вышибает у меня слезу.
- Молодец! - говорю я искренне.
- Это я сейчас такой умный, налегке путешествую. Ты бы посмотрел,
чего мне в первый раз с собой натолкали! Чуть было не застрял на
полдороге.
Мы смеемся, но это теперь смешно. Застрять посередине - это едва
ли не худшее, что может случиться с пассажиром.
Мы еще раз прикладываемся к крышечке. И еще. Пока в бутылке не
остается чуть больше половины. Тогда я отказываюсь пить дальше - ему
предстоит нелегкий путь, и эта бутылка успеет пригодиться не раз и не
два. Отказываюсь я с сожалением. Пока мы неспешно беседуем о всяких
житейских мелочах, выясняется, что река закончилась, и лодка, мягко
прошуршав днищем по песку, легко ударяется в берег.
Все хватают вещи, начинается обычная в таких случаях суета и
толкотня. Людей хлебом не корми, дай потолкаться или выстроиться в
очередь. В очередь здесь, хвала Всевышнему, выстраиваться не за чем, и
толпа наконец покидает мою старушку, оставив после себя привычный
беспорядок. Но я не сержусь. Большинство из них путешествует впервые,
а впервые все бестолково и нелепо. По себе знаю.
Странному пассажиру тоже пора. Он крепко жмет мне руку. И когда
отнимает свою, в моей ладони остается монетка. Тяжелая, но маленькая.
Я медленно разжимаю кулак - это серебряная драхма.
Долгожданная плата за перевоз.
Я вытираю неуместные слезы и заставляю себя улыбнуться:
- Ну, удачи тебе. Даст Бог, не раз еще свидимся.
Светлая душа, он легко спрыгивает с носа моей ладьи на берег и
уходит, маша рукой:
- Счастливого плавания, Харон!
Виктория Угрюмова,
г.Киев, 22 апреля 1998
Два героя
(рассказ)
- Ну-ка, плесни полную. Уфф... так и до инсульта недолго. Этот,
тоже мне, хмырь рогатый, падлюка, сволочь. "Звезды снимешь! Рапорт
положишь, а потом я тебя сам, своими руками по стенке размажу!" Дерьмо
собачье. Еще посмотрим, кто кого размажет. Меня, боевого генерала, за
ошейник не возьмешь, как кутенка какого-нибудь. Я за себя постою.
Нет, ну ты понимаешь? Он меня спрашивает, как их туда занесло,
каким, говорит, ветром. Если бы я это знал, я бы перед ним на ковре
Ленку-Еньку не вытаптывал, как медведь базарный...
Плесни-ка еще! О, то, что надо - в самый раз. Хорошо пошла,
голубушка, хорошо. Прямо тепло по душе разливается; я, видишь ли,
брат, верю, что душа где-то возле желудка находится. Нет, это точно,
без балды. Вот, скажем к примеру, сегодня - этот старый пес на меня
орет, и таки душа в пятки уходит; умеет он страху нагнать. И вот
спроси меня, спроси, что именно вниз ухает? То-то и оно, что желудок.
Еще плесни. Плесни, говорю, не жалей. Чай, не свою расходуешь.
Что стряслось, интересуешься? Ох, я бы и сам хотел знать, что там
у них стряслось...
Ты про новую конструкцию-то хоть слыхал? А, да, ну как же это -
чтобы ты, и вдруг не слыхал. Пять против одного ставлю, что и в
чертежи сумел заглянуть, и на нее, голубушку, в собранном виде
полюбоваться успел. Ну, колись, колись, не кокетничай, как институтка
на первом балу. Видал?
Ого! Огогошеньки! Я так и знал, что ты, стервец, недаром в органы
пошел. Все-то ты знаешь, все-то видел. Впрочем, мне сейчас твоя
осведомленность только на руку: вдвоем легче будет решить. Мне,
Борька, твоя помощь во как! - позарез необходима. Потому что такого
конфуза в моем ведомстве давненько не бывало. Чтобы вот так взять и
запросто угробить единственный эспериментальный экземпляр! Нет, это
уму непостижимо. До сих пор поверить не могу, сколько ни стараюсь.
Ррраз! И пять лет каторжной работы псу под хвост... А-ах ты ж...
