Пилот-пришелец прибавил оборотов, сорвал с места дельтаплан и стал кататься
по взлетной полосе, проверяя ее и этот несерьезный на вид аппарат.
Действовал он смело, привычно, и подбежавший к Русинову пчеловод похвастался
на ходу:
- Во дает! Летчик! Спортсмен! Мастер спорта по высшему пилотажу! Ничего,
да?! Эх-х!..
Наконец пришелец вырулил на старт, поставив дельтаплан против ветра, дал
большие обороты и неожиданно легко взмыл в воздух. Чувствовалось, что за
управлением действительно мастер спорта, в руках которого ненадежная эта
машина, уверенно выписывая круги, ныряла вниз, делала крутые и смелые виражи
почти у самой земли и потом возносилась высоко вверх. Петр Григорьевич
неожиданно замер, глядя из-под руки, и, кажется, перестал дышать. А когда
дельтаплан зашел на посадку и плавно, как парашют, опустился на полосу,
пчеловод сорвался с места и закричал:
- Понял! Все понял! Давай! Давай я!..
- Начинается,- проронила Ольга.- Сейчас полетит! Пилот-пришелец уступил
место Петру Григорьевичу, а сам перебрался к нему за спину. Пчеловод надел
мотоциклетный шлем, валявшийся на траве, скинул сапоги и уселся за
управление босым.
- Поехали! - послышалось сквозь завывающий треск двигателя.
Взлетел он достаточно толково, довольно круто набрал высоту, сделал
разворот, и слышно было, что-то орал сверху, пролетая над головами
"тарелочников". Совершив полный круг, Петр Григорьевич стал заходить на
посадку, и тут дельтаплан стал то махать крыльями, то клевать носом. С
первого раза сесть не удалось. Двигатель снова взвыл и понес оранжевый
треугольник в небе. После второго круга он крался к земле, как вор, и только
не оглядывался. Ольга вдруг вцепилась в руку Русинова:
- Упадет!..
С земли стало видно, что машину сажают в четыре руки. Наконец колеса
коснулись земли, и уже здесь непослушный дельтаплан почему-то вильнул и,
скатившись с расчищенной полосы, уехал в траву. Ольга облегченно вздохнула,
однако мотор снова набрал обороты и вытолкнул дельтаплан к старту.
- Все понял!- кричал Петр Григорьевич.- Сейчас сам! Сам!..
И снова взлетел. В воздухе пчеловод уже чувствовал себя уверенно, выписал
над пасекой большую восьмерку и через несколько минут потянул на посадку. На
сей раз дельтаплан довольно удачно опустился на землю, причем без помощи
пилота-пришельца. Тот похлопал пчеловода по плечу, что-то внушил ему,
указывая на управление, помахал руками и выскочил из кабины. Петр
Григорьевич развернул аппарат и вырулил на старт.
- Пошел! - крикнул ему инструктор.
Пчеловод взлетел, набрал высоту и после первого разворота неожиданно
потянул куда-то в сторону перевала. Сначала не слышно стало урчания
двигателя, а потом оранжевый треугольник истончился и пропал из виду.
- Куда это он? - заволновалась Ольга.- Расшибется же!
Пришельцы смотрели в небо по разным сторонам, выискивая самолет. Было
тихо, и лишь ветер шумел в недалеком сосновом островке. А тучи между тем
скатывались со склона хребта и напоминали движущийся ледник. Прошло около
получаса, прежде чем пилот-инструктор указал на горизонт и спокойно сказал:
- Вон. Нормально идет.
Петр Григорьевич оказался в противоположной стороне, видимо заложив
огромный круг. Ветер вверху был покрепче, и дельтаплан потряхивало.
- Хорошо держит, молодец,- комментировал пилот-пришелец.- Если бы еще
земли не боялся, давно бы уж летал.
Пчеловод обвыкся в воздухе и действительно управлял машиной смело и
аккуратно. Он совершил над пасекой круг и зашел на посадку. Инструктор
неожиданно забежал ему навстречу и стал в траве неподалеку от начала полосы.
Дельтаплан налетал прямо на него, а пришелец безбоязненно стоял по пояс в
траве и держал над собой руки.
- Что он делает?- спросил Русинов, ощущая беспокойство.
- В прошлый раз так же делал,- напряженно проговорила Ольга.- Да все
равно перелом...
