вылетела из воды и, вскинув руки, подставилась солнцу.
- Грейтесь,- стуча зубами, проговорила она.- Впитывайте солнце.
Ее белая ознобленная кожа медленно расправлялась, розовела и начинала
светиться изнутри, а капли воды, стекавшие по телу, замирали голубоватыми
искрами.
- Сияющая! - любуясь ею, но откровенно проронил Русинов.- Искристый
хмельной напиток...
Она легко сделала кульбит и оказалась перед ним. Посмотрела в глаза,
словно хотела уличить во лжи, но даже не съязвила, чего он ожидал. И вдруг
рассмеялась ему в лицо, выбежала на песок и легко покатилась, вытянувшись в
струну. Замерла лицом к небу.
"Повинуюсь року!" - воскликнул он про себя и опустился на колени возле
Ольги.
- Хотите есть?- неожиданно спросила она.- Я уже умираю от голода!
Она была непредсказуема; в ней уживалось одновременно все - романтика и
практичность, строгость и бесшабашность, огонь и вода. Если бы сейчас, в эту
минуту они расстались, Русинов бы заболел ею и ходил потерянный, получумной,
разбитый. Но она была рядом, и впереди еще было время, и эта его
влюбленность горела, как спичка в пальцах. Он внутренне боялся, что догорит
и обожжет руки, знал, что так случится рано или поздно, потому что слишком
хорошо себя знал. Он действительно всю жизнь что-то искал. И влюблялся-то
всегда для того, чтобы тут же расстаться, а потом ходить и искать.
С точки зрения медицины это состояние можно было отнести к слабой форме
мазохизма, когда человеку доставляет удовольствие страдать. Но это был
исконный, пришедший из глубокой древности, национальный характер. Какой же
ты русский, если никогда не жаждал пострадать? Иван-царевич только потому и
бросил лягушачью кожу в огонь...
Но сейчас ему так не хотелось, чтобы пересыхала эта речка, закрывшая
путь, чтобы появлялись здесь какие-то люди и чтобы сгорел этот яркий огонек
в руке...
Они накрыли себе стол прямо на песке, подстелив кусок целлофановой
пленки. После долгих дождей не хотелось уходить с солнца, и оно, не жаркое
возле воды, совсем не жгло и лишь нагревало землю. Перетряхивая рюкзак,
Русинов нашел радиомаяк, и он, как черный знак, вдруг напомнил ему реальную
действительность: не отвлекайся, парень! За тобой всюду глаз... Сначала у
него мелькнула шальная мысль - выбросить "шпиона" в реку, однако потом он со
злорадством упрятал его в свинцовый чехол и бросил в карман рюкзака. Пусть
никто в мире не знает, где он сейчас, с кем и какие мысли приходят в его
голову. Он не хотел показывать радиомаяк Ольге, но она, всевидящая, заметила
его манипуляции и проявила неожиданное любопытство:
- Что это такое? Покажите!
- Шпионская штука,- признался он и достал из кармана тяжелый ком свинца.-
У вас наградили. Как лучшего шпиона!
Ольга открыла футляр, извлекла радиомаяк, повертела в руках:
- И что делает сейчас эта штука?
- Передает сигнал,- объяснил Русинов.- А локаторщик сидит и снимает
пеленг. И докладывает начальству, что мы с вами купаемся, загораем на берегу
безвестной речки и ждем, когда спадет вода. И что у вас- золотые волосы на
солнце и очень красивая фигура, но отчего-то печальное лицо.
- За вами следят?
- Но ведь и за вами следят!
- А выбросить ее нельзя?
- Можно,- проронил Русинов.- Да пока не нужно. Чего доброго, припрутся
сюда глянуть, куда это я делся.
Он заключил радиомаяк в свинцовую камеру и спрятал. У Ольги как-то сразу
пропал аппетит. Она принесла с речки пластмассовую бутыль воды, попила и
стала медленно проливать на песок. Вода уходила почти мгновенно.
- Кто вы? - спросила она просто.-- Не могу понять.
- Я и сам не могу понять,- признался он.- Психодиночка... Пришельцы все
парами ходят, компанией, геологи с охраной. А я один. И получается так, что
для всех опасен. Для вас в первую очередь.
- Для кого - для вас?
- Кто здесь живет... Для Петра Григорьевича, для дяди Коли. Да и для вас.
