светом. "Валькирия! - воскликнул про себя Русинов.- Она Валькирия! Карна!"
- Лежите спокойно,- проговорила она.- Я выжгла все ваши недуги.
Огонь начал меркнуть, мигая, как догорающая свеча Затем и вовсе угас, в
предбаннике снова воцарился полумрак. Только еще небольшой язычок тлел в
миске перед глазами, однако и он скоро оторвался и растворился в воздухе.
Ольга присела в изголовье, взяла его безвольную руку, положила себе на плечо
и стала измерять давление. Он смотрел в ее чистое, белевшее в сумерках лицо,
обрамленное тугой белой косынкой, и пытался поймать взгляд.
- Нормально,- наконец сказала она и подняла глаза.- Сейчас будем
разгружаться. Без единого ожога обошлось... Себе вот только запястье
опалила.
Ольга сняла по одному траку с каждой растяжки и смочила водой пересохшие
губы. И вдруг улыбнулась лукаво:
- Признайтесь, страшно было? Страшно! Все мужчины боятся огня и боли.
Русинов не мог говорить, и не только из-за ремня, сжимающего челюсть: во
рту и гортани шуршало от сухости. Она поняла и стала рыться в своей сумке,
заглянула на полки.
- Груша куда-то по девалась... Ладно, я вас как птенчика напою.
Достала тонкую прозрачную трубку для переливания крови, вставила ее
Русинову между коренных зубов и, набрав в рот воды, влила ему. Он с
удовольствием глотал струйку воды и хотел крикнуть - еще, еще! Ольга дала
ему лишь три глотка и неожиданно возмутилась:
- Ну хватит! Понравилось!.. Встанете- напьетесь сами.
Он улыбнулся на ее строгость и закрыл глаза. Ольга сняла еще по одному
траку и начала осторожно сшелушивать с него засохшую глиняную корочку. Затем
принесла из бани ведро теплой воды и мочалку, смыла с него грязь, окатила
холодной и накрыла простыней. Русинов почувствовал, что растянутое тело
начинает постепенно срастаться по мере того, как снимается груз. И когда его
освободили от шлема и ботинок, он хотел вскочить, однако эта
Валькирия-костоправша разрешила лишь перевернуться на спину. Он дотянулся до
ее руки, и тут, как назло, в предбаннике очутился Петр Григорьевич.
- Не сгорел рыбачок-то наш? - спросил он, усаживаясь рядом с топчаном.-
Натерпелся страху?
- В таких руках не страшно,- сказал Русинов.- Вот бы остаться при ней да
научиться... На любую черную работу согласен.
- Ноу-хау! - заявила Ольга.- Конкуренты мне не ну-жны!
- Вот видишь! - развел руками пчеловод.- Это, брат, рынок... Тебе теперь
беречься надо недели две-три. Верно?
- Может, и побольше,- откликнулась Ольга, расставляя свои причиндалы по
местам.- А потом можно и штангу поднимать.
- Слыхал? - Петр Григорьевич поерзал.- А ты ямы роешь, как экскаватор,
валуны корчуешь... Яма-то твоя вся завалилась! Зря копал.
- Как - завалилась? - не поверил Русинов.- Когда?
- Сегодня,- посожалел пчеловод.- Дождь пошел, ну и... Напрасный труд! Ты
что искал-то, рыбачок? Камушки?
- Камушки,- признался Русинов, предчувствуя, что наступает важный момент.
Заметил, как Ольга, занимаясь своими делами, прислушивается к разговору.
- Могу тебе дать,- вдруг предложил Петр Григорьевич и похлопал его по
груди.- Место покажу. Тебя какие интересуют? Зеленые?
- Строительные, обтесанные... Всех цветов! Он понял, о чем речь, потому
что похмыкал, не находя слов, поерзал на скамейке. Значит, где-то видел
такие камни!
- Тут близко нету таких,- наконец сообщил пчеловод.- И ты зря землю рыл.
Много что есть, а какие тебе надо, не видел.
- А далеко есть?
- Далеко все есть,- многозначительно проговорил Петр Григорьевич.- Я
когда место себе искал, вот так же лазил везде, глядел. Пять раз через
хребет ходил - туда-сюда... С одной котомкой да удочкой. Поймаю рыбку- съем,
не поймаю- так лягу спать. Вот ты, как медведь, зимовал в берлоге? Не
зимовал. А я в пещере одну зиму пересидел...- Он ударил себя по коленкам.-
Это тебе на Колву надо ехать, в верховья. Там место одно есть, называется
Кошгара.
