вознаграждение за ваши труды я приглашаю вас ужинать!
-О, ваше величество, это - такая честь..
-Да не у меня, а у принцессы Маргариты. Она угощает меня
сегодня. Я была бы очень признательна вам, если бы вы от
правились сейчас же к принцессе и предупредили ее о том, что я
иду вслед за вами!
Королева позвала своих камеристок, чтобы они занялись ее
туалетом, а Генрих с полным счастья сердцем вышел из кабинета.
По дороге он встретил Нанси. Девушка, улыбаясь так, что
Генрих увидал сразу все ее хорошенькие зубки, сказала:
-Знаете ли, мой бедный друг, королева, наверное,
предложит вам занять место Рене... Я все видела и слышала!
-Вот как?
-И вы отлично сделаете, если примете это место.
-Почему?
-Господи, но ведь тогда вы будете жить в Лувре, и вам не
надобно будет каждый вечер ходить по берегу реки, несмотря ни
на какую погоду...
Говоря это, насмешница открыла дверцу, которая вела в апа
ртаменты принцессы, и толкнула принца к ногам Маргариты. Та,
зарумянившись, встала ему навстречу.
XXII
Мы расстались с юным Амори де Ноэ в тот момент, когда он
посадил к себе в седло Годольфина и увез его туда же, где была
спрятана Паола. Если читатель помнит, Годольфин успел в момент
отъезда приподнять край повязки, закрывавшей его глаза. Таким
образом, он составил себе некоторое представление о месте
своего заключения.
Доставив Годольфина к тетке Вильгельма Верконсина, Ноэ
решил пожить там несколько дней, чтобы вполне отдаться своей
любви к Паоле. Но прошел день, два, а на третий в его душе
поселилось чувство какого-то смутного беспокойства, усталости,
и все сильнее стало тянуть обратно в Париж.
-Дорогой друг мой,- сказал он Паоле,- вот уже более двух
суток, как я не видал своего друга, сира де Коарасса.
Надеюсь, что вы признаете совершенно естественным мое желание
повидаться с ним!
-А когда вы вернетесь? - спросила Паола.
-Завтра.
-Рано?
-К завтраку я буду наверное!
Ноэ поцеловал Паолу и отправился в Париж.
Вплоть до городской черты он думал о Паоле, но стоило ему
проехать заставу, взглянуть на Сену и увидать издали фасад
Лувра, его охватила легкая дрожь.
"Как странно! - подумал он.- Похоже, будто я рад воз
вращению в Париж. Но почему?"
На первых порах Ноэ казалось, что этот вопрос совершенно
неразрешим, но все-таки он продолжал свой путь, не теряя из
виду башенок Лувра. Сделав около половины пути до Лувра, он
внезапноо хлопнул себя по лбу и сказал:
-Кажется, теперь я понимаю, почему я уехал из Шайльо с
таким облегчением. Генрих когда-то говорил мне, что его
бабка, Маргарита Наваррская, в одной из своих сказочек
уверяла, что любовь хороша только до тех пор, пока сопряжена с
препятствиями... Конечно, Паола красива на редкость; но она
казалась мне еще красивее, когда мне приходилось лазить к ней
по утлой лестнице под страхом быть каждую секунду застигнутым и
убитым. Теперь мне нечего бояться, и вот я уже рвусь от нее!
Раздумывая таким образом, Ноэ проехал мимо фасада Лувра и
даже не остановился, чтобы осведомиться, нет ли там его
царственного друга. Это было явным доказательством того, что не
интерес и любовь к Генриху заставили его покинуть Паолу. Но
когда перед Амори показался кабачок Маликана, сердце юноши
принялось взволнованно трепетать.
Лошадь сама по себе остановилась у дверей кабачка.
"Ладно! - подумал Ноэ.- Похоже, что животные умнее людей. Я не
знал, куда еду, а вот моя лошадь знала!"
На пороге кабачка стояла хорошенькая Миетта. При виде ее
сердце Ноэ забилось еще сильнее, но он постарался замаскировать
свое волнение небрежным, фатовским покручиванием белокурых
усов.
Миетта сильно покраснела, но заставила себя улыбнуться и
сделала вид, будто равнодушно оправляет на себе передник.
