ный хохот. И сейчас же на таинственном корабле, на носовой башне, поя-
вился луч. Он был тонок, как вязальная игла, ослепительно белый, и шел
из купола башни, не расширяясь. Никому в ту минуту не приходило в голо-
ву, что перед нами самое страшное оружие, когда-либо выдуманное челове-
чеством. Мы были весело настроены.
Луч описал петлю в воздухе и упал на носовую часть нашего пакетбота.
Послышалось ужасающее шипение, вспыхнуло зеленоватое пламя разрезаемой
стали. Дико закричал матрос, стоявший на юте. Носовая надводная часть
пакетбота обрушилась в море. Луч поднялся, задрожал в вышине и, снова
опустившись, прошел параллельно над нами. С грохотом на палубу повали-
лись верхушки обеих мачт. В панике пассажиры кинулись к трапам. Капитан
был ранен обломком.
Остальное известно. Пираты подъехали на шлюпке, вооруженные короткими
карабинами, поднялись на борт пакетбота и потребовали денег. Они взяли
десять миллионов долларов, - все, что находилось в почтовых переводах и
в карманах у пассажиров.
Когда шлюпка с награбленным вернулась к пиратскому кораблю, на нем
ярко осветилась палуба. Мы видели, как с решетчатой башни спустилась вы-
сокая худощавая женщина в вязаном колпачке, стремительно взошла на капи-
танский мостик и приложила ко рту мегафон. Откинувшись, она крикнула
нам:
"Можете свободно продолжать путь".
Пиратский корабль сделал поворот и с необычайной быстротой скрылся за
горизонтом".
События последних дней - нападение на американскую эскадру дирижабля
"П. Г." и приказ по флоту о бомбардировке - взбудоражили все население
Золотого острова.
В контору посыпались заявления о расчете. Из сберегательной кассы
брали вклады. Рабочие совещались за проволоками, не обращая внимания на
желтобелых гвардейцев, с мрачными и решительными лицами шагавших по по-
лицейским тропинкам. Поселок был похож на потревоженный улей. Напрасно
завывали медные трубы и бухали турецкие барабаны в овраге перед публич-
ными домами. Луна-парк и бары были пусты. Напрасно пятнадцать провокато-
ров прилагали нечеловеческие усилия, чтобы разрядить дурное настроение в
национальную потасовку. Никто никому в эти дни не хотел сворачивать скул
за то только, что он живет за другой проволокой.
Инженер Чермак расклеил по острову правительственное сообщение.
Объявлялось военное положение, запрещались сборища и митинги, до особого
распоряжения никто не имел права требовать расчета. Население предосте-
регалось от критики правительства. Работы в шахте должны продолжаться
без перебоя день и ночь. "Тех, кто грудью поддержит в эти дни Гарина, -
говорилось в сообщении, - тех ожидает сказочное богатство. Малодушных мы
сами вышвырнем с острова. Помните, мы боремся против тех, кто мешает нам
разбогатеть".
Несмотря на решительный дух этого сообщения, утром, накануне дня, в
который ожидалось нападение флота, шахтовые рабочие заявили, что они ос-
тановят гиперболоиды и машины жидкого воздуха, если сегодня до полудня
не будет выплачено жалованье (это был день получки) и до полудня же не
будет послано американскому правительству заявление о миролюбии и о
прекращении всяких военных действий.
Остановить машины жидкого воздуха - значило взорвать шахту, быть мо-
жет вызвать извержение расплавленной магмы. Угроза была сильна. Инженер
Чермак сгоряча пригрозил расстрелом. У шахты стали сосредоточиваться бе-
ло-желтые. Тогда сто человек рабочих спустились в шахту, в боковые пеще-
ры и по телефону сообщили в контору:
"Нам не оставляют иного выхода, кроме смерти, к четырем часам взрыва-
емся вместе с островом".
Все же это была отсрочка на четыре часа. Инженер Чермак убрал из ра-
йона шахты гвардию и на мотоциклетке помчался во дворец. Он застал за
беседой Гарина и Шельгу. Обоих - красных и встрепанных. Гарин вскочил,
как бешеный, увидев Чермака.
- У кого вы учились административной глупости?
- Но...
- Молчать... Вы отставлены. Отправляйтесь в лабораторию, к черту или
куда хотите... Вы - осел...
