- Да, мы попали на след. Роллинг, видно, уверен в игре, хотя акции не
упали ни на пфенниг, а сегодня уже двадцатое... Вы понимаете, на что
единственно он может рассчитывать?
- Стало быть, у них все готово?
- Я думаю, что аппарат уже установлен.
- Где находятся заводы Анилиновой компании?
- На Рейне, около Н. Если Роллинг свалит анилин, он будет хозяином
всей европейской промышленности. Мы не должны допустить до катастрофы.
Наш долг спасти германский анилин. (Хлынов пожал плечом, но промолчал.)
Я понимаю: чему быть-то будет Мы с вами вдвоем не остановим натиска Аме-
рики. Но черт его знает, история иногда выкидывает неожиданные фокусы.
- Вроде революций?
- А хотя бы и так.
Хлынов взглянул на него с некоторым даже удивлением. Глаза у Вольфа
были круглые, желтые" злые.
- Вольф, буржуа не станут спасать Европу.
- Знаю.
- Вот как?
- В эту поездку я насмотрелся... Буржуа - французы, немцы, англичане,
итальянцы - преступно, слепо, цинично распродают старый мир. Вот чем
кончилась культура - аукционом... С молотка!
Вольф побагровел:
- Я обращался к властям, намекал на опасность, просил помочь в розыс-
ках Гарина... Я говорил им страшные слова... Мне смеялись в лицо... К
черту!.. Я не из тех, кто отступает...
- Вольф, что вы узнали на Рейне?
- Я узнал... Анилиновая компания получила от германского прави-
тельства крупные военные заказы. Процесс производства на заводах Анили-
новой компании в наиболее сейчас опасной стадии. У них там чуть ли не
пятьсот тонн тетрила в работе.
Хлынов быстро поднялся. Трость, на которую он опирался, согнулась. Он
снова сел.
- В газетах проскользнула заметка о необходимости возможно отдалить
рабочие городки от этих проклятых заводов. В Анилиновой компании занято
свыше пятидесяти тысяч человек... Газета, поместившая заметку, была ошт-
рафована... Рука Роллинга...
- Вольф, мы не можем терять ни одного дня.
- Я заказал билеты на одиннадцатичасовой, на сегодня.
- Мы едем в Н.?
- Думаю, что только там можно найти следы Гарина.
- Теперь посмотрите, что мне удалось достать. - Хлынов вынул из кар-
мана газетные вырезки. - Третьего дня я был у Шельги... Он передал мне
ход своих рассуждении: Роллинг и Гарин должны сноситься между собой...
- Разумеется. Ежедневно.
- Почтой? Телеграфно? Как вы думаете, Вольф?
- Ни в коем случае. Никаких письменных следов.
- Тогда - радио?
- Чтобы орать на всю Европу... Нет...
- Через третье лицо?
- Нет... Я понял, - сказал Вольф, - ваш Шельга молодчина. Дайте вы-
резки...
Он разложил их на коленях и внимательно стал прочитывать подчеркнутое
красным:
"Все внимание сосредоточьте на анилине". "Приступаю". "Место найде-
но".
- "Место найдено", - прошептал Вольф, - это газета из К., городок
близ Н. "... Тревожусь, назначьте день".
"Отсчитайте тридцать пять со дня подписания договора..." Это могут
быть только они. Ночь подписания договора в Фонтенебло - двадцать
третьего прошлого месяца. Прибавьте тридцать пять, - будет двадцать во-
семь, - срок продажи акций анилина...
- Дальше, дальше, Вольф... "Какие меры вами приняты?" - это из К.,
спрашивает Гарин. На другой день в парижской газете - ответ Роллинга:
"Яхта наготове. Прибывает на третьи сутки. Будет сообщено по радио". А
вот - четыре дня назад - спрашивает Роллинг: "Не будет ли виден свет?"
Гарин отвечает: "Кругом пустынно. Расстояние пять километров".
- Иными словами, аппарат установлен в горах: ударить лучом за пять
километров можно только с высокого места. Слушайте, Хлынов, у нас ужасно
мало времени. Если взять пять километров за радиус, - в центре заводы, -
нам нужно обшарить местность не менее тридцати пяти километров в окруж-
ности. Есть еще какие-нибудь указания?
- Нет. Я только что собирался позвонить Шельге.
У него должны быть вырезки за вчерашний и сегодняшний день.
Вольф поднялся. Было видно, как под одеждой его вздулись мускулы.