Я виноват в том, что весь этот регион находится под негласным наблюдением
Службы безопасности.
- Вы меня интригуете или это правда? - Она вылила остатки воды и начала
строить песчаный домик.
- Я работал в Институте, который занимался поиском сокровищ на Урале,-
сказал Русинов.- Это был закрытый Институт, секретный.
- Сокровищ? Интересно... А какие тут могут быть сокровища?
- Вар-Вар... Слыхали?
- Нет,- промолвила Ольга.- Это что-то из области бажовских былей?
- Примерно да,- согласился он.- Только Бажов наложил древние предания на
Петровские времена.
- И вы теперь ищете сокровища Хозяйки Медной го-ры?
- Раньше ее называли Валькирия,- объяснил Русинов,- или Карна.
- Но Валькирии - это же воинственные девы! - изумилась она.- При чем
здесь сокровища?
- Так их называли в эпосе. А если извлекать из него рациональные зерна,
то назначение этих дев несколько иное. Во время оледенения люди не ушли
отсюда, а спустились жить в пещеры. Здесь было целое пещерное государство,
подземное царство. Поскольку мужчины гибли, то возник матриархат...
- Это скучно,- вдруг сказала она.- Не извлекайте рациональных зерен. И
вообще, давайте забудем эту тему!
Мне теперь все ясно. Когда вы состаритесь, станете точной копией Петра
Григорьевича.
- Вот как? - рассмеялся он и вспомнил запуск "летающих тарелок", однако
не стал открывать секрета.- Куплю себе дельтаплан и буду летать!
- Шею не сверните! - заметила Ольга со знакомой тоскующей ноткой.-
Кстати, как спина?
- Всякая болезнь как любовь: если о ней забыл, значит, все прошло,-
серьезно заключил он.
- А вы любите свою жену? Или прошло?
- У меня нет жены. Я свободен!
- Это называется территориальный холостяк.
- Нет, правда,- улыбнулся Русинов.- Мы давно развелись, живем в разных
местах... И как только разъехались, обоим стало хорошо.
Если она смотрела в глаза, то как-то особенно, профессионально, как врач,
определяющий диагноз по цвету и состоянию радужной оболочки.
- Зачем вы обманываете? Я не понимаю мужчин, которые обманывают для того,
чтобы поухаживать за женщиной. Какой смысл в этом? Желание показаться чище,
привлекательней? Но чище было, если бы вы сказали правду. И тогда ваш...
предмет не станет обольщаться...
- Я вам говорю правду! - слегка вскипел Русинов.- Почему вы не верите?
Ольга разломала, разворошила построенный песчаный домик-пещеру,
утрамбовала песок, но тут же начала строить заново.
- Перед отъездом Петр Григорьевич предупредил меня... чтобы я проявила
осторожность. Он даже стал бояться, не хотел отпускать с вами.
- Интересно! То сам подталкивал, то стал оберегать! С чего это вдруг?
- Узнал, что вы женаты и очень любите свою жену.
- От кого?- засмеялся он.- Да как можно узнать об этом? Он что, в душу
мне заглянул?
- Может, и в душу... Когда вы ездили в Ныроб, он сказал мне... Вы же
посылали жене телеграммы?
- Посылал, но откуда это известно Петру Григорьевичу? - насторожился
Русинов.- Я ему не говорил!
- Откуда-то узнал. И сказал,- песок под ее руками уже подсох и
рассыпался.- Но все-таки посылали?
Русинов взял бутылку, сходил на речку и набрал воды. Почти всю вылил
Ольге под руки, остальное- себе на голову.
- Кругом глаза и уши! Полный контроль! Ничего не скроешь!
- Я же говорила... Наверное, потому, что вы опасный человек.
- Боитесь меня?
- Боюсь,- не поднимая глаз, проронила она.
- Правильно делаете! - Он сел за ее спиной и тоже начал рыть песок-
просто яму.- Я причинил тут всем большой вред. Но клянусь, больше не
причиню! Готов просить прощения, только не знаю у кого. Дурацкое состояние,
когда приходится оправдываться!
- А вы не оправдывайтесь,- посоветовала Ольга.- Живите, и все.
После сильных дождей, когда казалось, земля уже не принимает влаги, песок
успел просохнуть на глубину ладони всего за сутки. Яма превращалась в
воронку.