-Здравствуй, милочка! - сказала Ноэ.
-Здравствуйте, господин де Ноэ,- ответила девушка. Голос
Ноэ дрожал слегка, голос же Миетты - очень сильно.
-Где твой дядя?
-Он вышел, господин де Ноэ. Сегодня у нас будут ужинать
швейцарцы, и надо достать свежей рыбы!
Ноэ слез с лошади и вошел в кабачок. Там никого не было.
Сарра занималась рукоделием в верхнем этаже, и Миетта одна
поджидала клиентов, которых пока еще не было.
Ноэ уселся.
-Чем служить вам, мессир? - спросила Миетта из-за стойки,
на которой горела ярко начищенная медная посуда.
-Мне ничего не нужно!
-А!
Это "А!" в переводе на обычный язык значило: "Я знаю,
зачем ты пришел, но считаю нужным не подавать виду, что знаю".
-Вы, наверное, хотели поговорить с дядюшкой? - сказала
девушка.
-Нет!
-А!
Второе восклицание Миетты вышло еще более многозначи
тельным, чем первое.
Она уселась за конторку, и Ноэ стал смотреть на нее с
тайный обожанием. Так прошло несколько минут. Под взглядом моло
дого человека девушка все ниже опускала глаза.
"Вот странно! - подумал Ноэ.- Я стал робок и застенчив
словно школьник, а между тем..."
Миетта ничего не думала, только ее сердце отчаянно
билось. Наконец, Ноэ встал. Видя, что он подходит к конторке,
Миетта почувствовала, что ее сердце забилось с удвоенной силой.
С каждым шагом, который делал Ноэ, он чувствовал, что его
воля слабеет и члены отказываются повиноваться ему. Тем не
менее он дошел до конторки и облокотился на нее. Миетте
хотелось убежать, но силы совершенно покинули ее. И вдруг под
наплывом смелости Ноэ взял девушку за руку.
-Что вы делаете, господин де Ноэ? - вскрикнула она.
-Я и сам не знаю,- наивно ответил юноша.
Она хотела вырвать руку, но не могла освободить ее.
-Миетта! - взволнованным голосом шепнул Ноэ.- Разве вы не
видите, что я люблю вас?
Миетта вскрикнула и испуганно обернулась к двери. Там
никого не было, они были одни!
-Да, я люблю вас! - повторил Ноэ.
-Ах, ужасно дурно то, что вы говорите мне, господин де
Ноэ! - со страданием ответила девушка, которой удалось наконец
освободить свою руку.- Это ужасно дурно, потому что я...
простая бедная девушка... и...
Она не договорила, так как волнение душило ее. Ноэ хотел
броситься пред ней на колени, но тут послышался шум чьих-то
шагов.
- Сударь! Сударь! - умоляюще шепнула Миетта. Ноэ,
испуганный собственной смелостью, вернулся на свое место, а
Миетта наклонилась так низко, словно хотела поднять какой-то
упавший предмет.
В этот момент с порога послышался насмешливый голос: это
Генрих возвращался из Лувра.
-Черт возьми! - сказал он.- Похоже на то, что я накрыл
воркующих голубков. Но я ваш друг, а потому не бойтесь!
Генрих сиял от счастья: наверное, в Лувре с ним случилось
что-нибудь очень приятное...
XXIII
Когда Ноэ уезжал из Шайльо в Париж, Паола следила за ним
любящим взором из окна. Ее глаза были полны слез, какая-то
неясная тревога терзала ее.
Ночь она провела совершенно без сна, с нетерпением
поджидая возвращения Ноэ: ведь он обещал вернуться к завтраку.
Но прошел час завтрака, прошли и следующие, миновал весь день,
а Ноэ все не было!
Паола принялась плакать, а Годольфин со скорбью смотрел,
как рыдает любимая им девушка. Так прошел еще день. Много
передумала Паола в это время, и много сомнений, тревог и
опасений терзало ее. Она не знала, как помочь себе в этой беде,
как Разузнать, что сталось с Амори. Она думала сама отправиться
на поиски, хотела послать Годольфина, но это было бы опасно. И
вдруг ей пришла в голову новая мысль.
-Годольфин,- сказала она,- что делал отец, когда хотел
узнать что-нибудь через тебя?
