и беспокойства, которые ей пришлось испытать по его милости.
Спасение Рене было равносильно для нее возврату власти и
влияния над королем. Поэтому она будет жестоко преследовать
всех, кто был на стороне короля против Рене. Но к самому Рене
она будет, особенно на первых порах, относиться не очень-то
милостиво, а так как все мои предсказания оправдались наилучшим
способом, то положение Рене при королеве на первое время
останется за мной!"
Думая все это, Генрих шел к королеве-матери. Как и сказал
ему Пибрак, Екатерины не было, но в салоне принц застал Нанеся,
сиявшего как человек, партия которого одержала верх.
Ввиду того, что королева всегда с готовностью принимала
сира де Коарасса, Нанеси считал и его членом партии королевы. а
потому принял его более чем любезно и выказал явную склонность
поболтать с ним по душам.
"Гм! - подумал Генрих.- Самое лучшее средство узнать у
болтуна всю подноготную - это молчать и ничего не спрашивать.
Попытаемся применить тот же метод к господину Нансею!"
-Откуда вы сейчас, господин де Коарасс? - спросил Нансей.
-Из своей гостиницы.
-Значит, вы ничего не знаете?
-Что?
-Да что здесь произошло.
-Нет, не знаю.
-Король опять примирился с королевой Екатериной!
-Разве?
-И знаете, как это случилось?
-Нет.
-Из Анжера прибыл на рысях всадник с каким-то важным
известием от герцога Франсуа, губернатора Анжера. Не зная
ничего о здешних событиях, этот всадник - зовут его Дюра -
направился прямо к королеве, думая, что она по-прежнему правит
здесь всем. Насколько я понял, известие, привезенное господином
Дюра, касалось открытия нового заговора среди гугенотов.
Королеве пришлось чуть не силой вломиться к королю, так как
сначала он не хотел впустить ее. Но... в самом
непродолжительном времени Крильону было передано от имени
короля, чтобы он отправлялся в свои поместья. Отсюда можно
заключить, что королева вновь овладела волей короля. Да оно и
понятно: разве король умеет править? И раз открылся заговор, он
сам увидал, что без матери он не может ничего поделать. Таким
образом, теперь мы сильнее, чем когда-либо прежде!
Не успел Нансей договорить последние слова, как в комнату
вошла Екатерина. Она сияла гордостью и торжеством.
-Это очень хорошо, что вас надоумило прийти сюда как раз
в этот момент, господин де Коарасс! - сказала она, протягивая
Генриху руку для поцелуя.- Я только что хотела послать за вами,
так как вы мне нужны!
"Черт возьми! - подумал принц, целуя руку королеве.-
Как-то я теперь выпутаюсь?"
XIX
В то время когда в Лувре происходила эта перемена
позиций, Рене выходил из Шатле. Президент Ренодэн и палач с
помощниками были по-прежнему в камере пыток. В первый момент,
когда король вышел, отдав приказание освободить парфюмера, эта
неожиданная развязка так поразила всех, что некоторое время
палачи стояли, разинув рты.
-Развяжите же господина Рене! - сказал им президент
Ренодэн.- Да смотрите, обращайтесь с ним поосторожнее: он и без
того пострадал достаточно!
Рене, в каком-то отупении стоявший у стены, встрепенулся
при этих словах, поднял голову и странным взглядом посмотрел на
президента. Затем он перевел взор на палачей, и этот взгляд был
настолько красноречив, что палачи, развязывавшие его узы,
невольно вздрогнули.
-О, мессир Рене! - испуганно пробормотал Кабош.- Вы,
должно быть, очень сердиты на меня, а между тем я немало сделал
для вас! Ведь я два раза заявлял королю, что вы не можете
выносить долее пытку, без этого вы были бы мертвы!
-В свое время я все это припомню, бедный Кабош,- ответил
Рене с такой жестокой иронией, что у палача на голове
зашевелились волосы.
Чтобы отвлечь свои мысли от ожидаемых бед, Кабош
отправился вздергивать на виселицу несчастного Гаскариля.