А какой красавец, какой красавец был! Да что я - ты ж сам видел.
Куколка! Бриллиант! Шедевр! Нет, скажи, скажи, правда, шедевр?
Произведение, можно сказать, искусства. А техники, а железа в него
напихано было! Он только что салон не подметал и кофе не варил, а так
все сам мог делать, голубчик. А линии, линии какие четкие. До
совершенства доведен был; всем КБ пыхтели сколько лет. Я не
преувеличиваю - ему этот Камов с..ный в подметки не годился... И
название, по-моему, на уровне - "Королевский скат". Чего лыбишься,
дура? Ну и что, что королевского ската в природе нет. В природе много
чего нет, зато в нашей родной армии имеется. И не в нашей тоже, к
сожалению. И как это нас угораздило защитниками Родины стать, а?
Колбаски передай. Вот спасибочки...
Между прочим, я против был, когда решили испытания проводить в
боевых условиях. Какие боевые могут быть? Они меня тогда так
ехидненько-ехидненько: "Вы, что, господин генерал, не уверены в
боеспособности вашей машины?"
Скажи, Борька, как звучит клево: господин генерал!
А я им отвечаю, что, дескать, господин генерал во всем уверен, но
человек предполагает, а Бог располагает, и неча Ваньку валять. Какого
черта на рожон лезть? Знаешь, что меня больше всего пугает: мы,
армейские, должны их, гражданских, уговаривать в войну не соваться.
Или это всегда так было, что солдаты миролюбивее остальных - просто я
об этом не задумывался раньше.
Слышь, меня Чубатый там к стенке ставит, кричит: "Кастрирую
гада!", а я ему так в морду его плоскую и выпалил. Я, говорю, больше
твоего души и жизни в эту машину вложил. Ты о ней только отчеты читал,
да пару раз на полигон приезжал в трусах бронированных; а я и спал, и
ел, и жил там. У этой вертушки вместо керосина моей кровушкой баки
заправлены. И нечего меня стращать - у меня горе, не у тебя,
долбо...а! Ну, конечно, последнее словцо я про себя промурлыкал: хоть
в глазах и темно от злости, а свой предел понимаю. Я, говорю, и дите
свое потерял, и двух товарищей боевых, с которыми мы столько войн
прошагали, сколько другим и не снилось. Нас с ними через мясорубку
пяток раз пропустили, так что теперь и не разберешь, кто есть кто. У
меня, говорю ему, считай, что руки-ноги оторвало. А ты меня пугать
вздумал! Я ему так и сказал, что после Афгана уже бояться перестал, а
ведь Афган-то в моей биографии был далеко не последней "тепленькой
точкой планеты".
Поверишь ли, даже думать всерьез не хочу, что произошло. Ночью
вскинусь на подушке, и как волк серый взвою - до того тошно. Что?! Что
там не сработало?! И так их странно занесло. Сперва, вроде, точно по
курсу шли. Потом передают - дескать, непредвиденные обстоятельства. А
я им, дурак, кричу: "Когда же это обстоятельства были предвиденные?"
Потом треск, шум. И ведь, понимаешь, отключилась эта хренотень,
которая их на экран радара выводила. А саму-то вертушку - ну, ты
знаешь - проектировали, чтоб ни одна дура засечь не смогла. "Стелс"
е...ный! И все, и конец связи. Сушите весла, пишите некрологи.
Что? Что ты сказал?! Нет, ты еще раз повтори, и членораздельно.
Внятно повтори! Я тебе, Борька, давно говорил, что ваши органы из
человека сволочь делают за рекордно короткий срок. Как у тебя только
язык повернулся такое сказать? И о ком - о своих же друзьях! Да ты
хоть знаешь, сколько у них было до того возможностей увести свою
машину? Да ты хоть знаешь, что мы вместе прошли?! Дурак ты, Борис, и
думки у тебя дурацкие. Даже зла не хватает; и слов нет, одни
междометия. И формулировочки какие подобрал, НКВДвские:
"переметнулись", "угнали". Психолог недоделанный! Шерлок Холмс!
Подумал он... А больше ты ничего подумать не успел?