-Он усыплял меня пристальным взглядом.
-Ну так вот, я тоже хочу узнать от тебя кое-что и буду
смотреть на тебя. И ты должен заснуть, слышишь?
Итальянка произнесла эти слова с такой лихорадочной энер
гией, ее глаза засверкали такой властной силой, что Годольфин
задрожал и вскрикнул:
-О, не смотрите так на меня!.. У вас глаза мессира Рене!
-Спи! Я хочу этого! - настойчиво повторила Паола. Молодой
человек опустился на стул, и его воля мало-помалу таяла,
подчиняясь более сильной чужой воле. Сначала он боролся с
одолевавшей его дремотой, но борьба была напрасной, и вскоре
его веки сомкнулись.
-Ты спишь? - спросила тогда Паола.
-Сплю,- ответил Годольфин.
-Ты будешь отвечать мне?
-Спрашивайте!
-Скажи мне, где Ноэ!
Годольфин некоторое время не отвечал, но на его лице от
разились беспокойство и напряжение.
-Я вижу его! - сказал он наконец.
-Ты видишь его? Где же он?
-В Париже!
-Он ранен... умер, может быть? Или в тюрьме?
-Он свободен.
-Почему же он не идет?
-Потому что у ног другой забыл вас... Он около нее стоит
на коленях... жмет ее руку... Она так красива!
-О, я убью его! - крикнула Паола, хватаясь за кинжал,
висевший у ее пояса.
-У нее черные волосы, красные губы, а ее лицо белее
лилии. Он обожает ее...
Сильный припадок дикого бешенства сменился у Паолы
злобным спокойствием.
-Где все это происходит?
-В доме, где меня держали под арестом.
-А где этот дом?
-Около Лувра.
-Ты сведешь меня туда?
-Не сейчас... вечером... Он будет у ее ног... Паола
задумалась: "Может быть, он притворяется спящим и из ревности
обманывает меня? Хорошо же, сегодня вечером я выясню все это!
Если Годольфин солгал, я убью его, если же он сказал правду -
берегись тогда, Амори де Ноэ!"
Она разбудила Годольфина. Тот взглянул на нее и изумился
ее виду.
-Что я сказал вам такого ужасного? - участливо просил он,
проснувшись.- Вы бледны как смерть!
-Ты уговорил меня совершить небольшое путешествие! -
ответила она.
-Как? Вы хотите уехать и оставить меня одного?
-Нет, ты поедешь со мной.
-Куда?
-Не знаешь ли ты, где именно держали тебя под арестом?
-Точно мне не известно; я знаю только, что это, по всем
признакам, был кабачок и что он помещается где-то около Лувра.
-Отлично! Найди возможность незаметно уйти и достать
лошадей к вечеру. Пусть они будут наготове у ворот. Вот тебе
деньги!
Она подала Годольфину свой кошелек, и юноша ушел.
Вернувшись через час, Годольфин сказал:
-В восемь часов вечера лошади будут у ворот! Весь день
Паола надеялась, что Ноэ все-таки придет. Но наступила темнота,
а его все еще не было.
-Ну, едем! - сказала она и пробормотала: - Месть должна
быть быстрой, как молния!
XXIV
В то время как Паола в сопровождении Годольфина скакала в
Париж с жаждой мести, по правому берегу Сены ехал какой-то
молодой всадник. По костюму его можно было бы принять за
мелкого дворянина, приехавшего в Париж в поисках местечка при
богатом важном барине, но осторожность, с которой он
осматривался по сторонам, тщательность, с которой он старался
избежать встреч с полицейскими чинами или часовыми, давала
основание подозревать, что этот костюм являлся только маской.
Так доехал он до моста Шанж и остановился там в раздумье,
видимо, не зная, куда лучше направить свой путь.
Посредине моста стоял фонарь и освещал задумавшегося
всадника. Вдруг налетел ветер, распахнул плащ всадника и
откинул низко опущенные поля шляпы.
В этот момент по мосту проходил какой-то пешеход; он
взглянул на всадника, затем подошел к нему и сказал:
-Доброго вечера, ваше высочество!
-Рене! - буркнул всадник, узнав прохожего. Невольным
движением он сунул руку в карман, чтобы достать пистолет и