Хлынов предложил позвонить из ближайшего кафе на левом берегу. Вольф
пошел через мост так стремительно, что какой-то старичок с цыплячьей ше-
ей в запачканном пиджачке, пропитанном, быть может, одинокими слезами по
тем, кого унесла война, затряс головой и долго глядел из-под пыльной
шляпы вслед бегущим иностранцам:
- О-о! Иностранцы... Когда деньги в кармане, то и толкаются и бегают,
как будто бы они дома... О-о... дикари!..
В кафе, стоя у цинкового прилавка, Вольф пил содовую. Ему была видна
сквозь стекло телефонной будки спина разговаривающего Хлынова, - вот у
него поднялись плечи, он весь налез на трубку; выпрямился, вышел из буд-
ки; лицо его было спокойно, но белое, как маска.
- Из больницы ответили, что сегодня ночью Шельга исчез. Приняты все
меры к его разысканию... Думаю, что он убит.
Трещал хворост в очаге, прокопченном за два столетия, с огромными
ржавыми крючьями для колбас и окороков, с двумя каменными святыми по бо-
кам, - на одном висела светлая шляпа Гарина, на другом засаленный офи-
церский картуз. У стола, освещенные только огнем очага, сидели четверо.
Перед ними - оплетенная бутыль и полные стаканы вина.
Двое мужчин были одеты по-городскому, - один скуластый, крепкий, с
низким ежиком волос, у другого - длинное, злое лицо. Третий, хозяин фер-
мы, где на кухне сейчас происходило совещание, - генерал Субботин, - си-
дел в одной холщовой грязной рубашке с закатанными рукавами. Начисто об-
ритая кожа на голове его двигалась, толстое лицо с взъерошенными усами
побагровело от вина.
Четвертый, Гарин, в туристском костюме, небрежно водя пальцем по краю
стакана, говорил:
- Все это очень хорошо... Но я настаиваю, чтобы моему пленнику, хотя
он и большевик, не было причинено ни малейшего ущерба. Еда - три раза в
день, вино, овощи, фрукты... Через неделю я его забираю от вас...
Бельгийская граница?..
- Три четверти часа на автомобиле, - торопливо подавшись вперед, ска-
зал человек с длинным лицом.
- Все будет шито-крыто... Я понимаю, господин генерал и господа офи-
церы (Гарин усмехнулся), что вы, как дворяне, как беззаветно преданные
памяти замученного императора, действуете сейчас исключительно из выс-
ших, чисто идейных соображений... Иначе бы я и не обратился к вам за по-
мощью...
- Мы здесь все люди общества, - о чем говорить? - прохрипел генерал,
двинув кожей на черепе.
- Условия, повторяю, таковы: за полный пансион пленника я вам плачу
тысячу франков в день. Согласны?
Генерал перекатил налитые глаза в сторону товарищей. Скуластый пока-
зал белые зубы, длиннолицый опустил глаза.
- Ах, вот что, - сказал Гарин, - виноват, господа, - задаточек...
Он вынул из револьверного кармана пачку тысячефранковых билетов и
бросил ее на стол в лужу вина.
- Пожалуйста...
Генерал крякнул, подвинул к себе пачку, осмотрел, вытер ее о живот и
стал считать, сопя волосатыми ноздрями. Товарищи его понемногу стали
придвигаться, глаза их поблескивали.
Гарин сказал, вставая:
- Введите пленника.
Глаза Шельги были завязаны платком. На плечах накинуто автомобильное
кожаное пальто. Он почувствовал тепло, идущее от очага, - ноги его зад-
рожали. Гарин подставил табурет. Шельга сейчас же сел, уронив на колени
гипсовую руку.
Генерал и оба офицера глядели на него так, что, казалось, дай знак,
мигни, - от человека рожки да ножки останутся. Но Гарин не подал знака.
Потрепав Шельгу по колену, сказал весело:
- Здесь у вас ни в чем не будет недостатка. Вы у порядочных людей, -
им хорошо заплачено. Через несколько дней я вас освобожу. Товарищ
Шельга, дайте честное слово, что вы не будете пытаться бежать, сканда-
лить, привлекать внимание полиции.
Шельга отрицательно мотнул опущенной головой Гарин нагнулся к нему:
- Иначе трудно будет поручиться за удобство вашего пребывания... Ну,
даете?