Она не успела договорить. Казалось, дельтаплан зацепил пришельца и
швырнул в траву. Однако тот вскочил и закричал вслед:
- Обороты!! Обороты!!.
Колеса машины тронули землю лишь за серединой полосы, и если бы ее не
удлинили, Петр Григорьевич кувыркался бы уже по полянке. Однако он
благополучно остановил дельтаплан у самой травы, заглушил двигатель и
заорал:
- Приземлился! Я приземлился!
К нему устремились пришельцы, тискали его, поздравляли, будто явившегося
на землю инопланетянина. Только инструктор выговаривал:
- Опять не сбросил обороты! Хорошо шел, правильно держал высоту. Вовремя
бы убрал обороты, и сел бы, как ангел...
Кажется, Петр Григорьевич его уже не слушал. Восторженный и полубезумный,
он бегал босым, обнимал всех подряд и ликовал:
- Теперь умею! Понял! И земли не боюсь! Ух, полетаем!..
И тискал сурового инструктора.
Потом всей гурьбой двинулись к избе, оставив вздыхающий полотняным крылом
дельтаплан на краю полосы. Пришельцы остановились возле своих рюкзаков, а
Петр Григорьевич вдруг сорвался и побежал к бане.
- Варга!- закричал он, махая руками.- Ты видал? Я ж над тобой два раза
пролетал! Варга!
Русинов ощутил озноб, словно опять стоял у взлетной полосы и ожидал
приземления: это было не просто другое имя или прозвище дяди Коли. Оно
означало предназначение человека, как и имя "Авега", и переводилось
"блуждающий под землей"...
10
До глубокой ночи на взлетной полосе, подальше от пасеки, чтобы не
нарушать ее покоя, горел большой костер, звенела гитара и песни. Петр
Григорьевич пировал с пришельцами, потчуя их сбитнем, медом и медовухой.
А наутро они подняли свои тяжелые рюкзаки, выстроились в цепочку и
побрели по тропе в горы. Примерно через час небо окончательно заволокло
тучами и пошел нудный, долгий дождь. Петр Григорьевич расстроился, поскольку
с утра собирался полетать и закрепить вчерашний успех, однако
пилот-инструктор рекомендовал ему летать лишь в ясную, безветренную погоду.
Вчерашний восторженный азарт продолжал существовать в нем, и, поглядывая,
как пришелец, в дождливое небо, он принялся устанавливать над чаном
брезентовый навес.
Из-за полетов пчеловода Русинов пропустил время своего сеанса на
"голгофе" и утром едва шевелил шеей. Боль с позвоночника между лопаток
перекочевала в поясницу и лодыжку правой ноги. По опыту он знал, что стоит
хорошенько размяться, и на целый день забудешь о том, что у тебя есть
невралгия. Однако ему не хотелось выбираться из палатки, и он лежал, слушая
дождь и оберегая боль; ему очень хотелось, чтобы снова пришла Ольга...
Она же, с утра занявшись Варгой, будто забыла о нем. К тому же в прошлое
утро они были вдвоем, а теперь находились под хозяйским оком. И не зря он
вчера сказал про его "рыбалку" на рыбу белугу...
Дождь действовал усыпляюще, и, чтобы не раскисать, не обольщаться
надеждами, Русинов перевернулся на живот, выполз из спального мешка и
занялся самомассажем. Кое-как размявшись, он решил устроить небольшой
переполох и без всякого предупреждения съездить в Ныроб и дать телеграмму
Ивану Сергеевичу, но тут же вспомнил, что специально посадил аккумулятор:
иным способом было никак не узнать, зачем на пасеке существует целый
зарядный цех. Он забрался в кабину, выдернул подсос и включил стартер. Под
капотом раздался ленивый вздох двигателя, и все смолкло. Теперь эта затея с
аккумулятором была почти не нужна - если существуют Варги - "блуждающие под
землей", то теперь ясно, для кого предназначены и шахтерские лампы, и мощные
батареи...
Только вот что они делают под землей? Охраняют "сокровища Вар-Вар", или
все-таки это секта солнцепоклонников, живущих в пещерах? Есть ведь
пришельцы-"тарелочники", свято верящие в НЛО, неземные цивилизации, есть
"снежные человеки"...