Тогда Рене, прихрамывая, подошел к столу Ренодэна и
спросил:
-Вы заметили тех, которые смеялись? - Да.
-А! Ну так они попомнят это! А Крильон?..
-Берегитесь, господин Рене, Крильон такой человек,
который способен свернуть вам шею!
Рене улыбнулся с видом голодной гиены.
-О, я нападу на него не с кинжалом в руках... Ну да это
мой секрет! - И он пошел к выходу, отчаянно хромая и размахивая
сожженной, покрытой перевязками левой рукой.
-Волк спущен с цепи! - со злым смехом сказал Ренодэн.
Из тюрьмы Рене отправился прямо к себе в магазин. Он
понимал, что Екатерина должна сердиться на него, и потому решил
прождать дома столько времени, пока она сама не позовет его.
Его появление на мосту вызвало большую сенсацию среди
соседей, которые были уверены, что парфюмеру несдобровать. Рене
с горделивым достоинством отвечал на их униженные поклоны и
спокойно принялся отпирать дверь своего дома ключом, который
вместе с кинжалом вернул ему президент Ренодэн. Рене не
поражало, что магазин заперт: ведь Паола должна была, как
обещала королева, находиться в Лувре!
У себя дома он первым делом прошел в лабораторию. Он
достаточно занимался химией и знал секреты разных целительных
мазей; поэтому он первым делом осмотрел свою опаленную руку и
буркнул:
-Через неделю она будет совершенно здорова! Затем он
достал ряд снадобий, приготовил из них мазь и втер ее в
обожженную руку. Перевязав последнюю, он занялся ногой.
Кости ноги не были тронуты, испанский башмак лишь
повредил мускулы и некоторые сосуды.
-С ногой придется повозиться дольше, чем с рукой,-
пробормотал Рене,- но, как бы я ни хромал и как бы ни были
быстры на ноги мои враги, я достану их в свое время!
Затем он приготовил лекарство для ноги, перевязал ее,
нашел достаточно просторную обувь и спустился в магазин.
Первым, что поразило его там, была желтая перчатка, лежа
вшая на прилавке. Значит, кто-нибудь был в лавке без него?
Сначала Рене подумал, что в лавочке побывали воры; но все
стояло на местах, а в денежном ящике лежала довольно
значительная сумма: значит, обладатель этой перчатки приходил
совсем по другому поводу.
У Рене даже голова закружилась от мрачных предположений.
"Если Паола в Лувре,- думал он, ковыляя в комнату
дочери,- то она должна была взять с собой свои платья и белье!"
Он подошел к шкафу дочери, открыл его и отчаянно
вскрикнул: он прямо наткнулся на шелковую лестницу, по которой
Ноэ забирался в комнату Паолы!
В этот момент в дверь лавочки тихо постучали. Рене после
шил к двери, питая слабую надежду, что это вернулась Паола. Но
на пороге показалась та самая хорошенькая лавочница, которая
два дня тому назад отвечала королеве Екатерине на расспросы об
исчезновении Паолы.
-Что вам нужно? - грубо спросил парфюмер.
-Я хотела рассказать вам о вашей дочери, господин Рене! -
ответила кумушка.
-О моей дочери? - крикнул парфюмер.- Так вы знаете, где
она?
-Этого я как раз не знаю, но зато видела, как дня два
тому назад она уезжала.
-В носилках? За ней приезжала дама?
-В носилках-то в носилках, да дама, которая приезжала,
опоздала: ваша дочка за четверть часа до этого уехала с двумя
замаскированными кавалерами.
Рене в полубесчувственном состоянии упал на скамейку. У
него был такой ужасный, подавленный, несчастный вид, что
злейший враг мог бы сжалиться над ним в эту минуту. Сжалилась и
соседка ( поспешно разыскала и подала ему стакан воды.
Когда Рене несколько пришел в себя, кумушка продолжала:
-Да ведь этого надо было ждать, господин Рене! Ведь ваша
дочка-то уже давно...
-Как? Давно? Да что вы можете знать об этом?
-Как же не знать, когда по вечерам к ней приходил
красивый дворянчик?..- И лавочница рассказала, как однажды
вечером этот кавалер постучался в лавочку и был впущен Паолой.