Гарин распахнул дверь и вытолкнул Чермака. Вернулся к столу, на углу
которого сидел Шельга с сигарой в зубах.
- Шельга, настал час, я его предвидел, - один вы можете овладеть дви-
жением, спасти дело... То, что началось на острове, опаснее десяти аме-
риканских флотов.
- Н-да, - сказал Шельга, - давно бы пора понять...
- К черту с вашей политграмотой... Я назначаю вас губернатором остро-
ва с чрезвычайными полномочиями... Попробуйте отказаться, - торопливо
забирая на самые верхи, закричал Гарин, кинулся к столу, вытащил ре-
вольвер. - Коротко: если нет - я стреляю... Да или нет?
- Нет, - сказал Шельга, косясь на револьвер.
Гарин выстрелил. Шельга поднес руку, державшую сигару, к виску:
- Дерьмо собачье, сволочь...
- Ага, значит, согласны?
- Положите эту штуку.
- Хорошо. (Гарин швырнул револьвер в ящик.)
- Что вам нужно? Чтобы рабочие не взорвали шахты? Ладно. Не взорвут.
Но - условие...
- Заранее согласен.
- Как я был частным лицом на острове, так я и остаюсь. Я вам не слуга
и не наемник. Это первое. Все национальные границы сегодня же уничто-
жить, чтобы ни одной проволоки. Это второе...
- Согласен.
- Шайку ваших провокаторов.
- У меня нет провокаторов, - быстро сказал Гарин.
- Врете...
- Ладно, - вру. Что с ними? Утопить?
- Сегодня же ночью.
- Сделаю. Считайте их утопленными. (Гарин быстро помечал карандашом
на блокноте.)
- Последнее, - сказал Шельга, - полное невмешательство в мои отноше-
ния с рабочими.
- Ой ли? (Шельга сморщился, стал слезать со стола. Гарин схватил его
за руку.) Согласен. Придет время, - я вам все равно обломаю бока. Что
еще?
Шельга, сощурясь, раскуривал сигару, так что за дымом не стало видно
его лукавого обветренного лица с короткими светлыми усиками, с приподня-
тым носом. В это время зазвонил телефон. Гарин взял трубку.
- Я. Что? Радио?
Гарин швырнул трубку и надел наушники. Слушал, кусал ноготь. Рот его
пополз вкось усмешкой.
- Можете успокоить рабочих. Завтра мы платим. Мадам Ламоль достала
десять миллионов долларов. Сейчас посылаю за деньгами прогулочный дири-
жабль. "Аризона" всего в четырехстах милях на северо-западе.
- Ну что же, это упрощает, - сказал Шельга. Засунув руки в карманы,
он вышел.
Повиснув на потолочных ремнях так, чтобы ноги не касались пола, заж-
мурившись и на секунду задержав дыхание, Шельга рухнул вниз в стальной
коробке лифта.
Охлаждение параллельной шахты было неравномерным, и от пещеры к пеще-
ре приходилось пролетать горячие пояса, - спасала только скорость паде-
ния.
На глубине восьми километров, глядя на красную стрелку указателя,
Шельга включил реостаты и остановил лифт. Это была пещера номер тридцать
семь. В трехстах метрах глубже нее на дне шахты гудели гиперболоиды и
раздавались короткие, непрерывные взрывы раскаленной почвы, охлаждаемой
сжатым воздухом. Позвякивали, шуршали черпаки элеваторов, уносящие поро-
ду на поверхность земли.
Пещера номер тридцать семь, как и все пещеры сбоку главной шахты,
представляла собой внутренность железного клепаного куба. За стенками
его испарялся жидкий воздух, охлаждая гранитную толщу. Пояс кипящей маг-
мы, видимо, был неглубоко, ближе, чем это предполагалось по данным
электромагнитных и сейсмографических разведок. Гранит был накален до пя-
тисот градусов. Остановись хотя бы на несколько минут охлаждающие прибо-
ры жидкого воздуха, все живое мгновенно превратилось бы в пепел.
Внутри железного куба стояли койки, лавки, ведра с водой. На четырех-
часовой смене рабочие приходили в такое состояние, что их полуживыми ук-
ладывали на койки, прежде чем поднять на поверхность земли.
Шумели вентиляторы и воздуходувные трубы. Лампочка под клепаным по-
толком резко освещала мрачные, нездоровые, отечные лица двадцати пяти
человек. Семьдесят пять рабочих находились в пещерах выше, соединенные
телефонами.