Навес уже был готов, и Петр Григорьевич выкапывал по его периметру
канавку, чтобы не заливало огонь под чаном. "Пермяк" - он же дядя Коля и
Варга - парился в пихтовой хвое. Остеоартроз считался профессиональным
заболеванием соледобытчиков: воздух соляных копей благотворно действовал на
легкие, сердце и нервную систему, но, накапливаясь в организме, начинал
разрушать суставы. Кроме всего, у Варги была светобоязнь. Сейчас он лежал
без темных очков, поскольку небо было настолько пасмурное, что невозможно
определить, где солнце. Глаза у него были выцветшие, бледно-зеленые, словно
трава, выросшая под камнем...
- Смотри-ка, Оля! - сказал пчеловод.- Рыбачок-то наш сам поднялся. А ты
говорила - не встанет!
Ольга расправляла и укладывала в стопку положки из ульев, пропитанные
прополисом, которыми Варгу обматывали на ночь.
- Доброе утро,- сказал Русинов.
- Какое оно доброе?- весело рассердился Петр Григорьевич.- С утра
зарядил... Одна надежда - ранний гость до обеда!
- У меня беда, Петр Григорьевич,- пожаловался Русинов.- Аккумулятор сел.
А мне надо срочно в Ныроб съездить.
- Это разве беда? - удивился тот.- Возьми мой "патруль" да съезди. Хоть
прокатишься с ветерком.
- Я уж на своем как-нибудь,- отбоярился Русинов.- Мне бы только
завестись... Аккумулятор старый, дохлый.
- Нынче с аккумуляторами проблема,- со знанием дела сказал пчеловод,
неожиданно из щедрого превратившись в скупердяя.- Ничего, сейчас с буксира
заведем... Ты что, по дождю и поедешь?
- Вчера еще надо было, а сегодня - до зарезу...
- Тогда сначала погоняй, подзаряди, а потом езжай,- научил пчеловод.- Не
то заглохнешь в грязи- не заведешь.
Он упорно не выдавал своего аккумуляторного цеха.
- Погоняю,- пообещал Русинов.
Петр Григорьевич не поленился выгнать свою машину, потом цеплять на
буксир "уазик" и таскать его по проселку. Верхний слой почвы раскис, колеса
при включенной передаче скользили, словно по мылу, да и Русинов особенно не
старался сразу запустить двигатель, рассчитывая, что пчеловоду надоест
возиться под дождем и он откроет свой цех.
Видимо, спрятанные под замок аккумуляторы были неприкосновенны в любом
случае. Машину кое-как завели с буксира и оставили тарахтеть на проселке,
возле пасеки требовалось сохранять полную тишину. После завтрака Русинов
собрался ехать, и тут Петр Григорьевич вручил ему трехлитровую банку со
свежим медом.
- Не посчитай за труд, отвези попутно,- попросил он.- Гостинчик. Вручишь
Михаилу Николаевичу, такой плотный, рыжий, возле пекарни живет. Да он
учитель, его все знают! Скажи, от меня ему вербный мед...
По дороге Русинов сочинял телеграмму Ивану Сергеевичу. Надо было во что
бы то ни стало вызывать его сюда. Конечно, ему будет нелегко сейчас
сорваться из дома, а жене отпустить наконец-таки приземлившегося мужа. Но
теперь исчез смысл сидеть ему в Москве и прикрывать "тыл": одно лишь
открытие следа Авеги на Северном Урале перемещало сюда весь центр тяжести
замысла этой экспедиции. И пусть себе на здоровье савельевская фирма вместе
со Службой рыщут по квартирам, все равно там ничего нет. Здесь же сейчас
возникает столько вопросов, что одной головы и пары рук мало. Иван Сергеевич
считался одним из лучших аналитиков в Институте, и сейчас он бы, пожалуй,
смог собрать воедино распадающиеся звенья, выстроить логическую схему
действий лиц, чтобы иметь хоть какой-нибудь прогноз. Кроме всего, имея "не
замыленный" развивающимися событиями глаз, он сумел бы взглянуть на ситуацию
со стороны и оценить ее. Иначе можно было нечаянно сделать всего одну
глупость, которая повлечет за собой необратимый процесс с непредсказуемыми
последствиями. Русинов держал наготове опознавательный знак - нефритовую
