наберется. Он, конечно, и красивей, и богаче. Но когда король, мой отец,
уходил из Коронного замка, он тот венец взял, чтобы камни вынуть и
продать, а этот взял, чтобы сохранить. Этот - древний и настоящий.
- Тебя тем венцом короновали, - напомнила Анна.
- И напрасно.
Скинул король с головы Ангеррана шляпу, надел венец.
- Храни его, как только можешь, - велел. - Теперь, если я умру, ты
королем останешься. И вот мое наставление - люби! Люби эту землю, люби
этих людей, которые на ней трудятся, люби свою жену и ваших детей. Вообще
всех детей люби и знай, что все дети королевства - твои. Сделай так, чтобы
они эту твою любовь чувствовали. И передаю я тебе боевой клич королевский
- все, кто любит меня, за мной!
- Все, кто любит меня, за мной! - повторил Ангерран.
- Теперь я, - сказала королева. - Вот святое знамя - орифламма.
Владей ею, сколько можешь. Она не раз бойцов собирала, может, и теперь
совершится чудо? Может, соберет она тебе бойцов?
И достала из-под плаща обмотанную вокруг бедер орифламму. Развернула.
Принц к ней зубами прикоснулся, опять свернул, только потуже, и спрятал на
груди.
Но я успела разглядеть золотые цветы и успела сосчитать углы. Их
оказалось семь.
- Больше передать ничего не можем, потому что не осталось больше
ничего. Но и это - немало для мужчины и короля.
Вот как сказал король Шарль. И вот что означают эти слова в песне,
которую Амора на эшафоте пела, - королевский боевой клич. Самый радостный,
какой только можно придумать. Вот что Равноправная Дума всеми силами
истребить хочет - радость...
- Ну, тут ты, пожалуй, неправа, - возразил Жилло. - Дума, конечно,
дурака валяет, но сперва задумано было неплохо, чтобы бедных не стало,
чтобы все хорошее поровну... Когда всем вокруг тебя хорошо - разве это не
радость?
- Когда всем вокруг тебя одинаково - это не радость! - воскликнула
Неда. - И для того, чтобы бедных не стало, они задумали не бедным дать
возможность разбогатеть, а попросту богатых истребить. Чтобы человеку не с
кем свое убожество сравнивать было. И то же самое - насчет души. Не всем
богатство духа дать, это в их положении опасно, а богатых духом истребить.
Как сорняк! Ну, ладно, горячусь я, а время идет. Слушай дальше!
Постоял принц Ангерран, а теперь уже, можно сказать, молодой король в
венце и тихо так его снял, за пазуху спрятал. Потом король прочих детей
благословил.
И подошел он к королеве. Взял ее за плечи, в глаза посмотрел.
- Люблю я тебя, - сказал. - Ты любовь моя, ты счастье мое...
- Люблю тебя... - повторила королева.
Сел король Шарль на коня, принц со слугами тоже - в седло, Альбин
своего конька привел. И поскакали к дальнему рыбачьему поселку. Что с ними
потом было - точно не знаю. Может, в шторм попали, а может, с фрегата
пушечным ядром достало. Потому что больше о короле слышно не было, и о
принце тоже. Если бы король где-то на чужбине оказался - он бы дал о себе
знать! Но и слухов даже не было...
Помахали королева Анна и тетя Лора тому, кого любили, и повернулись
друг к дружке.
- Пойдем мы, - сказала королева. - Незачем тебя под мужний гнев
подводить. Тебе все-таки с ним жить и младших растить.
- Да, все вместе и пойдем, - ответила тетя Лора. - Придумала я
кое-что. Мы с тобой уже старухи, причем старухи приметные. Ни тебе, ни мне
не уцелеть. Это Шарль напрасно надеется. Но детей спасти можно. Пошли!
Я за ними увязалась, помогала Дезире нести маленькую Амору. Младшего
мальчика, Стефана, по очереди несли королева Анна и тетя Лора. Старший,
Леон, шел сам и прямо засыпал на ходу. Шли мы через дюны, и даже не
тропинкой шли, а как бы наугад - в песке вязли по щиколотку. Вниз по дюне
еще ничего, а вверх - хоть за кусты цепляйся. Потом возле старого маяка
свернули и пошли сосновым лесом. Это было уже полегче.