-Когда это было? - спросил Рене.
-Да в четверг.
Рене вспомнил, что как раз в четверг Крильон арестовал
его и отправил в Шатле, и, закрыв лицо руками, заплакал, словно
обиженный ребенок. Теперь все кончено для него! Этот проклятый
колдун, сир де Коарасс, напророчил ему сущую правду...
А тем временем соперник Рене в отгадывании тайн прошлого
и будущего сидел у королевы-матери в кабинете.
-Господин де Коарасс,- сказала королева,- я так твердо
уверилась в ваших знаниях, что вам придется частенько
захаживать ко мне!
-Я весь к услугам вашего величества,- ответил Генрих.
-В данный момент вы мне очень нужны,- продолжала
Екатерина.- Мой сын, герцог Франсуа, открыл опасный заговор
на целость монархии среди гугенотов Анжера и Нанта, но не
сообщает мне ровно никаких деталей. Вот я и подумала, что вы
сможете открыть мне кое-какие подробности этого заговора.
Наш герой почувствовал себя в затруднительном положении.
-Ваше величество,- сказал он,- я никогда не занимался
политикой, а потому мне придется попросить ваше величество дать
мне для ответа несколько часов.
-Но почему несколько часов?
-Потому что я должен посоветоваться с более серьезным
оракулом, чем обыкновенно! Теперь два часа пополудни; в восемь
часов я вернусь и сообщу вашему величеству все подробности!
Выражение лица принца было настолько серьезным, что
Екатерина ни на минуту не могла допустить мысль, что над ней
просто смеются.
-Ступайте,- сказала она ему,- я буду ждать вас. Генрих
поцеловал ей руку и ушел, но, вместо того чтобы выйти из Лувра,
отправился в комнату Нанси.
Девушка, спокойнейшим образом подслушивавшая через
потайное отверстие, встретила его с насмешливой улыбкой.
-Бедный друг мой,- сказала она,- боюсь, что теперь вы в
большом затруднении!
-Так себе! - ответил Генрих.
-Ведь не можете же вы, в самом деле, в течение шести
часов побывать в Анжере и вернуться обратно!
-Это было бы трудновато!
-Так что я совершенно не знаю, мой бедный друг, как вы
устроитесь, чтобы поддержать свою славу ловкого колдуна!
-Я тоже не знаю этого!
-Но почему вы не поступаете подобно Рене?
-То есть почему я не пущу в ход сомнамбулические
способности Годольфина? А знаете ли что? Это отличная идея!
-Ну, так ступайте, а тем временем я послушаю да посмотрю
- может быть, что-нибудь и пригодится!
Из Лувра Генрих отправился в гостиницу в надежде найти
там Ноэ, но того там не было; зато во дворе гостиницы стояли
две взмыленные лошади, которые своим измученным видом обратили
на себя внимание принца.
-Чьи это лошади? - спросил он Лестокада, хозяина
гостиницы.
-А это лошади каких-то господ из Анжера; они остановились
в тринадцатом номере,- ответил трактирщик.
-Куда они едут?
-В Нанси.
Генрих вздрогнул и подумал:
"Гм! Господа, приезжающие из Анжера на взмыленных лошадях
и отправляющиеся в Нанси... От этого пахнет заговором!" Генрих
поспешил в свою комнату, которая была как раз по соседству с
номером тринадцатым и отделялась от него лишь очень тоненькой
перегородкой. К этой-то перегородке принц и приник ухом.
Должно быть, он услыхал что-нибудь очень важное, так как
через несколько минут он встал и постучался к соседям.
XX
В ответ на стук принца Наваррского из комнаты крикнули:
-Войдите!
Генрих вошел и увидал двух мужчин, из которых один был
очень стар, а другой совсем молод. Костюм обоих сразу выдавал в
них провинциальных дворян. Они с удивлением посмотрели на
принца, не понимая, что могло понадобиться от них этому
изящному придворному кавалеру.
-Сударь,- обратился к Генриху старик,- не соблаговолите