Шельга вышел из лифта. Кое-кто обернулся к нему, но не поздоровались,
- молчали. Очевидно, решение взорвать шахту было твердое.
- Переводчика. Я буду говорить по-русски, - сказал Шельга, садясь к
столу и отодвигая локтем банки с мармеладом, с английской солью, недопи-
тые стаканы вина. (Всем этим правительство острова щедро снабжало шахте-
ров.)
К столу подошел синевато-бледный, под щетиной бороды, сутулый, кост-
лявый еврей.
- Я переводчик.
Шельга начал говорить:
- Гарин и его предприятие - не что иное, как крайняя точка капиталис-
тического сознания. Дальше Гарина идти некуда: насильственное превраще-
ние трудящейся части человечества в животных путем мозговой операции,
отбор избранных - "царей жизни", остановка хода цивилизации. Буржуа пока
еще не понимают Гарина, - да он и сам не торопится, чтобы его поняли.
Его считают бандитом и захватчиком. Но они в конце концов поймут, что
империализм упирается в систему Гарина... Товарищи, мы должны предупре-
дить самый опасный момент: чтобы Гарин с ними не сговорился. Тогда вам
придется туго, товарищи. А вы в этой коробке решили умереть за то, чтобы
Гарин не ссорился с американским правительством. Как же теперь быть, по-
думайте? Одолеет Гарин - плохо, одолеют капиталисты - плохо. Гарин с ни-
ми сговорится - тогда уже хуже некуда. Вы еще не знаете себе цены, това-
рищи, - сила на вашей стороне. И через месяц, когда черпаки погонят зо-
лото на поверхность земли, это будет на руку не Гарину, а вам, тому де-
лу, которое мы должны совершить на земле. Если вы мне верите, но как ве-
рите, - до конца, свирепо, - тогда я - ваш вождь... Выбирайте единоглас-
но... А если не верите...
Шельга приостановился, оглянул угрюмые лица рабочих, устремленные на
него немигающие глаза, - сильно почесал в затылке...
- Если не верите, - еще буду разговаривать.
К столу подошел голый по пояс, весь в саже, плечистый юноша. Нагнув-
шись, посмотрел на Шельгу синими глазами. Поддернул штаны, повернулся к
товарищам:
- Я верю.
- Верим, - сказали остальные. Через многоверстную гранитную толщину
долетело по телефонам: "Верим, верим".
- Ну, верите, так ладно, - сказал Шельга, - теперь по пунктам: нацио-
нальные границы к вечеру уберут. Зарплату получите завтра. Гвардейцы
пусть охраняют дворец, - мы без них обойдемся. Пятнадцать душ провокато-
ров утопим, - это я первым условием поставил. Теперь задача - как можно
скорее пробиться к золоту. Правильно, товарищи?
Ночью на северо-западе появился блуждающий свет прожекторов. В гавани
тревожно завыли сирены. На рассвете, когда море еще лежало в тени, поя-
вились первые вестники приближающейся эскадры: высоко над островом зак-
ружились самолеты, поблескивая в розовой заре.
Гвардейцы открыли было по ним стрельбу из карабинов, но скоро перес-
тали. Кучками собирались жители острова. Над шахтой продолжал куриться
дымок. Били склянки на судах. На большом транспорте шла разгрузка - бе-
реговой кран выбрасывал на берег накрест перевязанные тюки.
Океан был спокоен в туманном мареве. В небе пели воздушные винты.
Поднялось солнце туманным шаром. И тогда все увидели на горизонте ды-
мы. Они ложились длинной и плоской тучей, тянувшейся на юго-восток. Это
приближалась смерть.
На острове все затихло, как будто перестали даже петь птицы, приве-
зенные с континента. В одном месте кучка людей побежала к лодкам в гава-
ни, и лодки, нагруженные до бортов, торопливо пошли в открытое море. Но
лодок было мало, остров - как на ладони, укрыться негде. И жители стояли
в столбняке, молча. Иные ложились лицом в песок.
Во дворце не было заметно движения. Бронзовые ворота заперты. Вдоль
красноватых наклонных стен шагали, с карабинами за спиной, гвардейцы в
широкополых высоких шляпах, в белых куртках, расшитых золотом. В стороне
возвышалась прозрачная, как кружево, башня большого гиперболоида. Восхо-