Шли чуть не до рассвета. Забрались в такую чащобу, что и тропы нет -
так, полоса прошлогодней хвои между островками черничника. А сквозь
малинник как знаешь, так и ломись. Тетя Лора все-таки жена коменданта
гавани, плавала немного, знала звездное небо. Как-то она соображала, куда
нам двигаться. И вывела к такой развалюхе - медведь на зиму себе
поаккуратнее берлогу ладит.
- Пришли, - сказала. - Когда старого Алькуина из поселка за
колдовство прогнали, он сюда перебрался. Но ты, королева, не бойся, колдун
он добрый. У меня после Рауля детей долго не было, к нему сходила,
пошептал над водой, напоил - Анна родилась, тезка твоя. Жаль, меня не
было, когда его домишко жечь собрались, мы с мужем в Кульдиг ездили на
юбилей Равноправной Думы. Я бы его отстояла.
- Но ты ведь и потом к нему ходила, - заметила королева.
- Пришлось, за приворотным зельем. Мой-то на старости лет совсем
сдурел - два месяца у мельничихи прожил! Днем - в гавани, вечером - дома,
приличие соблюдает, весь дом заснет, а он - шасть на мельницу. Однако
удержала, отвадила... Алькуин! Это я, Лора, комендантская жена! Впусти,
Алькуин, это Лора!
Дверь колдун изнутри, судя по шуму, выкорчеванным пнем подпер.
Оказалось - от медведя. Медведь к нему в гости повадился. Конечно, у него
были такие заклинания, чтобы дикого зверя отгонять. Но спросонья как-то не
до заклинаний, он и решил, что пень надежнее.
Вышел старик бородатый, одетый довольно благопристойно для леса - в
почти чистый кафтан, даже не в постолы, а в старые туфли на босу ногу, на
плечах клетчатая накидка, словно у богатой деревенской хозяйки. Я тогда
еще не знала, что подальше от моря мужчины тоже такие накидки носили в
холод, а ночью они были вместо одеял. Я же в гавани росла, там моряки
нарядные плащи носили, а рыбаки в ближнем и дальнем поселках - серые и
черные, чтобы грязь не была видна.
- Ну, здравствуй, комендантша, - говорит. - Смотри, и племянницу
привела! Здравствуй и ты, Неда.
Посмотрел он на королеву, посмотрел на ее детей.
- Этих, пожалуй, впервые вижу...
Вгляделся, насколько позволяла сальная свеча.
- Лора, ты сама-то знаешь, кого привела? - спрашивает. - Тебе жить,
что ли, надоело? У меня от драгунского палаша лекарства нету!
- Потому и привела, что знаю, - отвечает моя тетя. - Надобно им
помочь, Алькуин. Я тебе, между прочим, всегда помогала.
- И я тебе, - буркнул он. - Ну, что же ты предлагаешь? Пташками их
обернуть? Не умею, а жаль. Здесь поселить? Глупенькая же ты тогда, Лора.
Неужели ты думаешь, что их и тут не отыщут?
- Всех вместе отыщут. А если они разойдутся кто куда - так поодиночке
трудно их найти будет. Малышей я по рыбацким семьям раздам. Старшую у себя
спрячу. Вот с королевой труднее будет...
- Выдадут себя дети, - возразил старик. - Это же хоть и королевские
дети, но малыши несмышленые. Им сколько не повторяй, что нужно хранить
тайну, проболтаются, и как раз кому не надо! Даже и не словесно
проболтаются...
- Ну, значит, ты и сам понял, что от тебя требуется, - обрадовалась
тетя Лора. - Сильное, сильнейшее заклятие! Королевские дети должны начисто
забыть, кто они такие! Стать, как все! То, что родители им передали,
забыть напрочь! И вообще чем больше забудут - тем лучше. Только это их и
спасет.
- Ты права, комендантша, - согласился колдун. - Только составить
такое заклятье мудрено. Никогда мне это делать не доводилось. Ты же
знаешь, я все больше с готовеньким работаю... Даже если составлю - откуда
мне знать, сработает оно или не сработает? Может, оно с ограниченным
временем действия окажется? На два месяца, скажем? А потом они все
вспомнят?
- Хоть так... - вздохнула королева. - Хоть одного спасти...
И тихонько заплакала.