- Кошгара? - Русинов привстал.- Знаю, слышал!
- От кого слышал?- отчего-то насторожился пчеловод.
- От людей.
- Люди тебе наговорят,- отмахнулся он.- Точно никто не знает... Это же
тебе не деревня, а лес да горы. Ни дорог, ни указателей. Место так
называется. Там, говорят, тесаные камни прямо в речке лежат, из берегов
весной вываливаются. Не знаю, правда, нет, но раньше будто даже целые стены
видели, прямо из воды поднимаются и стоят. Вот как, брат! Целый подземный
город. Не знаю, сейчас осталось что, нет. Река весной уж больно страшная.
Вода на двадцать метров поднимается. В моей вон всего на семь, и то как
бурлит.
- Растолкуй, как найти! - загорелся Русинов.- Что же ты раньше молчал?
- А ты бы спросил сразу! Ходишь, копаешь... ко мне вот пришли "снежные
человеки", я им сразу и подсказал, где искать. Теперь вон каждый год ходят,
любуются на них...
- Григорьич, дорогой! - Он потряс пчеловода за руку.
- Как я растолкую, если ни разу там не был? - обескуражился тот.- По
чужим-то россказням разве поймешь? Наговорю тебе, и будешь плутать,- Он
склонился к уху Русинова, зашептал, указывая на Ольгу: - Ее папаша знает. Он
все те края прошел и родом оттуда. Только он человек больно серьезный и
вашего брата не любит. В милиции работает.
Русинову стало горячо, словно на его спине вновь запалили огонь. Друг
Авеги знал, наверное, не только, где это место - Кошгара...
- Сделаем вот что,- вдруг решил Петр Григорьевич.- Через недельку Ольгу
надо домой отправлять...
- Через неделю рано,- перебила его Ольга.- Когда закончу - тогда и поеду.
- Я же не гоню тебя,- стал оправдываться пчеловод.- Думал, ты за неделю
управишься. Это я к тому, чтобы тебя рыбачок наш домой отвез.
Петр Григорьевич упорно не называл его по имени, как, впрочем, и всех
остальных, кроме Ольги. Он придумывал прозвище и тем самым как бы
подчеркивал случайность знакомства. Встретились, поговорили, даже пожили под
одной крышей, а потом разошлись без всяких обязательств.
- Ничего, я и на лесовозах доберусь,- промолвила Ольга.
- Ему-то по пути будет,- заверил пчеловод.- Заодно познакомится с твоим
отцом. Может, сговорятся.
- О чем это они сговорятся?- подозрительно спросила она.
Петр Григорьевич подмигнул Русинову.
- Ну, мало ли о чем! Дело мужское. Ты же, рыбачок, вроде холостой? А тут
вон какой товар пропадает!
- Не обращайте внимания,- спокойно сказала Ольга, укладывая Русинова на
топчан.- Он меня не первый раз сватает. В прошлом году за "снежного
человека"...
- Ну, подожди еще года три, так и "снежный человек" тебя не возьмет,-
отпарировал Петр Григорьевич.- Как хочешь... А рыбаку помочь надо. Он тут
целое лето зря прокопает. Так бы отвез тебя, слово за слово. Глядишь бы, и
согласился, показал Кошгару. Я бы медку ему послал.
- Бесполезно,- бросила она.- С него еще выговор не сняли за прошлый год.
- Велика беда- выговор!- засмеялся пчеловод.- Снимут! Ведь для проформы
дали, кого-то надо наказать...
- За что наказали? - поинтересовался Русинов.
- Ни за что! - отрезал тот.- В прошлом году на его участке геологи
работали. Один в лес ушел и потерялся. Да, видно, не простой был, не бич;
начальства налетело! Все лето вертолеты кружили... Говорили, то ли
иностранец он, то ли еще кто... Словом, не наш брат.
- Опять все перепутал!- вмешалась Ольга.- Я же тебе говорила: у него отец
работает в Министерстве иностранных дел. Зямщиц его фамилия- очень известный
человек.
- Может быть, и Зямщиц, да в этом ли дело?- не согласился Петр
Григорьевич.- К каждому-то участкового милиционера не приставишь!