- Живите, радуйтесь,- продолжала она натянуто-веселым голосом.- Смотрите,
вода бежит, солнце светит, птицы поют, комары...
- Хотел вызвать сюда своего друга,- признался Русинов.- Мне одному сейчас
не разобраться... Я никому здесь не доверяю, кроме вас. Но вы боитесь и тем
более не верите. А это лето очень важное, может, нынче все и решится! Вот
приедем к вашему отцу, он тоже не поверит. Потому что я передам ему банку с
вербным медом.
- При чем здесь мед?- Ольга развернулась к нему.- Вы не перегрелись?
- При том, что мед - моя визитная карточка,- объяснил он.- Одну такую
банку я уже свозил в Ныроб, учителю Михаилу Николаевичу.
- Ну и что? Я его знаю...
- Ничего... Он выдал рекомендации отправить меня с пасеки к вашему отцу,
выслать как опасный элемент. Ваш отец получит вербный мед и сразу поймет,
как со мной поступить.
- Не может быть! Михаил Николаевич очень честный и интересный человек! У
него восемь детей!
- Конечно, честный! У плохих людей столько детей не рождается,- заключил
Русинов.- Только я здесь - лишний. И от меня хотят избавиться. Потому что
знают, кто я, где работал и чем занимался.
- Я теперь понимаю, почему Петр Григорьевич попросил меня не подпускать
вас к дяде Коле,- неожиданно проговорила Ольга,- и вообще, присматривать за
вами...
- А папа запретил упоминать имя Авеги!
- Знаете что! - Она подскочила.- Мы сейчас съедим этот мед!
И не дожидаясь ответа, побежала к машине. Через минуту вернулась с банкой
в руках.
- Хочу меду! На пасеке не хотела, а сейчас хочу! - Она открыла банку,
понюхала.- Как его много- на дух не надо, а когда мало, он такой вкусный!
Берите ложку!
Вдвоем они едва осилили треть банки. Больше не влезало. Борода у Русинова
слипалась, а у Ольги блестели грудь и купальник. Они ели, смеялись и
нахваливали "визитную карточку".
- Мы не лопнем? - спросил Русинов.
- Нет! Только воду холодную пить нельзя... У меня идея! Мажьте меня
медом!
- Зачем?
- Ничего не понимаете. Это же маска! Полезно для кожи!
Он с удовольствием обливал ее медом из банки и растирал по телу. Она
смеялась, доверчиво подставляясь под его руки.
- А теперь я вас оближу! - заявил он, когда Ольга была в меду с головы до
ног.
- Извращенец!- крикнула она и помчалась по песку.- Развратник!
- От извращенки слышу! - Он побежал за ней, догнал и схватил за руку. Но
Ольга выскользнула и покатилась по песку.
- Вот теперь облизывайте на здоровье! Русинов лизнул ее руку, отплевал
захрустевший на зубах песок.
- Не вкусная?! Какое горе! Сладкая, а не оближешь!
- Значит, буду смотреть на вас и облизываться. Ольга привстала и
погрозила пальцем:
- Но если вербный мед- плод вашей, скажем, не совсем здоровой фантазии-
будет стыдно перед папой! Вам будет стыдно!
- Пусть уж лучше будет стыдно! Он начертил на песке таинственный знак-
вертикальная линия с четырьмя точками.
- Вот еще один плод фантазии... Видели где-нибудь?
- Видела,- она пожала плечами.- Знак снежного человека.
- Вы уверены?
- Мне один человек говорил,- призналась не сразу она.- Правда, немного
прибабахнутый... Они по этим знакам ищут снежных людей.
Русинов не стал ничего объяснять, стер знак и лег на это место, лицом к
небу. Ольга долго молчала, перебирая пальцами песок, затем решительно
перевернулась, подставившись солнцу.
- Да ну их всех! Сплошная клиника! Я только солнышку верю!
А вечером они оба жестоко страдали от этой доверчивости. Сначала на
плечах, спинах и бедрах появились краснота и легкое, даже приятное жжение.
Они последний раз выкупались уже на закате, чтобы успеть обсохнуть, и тем
самым на некоторое время приглушили солнечный ожог. Ночевать решили в
машине: Ольга опасалась, что ночью придет Зямщиц. Русинов постелил Ольге на