Шельга проговорил медленно, негромко:
- Даю слово коммуниста... (Сейчас же у генерала бритая голова на че-
репе поползла к ушам, офицеры быстро переглянулись, нехорошо усмехну-
лись.) Даю слово коммуниста, - убить вас при первой возможности, Га-
рин... Даю слово отнять у вас аппарат и привезти его в Москву... Даю
слово, что двадцать восьмого...
Гарин не дал ему договорить. Схватил за горло...
- Замолчи... Идиот!.. Сумасшедший!..
Обернулся и - повелительно:
- Господа офицеры, предупреждаю вас, этот человек очень опасен, у не-
го навязчивая идея...
- Я и говорю, - самое лучшее держать его в винном погребе, - пробасил
генерал. - Увести пленника...
Гарин взмахнул бородкой. Офицеры подхватили Шельгу, втолкнули в боко-
вую дверь и поволокли в погреб. Гарин стал натягивать автомобильные пер-
чатки.
- В ночь на двадцать девятое я буду здесь. Тридцатого вы можете, ваше
превосходительство, прекратить опыты над разведением кроликов, купить
себе каюту первого класса на трансатлантическом пароходе и жить барином
хоть на Пятом авеню в Нью-Йорке.
- Нужно оставить какие-нибудь документы для этого сукиного кота, -
сказал генерал.
- Пожалуйста, любой паспорт на выбор.
Гарин вынул из кармана сверток, перевязанный бечевкой. Это были доку-
менты, похищенные им у Шельги в Фонтенебло. Он еще не заглядывал в них
за недосугом.
- Здесь, видимо, паспорта, приготовленные для меня. Предусмотри-
тельно... Вот, получайте, ваше превосходительство...
Гарин швырнул на стол паспортную книжку и, продолжая рыться в бумаж-
нике, - чем-то заинтересовался, - придвинулся к лампе. Брови его сдвину-
лись.
- Черт! - И он кинулся к боковой двери, куда утащили Шельгу.
Шельга лежал на каменном полу на матраце. Керосиновая коптилка осве-
щала сводчатый погреб, пустые бочки, заросли паутины. Гарин некоторое
время искал глазами Шельгу. Стоя перед ним, покусывал губы.
- Я погорячился, не сердитесь, Шельга. Думаю, что все-таки мы найдем
с вами общий язык. Договоримся. Хотите?
- Попытайтесь.
Гарин говорил вкрадчиво, совсем по-другому, чем десять минут назад.
Шельга насторожился. Но пережитое за эту ночь волнение, еще гудящие во
всем теле остатки усыпительного газа и боль в руке ослабляли его внима-
ние. Гарин присел на матрац. Закурил. Лицо его казалось задумчивым, и
весь он - благожелательный, изящный...
"К чему, подлец, гнет? К чему гнет?" - думал Шельга, морщась от го-
ловной боли.
Гарин обхватил колено, закурил папиросу, поднял глаза к сводчатому
потолку.
- Видите ли, Шельга, прежде всего вам нужно усвоить, что я никогда не
лгу... Может быть, из презрения к людям, но это неважно. Итак: Роллинг с
его миллиардами нужен мне до поры до времени, только... Так же, как и я
нужен Роллингу... Это он, кажется, уже понял, несмотря на тупость...
Роллинг приехал сюда, чтобы колонизировать Европу. Если он этого не сде-
лает, он лопнет у себя в Америке со своими миллиардами. Роллинг - живот-
ное, вся его задача - переть вперед, бодать, топтать. У него ни на грош
фантазии... Единственная стена, о которую он может расшибить башку, -
это Советская Россия. Он это понимает, и вся его ярость направлена на
ваше дорогое отечество... Русским я себя не считаю (добавил он торопли-
во), я интернационалист...
- Разумеется, - с презрительной усмешкой сказал Шельга.
- Наши взаимоотношения таковы: до некоторого времени мы работаем
вместе...
- До двадцать восьмого...
Гарин быстро, с блестящими глазами, с юмором взглянул на Шельгу.
- Вы это высчитали? По газетам?
- Может быть...
- Хорошо... Пусть до двадцать восьмого. Затем неминуемо мы должны
вгрызться друг другу в печенку... Если одолеет Роллинг - Советской Рос-
сии это будет вдвойне ужасно: мой аппарат окажется у него в руках и тог-
да с ним бороться будет вам чрезвычайно трудно... Так вот, тем самым,
товарищ Шельга, что вы пробудете здесь с недельку в соседстве с пауками,
