
бассейне плавали сотни этих хищников, разных видов, форм и размеров. С
маниакальной целеустремленностью, не обращая внимания на широкие прос-
транства и игнорируя глубокие заливы, акулы все плавали кругами, проходя
одну милю за другой в бесконечном поиске жертвы.
Свое непрестанное движение акулы прерывали лишь на время еды. Рыба и
куски окровавленного мяса приводили их в неистовство; вода в бассейне
кипела и пенилась, когда они пытались урвать себе кусок, причем не
только при помощи челюстей и зубов, но, подобно баскетболисту, охотяще-
муся за мячом, извиваясь всем телом - с хитростью и мастерством.
Первым в списке Римо значился Дамиано Меола, глава профсоюза госу-
дарственных служащих округа. Он и две тысячи членов его союза уже подде-
ржали выдвижение Картрайта на пост мэра.
Римо с Чиуном обнаружили его в тени навеса на другой стороне бассейна,
в небольшом загоне, отгороженном от зрителей запертыми воротами. Меола
оказался крупным мужчиной - его плотное тело так и выпирало из голубой
униформы. Он стоял у барьера, огораживающего бассейн, и кидал акулам до-
хлых рыб из стоящих у его ног глубоких корзин, со смехом глядя, как на-
чинала пениться вода у него под ногами.
Бросая еду своим питомцам, он разговаривал сам с собой.