- Не плачь, - сказала ей тетя Лора. - Ты когда за него замуж шла,
знала, что - обреченный. Знала, что в конце концов до него доберутся и
уничтожат. Я вот хоть и любила, а замуж - не рискнула. И до меня у него
подружка была - тоже смелости не хватило, хоть и родила ему дочку. У тебя
же хватило отваги! Так что вытри глаза и возьми себя в руки.
- Я же совсем девочкой была, - прошептала королева. - Что я понимала?
Ты же знаешь, как семнадцатилетние девчонки влюбляются? Сразу - и
навсегда...
- Сидите здесь, вот, на бревнышке, - приказал колдун. - Я пойду,
посмотрю в своих книгах, что тут можно сделать. А ты, комендантша, слушай
чутко! Вас уже ищут, и сдается мне, что пойдут по следу с собаками.
Услышишь собачий лай - пусть все в разные стороны разбегаются. Может,
кто-то один уцелеет. Ждите... попробую помочь...
Взял свечу и ушел в развалюху. Поставил свечу на окошко, я заглянула
снаружи - действительно, в толстенной книжище копается. Тетя меня от окна
оттащила и шлепнула хорошенько.
Сели мы ждать. Молчали. Дети на земле свернулись и заснули, прикрытые
плащом королевы. Дезире то встанет, пройдется, то сядет, прижмется к
матери. Не по себе ей, здорово не по себе. Так сразу забыть, что она -
королевская дочь!
Наконец вышел старик.
- Разводите костер! - велел. - Есть одно подходящее заклинание, я к
нему еще кое-чего добавлю, правда, супротивного заклинания пока нет. Жив
буду - найду. Комендантша, неси из моего дворца треножник и горшок,
который совсем новый. Дети, собирайте хворост.
Я пошла собирать, как сказано. Дезире осталась. И я поняла - мало
радости собирать хворост для костра, на котором твою память сожгут...
Пока мы с королевой костер складывали, тетя над ним треножник с
горшком установила и принесла для горшка воды. Алькуин побросал в воду
какие-то травы, камень с дыркой туда опустил, порошка вонючего посыпал.
Зажег костер, велел нам раздувать. Мы пыхтим, он присел на бревнышко,
думает.
- Может, и успеем... Скорее! Ночь на исходе!
Закипело в горшке варево. Встал он, руки протянул, погрузил их в пар.
- Духи земли, воды и воздуха! - призвал. - Духи леса и моря! Духи,
подвластные знаку Далед-Дад! Духи, подвластные знаку Бейз-Мем! Придите
сюда незримо! Вот я делаю знак Далед-Дад!
Пальцы сложились в решетку.
- Вот я делаю знак Далед-Дад! - повторил он. - Я не слышу вас!.. Ага,
слышу... Я рад вам, я возжигаю для вас священные ароматы, духи,
подвластные знаку Далед-Дад, довольны ли вы?
Он сунул в огонь палочку ароматического дерева, она затлела и пустила
дымок.
- Держи, - Алькуин передал палочку тете Лоре. - Я приказываю вам,
духи, подвластные знаку Далед-Дад, окружите меня, накройте меня вашими
плащами! Я защитил вас от знака Зай-Вов, гибельного для вас, несущего вам
забвение, я накрыл вас своим плащом! Вы стали моими, духи, подвластные
знаку Далед-Дад! Я получил священное право призывать вас и возжигать вам
ароматы!
Пока он все это говорил, пар от кипящего горшка окутал его всего - я
раньше никогда не видела, чтобы пар, вместо того, чтобы подниматься вверх,
сползал вниз. Колдун воздел руки - и сквозь решетку волшебного знака пар
потек ввысь тонкими струями, красиво сплетаясь и расплетаясь.
- Вы не сможете меня спасти? - вдруг спросил Алькуин. - Что же...
пусть будет так. Но детей? Детей спасти еще можно?..
Палочка в руке у моей тети ярко вспыхнула.
- Я согласен, - как будто выслушав чью-то беззвучную речь, сказал
колдун. - Но и вы тоже... Вы скажите в Великом Светлом воинстве, что я не
по своей вине ухожу... Что до конца испытательного срока еще десять лет, а
дети попали в беду сейчас! И если мне могут зачесть это заклинание за
оставшиеся десять лет, пусть зачтут! А если нет... Далед-Дад! Племя знака
Далед-Дад! Войди в субстанцию и стань ее силой!
Алькуин обвел кипящий на огне горшок руками. Руки безболезненно