Русинов понял, что это за "геологи"- савельевская фирма! Значит, и у них
люди теряются!
- Не думай! Поезжай! - почти приказал Петр Григорьевич.- Там у тебя дело
наладится!
Он заметил, что Ольге не нравится эта затея с поездкой в Гадью, а потом в
неведомую Кошгару, но впереди, по крайней мере, была целая неделя, и Русинов
рассчитывал, что за это время напористый пчеловод ее убедит. Ехать к ее отцу
теперь следовало в любом случае, но только не одному, надо вначале дождаться
Ивана Сергеевича или хотя бы точно знать, приедет он или нет. Если там
потерялся савельевский человек, значит, фирма "Валькирия" еще в прошлом году
исследовала ту территорию, значит, она каким-то путем вышла на Кошгару и на
места, где бывал Авега. Пока он сидел над картой "перекрестков Путей" и
занимался расчетами, Савельев не терял времени и отрабатывал площади. Когда
Ольга разрешила ему встать, он как бы ненароком спросил, есть ли нынче в
Гадье геологи Она сказала, что пока еще не приехали, однако отец уже
готовится к их появлению, а кроме того, на дороге перед поселком выставили
пост ГАИ. Эта новость еще больше вдохновила Русинова. Неужели Савельев
что-то нащупал, ухватил жилку? Тогда вообще нужно действовать без
промедления! Может оказаться, что он придет к шапочному разбору, когда не
только пост ГАИ, а и армейские подразделения поставят и оцепят весь район,
как было в Цимлянске.
Единственное, что утешало,- похоже, савельевская фирма и "мелиораторы" не
имеют связи между собой, ибо Петр Григорьевич говорил о "геологах" как о
чужих, посторонних людях. Хотя и тут надо держать ухо востро: игры могут
быть такими многоярусными и сложными, что не сразу и разберешь, кто кому
служит и кто кому обеспечивает существование. И участники таких игр не могут
и подозревать, что играют в одни ворота. "Исчезнувший" разведчик Виталий
Раздрогин до сих пор, судя по поведению, находится в разведке, а Петр
Григорьевич вывешивает ему условный сигнал - полотенце на веревке...
Но черт возьми! Почему тот же Раздрогин заботится об этом "пермяке" -
Варге?! Ведь после его ночного визита здесь появилась Ольга!
Когда Русинов начинал думать об этом и сопоставлять факты, то терялся
окончательно и говорил себе, как некогда Авега,- повинуюсь року. А что еще
оставалось делать?
Вечером того же дня по настоянию Ольги и Петра Григорьевича он перебрался
ночевать в избу: ему строго-настрого запретили жить на улице в ближайшие две
недели и особенно в сырую погоду, поскольку небольшая простуда могла вызвать
воспалительные процессы в позвоночнике. После лечения огнем он не
почувствовал особого улучшения, напротив, движения стали какими-то
расслабленными, неточными, подрагивали руки и ноги, но Ольга успокаивала,
что это все из-за небольшого растяжения сухожилий, связок и мышц и что они
через день-два восстановят свои функции. Важно было, проявится ли невралгия
утром, после сна?
Русинову не хотелось думать, что вся забота о нем связана лишь с желанием
удержать его в поле зрения, не дать ступить самостоятельно и бесконтрольно
ни одного шага. Такова уж психология человека- привязываться к тем людям,
кто печется о тебе и проявляет участие, почти независимо, корыстна или нет
конечная цель. Даже преступник на плахе успевает за короткий миг привязаться
к своему палачу, если тот, прежде чем отрубить голову, обращается с ним
по-человечески и достойно. Все-таки пожар на спине сильно поразил
воображение Русинова, и он как-то упустил из виду любопытную записку учителя
Михаила Николаевича. И лишь оставшись один- Ольга с Петром Григорьевичем
"распинали" Варгу,- он стал прокручивать в памяти весь сегодняшний день, и
вдруг два события соединились сами собой: иносказательная записка о вербном
меде и неожиданная откровенность Петра Григорьевича по поводу Кошгары. Ведь
он же его таким образом отсылал с пасеки! Причем "продавал" серьезному и
суровому участковому милиционеру в Гадье. Мог ведь еще вчера спросить, что
Русинов ищет, когда приходил на раскопки. Правда, вчера его захватила стихия