Да ладно-ладно, не кипятись, я понимаю. Понимаю, что ты обязан
все возможности предусмотреть. Да не заводись ты, Христом-богом прошу,
а то ведь друг друга угробим невзначай - оба на пределе. Давай
чокнемся по полста. Не бери в голову дурного, а в руки тяжелого. Я
понимаю...
Я и сам, грешным делом, признаюсь, о таком повороте думал. А что
такого, в конце-то концов? Денег нет и в ближайшие лет сто не
предвидится. Крыша над головой такая хреновая, что смех разбирает.
Помнишь, как ее Зинка в молодости называла? "Двухлитровая банка с
раздельным санузлом" - вот так. Она теперь по этому самому раздельному
санузлу только мечтать может. До генеральши дослужилась, а квартиру
купить не в состоянии, потому что состояния нет. Что? Ну, конечно,
ругается. Даже не ругается, а как циркулярка пилит - на таких
оборотах, что огрызаться не успеваю. Да и совесть не позволяет,
откровенно говоря. Что она со мной в жизни видела? Сашку сама
вырастила - папка только наезжал; поседела и сморщилась от горя.
Помнишь, ей как-то похоронку прислали? Вообрази, я как-то и забыл за
давностью лет. Ну, для меня похоронка - это не предел возможностей
наших руководителей. Сашка как начнет расспрашивать про войну, не знаю
- что и отвечать. Про головы отрезанные, да про то, что по Вавиловской
книге в Афгане летали, потому что карт не было?! Да, так Зинка недавно
мне и говорит: - "У всех, Лешенька, Отечественная война в 45-ом году
закончилась, а у меня до сих пор идет. Сколько же еще?" - И что ей
отвечать прикажешь?
Я-то хоть теперь не летаю. А у ребят жены молодые, и сами они
тоже в полном расцвете. И ни тебе денег, ни квартиры, одно чувство
глубокого морального удовлетворения и гордости за свою Родину, так ее
перетак. А Родина какая-то непривычная, карту каждый день заново
изучать приходится, потому вчера это Родина, а сегодня уже
оккупированные земли. Черт-те что и сбоку бантик!
Нет, я правда думал, что могло... чем лукавый не шутит, когда Бог
спит. А он, судя по тому, как мы по-собачьи живем, снотворное недавно
принял. И так, и сяк я это, Борька, вертел - нет, не сходится. Если
они "Ската" сдать решили, что же там вышло не по-ихнему? Он же таких
бабок стоит, что при жизни можно себе золотой памятник поставить и еще
внукам останется. Ну, предположим - хоть и говорить про это противно,
не то что верить всерьез - что каким-то образом они договорились, что
пригонят вертушку в целости и сохранности на условное место. Их там с
таким экскортом ждать были должны, что никаких случайностей быть не
могло. И спецагенты нашего "заокеанского друга" с оплатой за
проделанную работу в зубах им должны были ближе мамы родной
показаться! С чего бы это они по своим кровным баксам стрелять начали?
Вот ты бы, Борька, стал? И я, нет. Или - или, тут третьего не дано.
Семьи, опять же, дети... Я про убеждения принципиально не говорю,
потому что чужая душа - потемки. Да что чужая! Я и в своей-то толком
разобраться не всегда могу. Но все-таки, все-таки мне кажется - не
такие они ребята, чтобы подобное учудить. Мне сдается, что просто
железо чего-то напутало, а когда они поняли, в чем беда, поздно было.
Положили, сколько смогли...
Так что выходит по-всякому - герои они. Как есть, герои. И хоть
орденом их не воскресить, но это лучше, чем ничего. Я Чубатому завтра
же представление к наградам на обоих, посмертно... К высшим наградам.
И пусть он мне попробует это прокомментировать. Что мне терять, а,
когда я уже почти все потерял?
Ну, Борька, старый пес. Давай выпьем с тобой за светлую память
новопреставленных рабов божиих - Георгия и Михаила. Пусть им небо
будет пухом.
- Вот ты, Ниночка, думаешь, что у нас с ним любовь была. И все
так думали. А я не отрицала, потому что неудобно. Недоделанные мы,
Ниночка, с самого детства, со школы еще. Нам такие взгляды прививают,
что без любви жить вроде как бы и стыдно, и неправдно даже. А какая, к
черту, любовь?!
