Наполеон на этот раз не отказал посланцу коалиции в приеме. Лихтенш-
тейн говорил очень примирительно, уверял Наполеона, что союзники
действительно хотят мириться и не желают сажать Бурбонов на французский
престол, но и из этого свидания ничего не вышло. Наполеон в разгаре сво-
их блистательных успехов, разгромив, как он представлял себе тогда, в
ряде сражений чуть не половину союзных армий (80 тысяч из 200), уповал
на свое совершеннейшее искусство, благодаря которому снова и снова по-
беждал сильнейшего неприятеля.
Талейран и другие давно и деятельно вели из Парижа тайные сношения с
союзниками, готовя реставрацию Бурбонов. Союзники к Бурбонам относились
очень сдержанно и даже самые непримиримые (например, Александр) удо-
вольствовались бы воцарением сына Наполеона, трехлетнего римского коро-
ля, лишь бы сам Наполеон отрекся от престола. Но теперь даже и об отре-
чении императора уже не говорили. Известен такой факт, когда один фран-
цузский аристократ, старый барон де Гуо, родом из г. Труа, подал Алек-
сандру I петицию, в которой просил о помощи Бурбонам. Александр ответил,
что ничего решительно еще не постановлено союзниками относительно смены
династии Бонапарта династией Бурбонов, и предостерег петиционеров (Гуо
был не один) от таких опаснейших шагов, как их петиция. Прошло несколько
дней. Наполеон вошел в г. Труа, Гуо был арестован, предан военно-полево-
му суду и расстрелян.
Александр I несколько позже удивлялся, что нигде в деревнях Франции
не обнаруживается желания освободиться от Наполеона. Напротив, крестьяне
в Вогезских горах, в Лотарингии-на юге-у Юры даже начали нападать на
отставших солдат союзников и обнаруживали к вторгнувшемуся неприятелю
определенную ненависть. Тут действовал и протест против грабежа
крестьянского имущества войсками противника, действовал и страх, что со-
юзники везут "в своих фургонах" реставрацию Бурбонской династии и восс-
тановление сеньориальных, дореволюционных порядков. Наполеон быстро учу-
ял это. "Нужно драться с решимостью 1793 г.",- писал он маршалам.
Но и союзники, несмотря на поражения, еще не падали духом. Слишком
много было поставлено на карту. Эти изумительные следующие одна за дру-
гой блестящие победы уже совсем погибавшего, казалось, Наполеона и зас-
тавляли их с тревогой думать о том, что же будет, если этот человек, ко-
торого они единодушно и уж давно считали первым полководцем всемирной
истории, останется на престоле, отдохнет, соберется с новыми силами? Кто
справится с ним тогда, через год, через два?
У императора к началу марта было уже больше 75 тысяч человек, из них
40 тысяч он выставил заслонами против отступившего Шварценберга, а с 35
тысячами устремился против Блюхера, который чуть не погиб во время прес-
ледования его Наполеоном и спасся только вследствие оплошности комендан-
та Суассона, сдавшего город.
Но, спасшись от плена, Блюхер не ушел от сражения: 7 марта Наполеон
настиг его у Краонна и разбил; после тяжелых потерь Блюхер бежал к г.
Лаону. Попытки Наполеона выбить его из лаонской позиции (9, 10 марта) не
удались. От Блюхера на время он отделался, хоть и не прикончил его, как
замышлял. Но в это время маршалы Удино и Макдональд, которым он дал 40
тысяч солдат и приказал следить за Шварценбергом, австрийским главноко-
мандующим, были отброшены в район Прованса.
9 марта в г. Шамоне представители союзных держав заключили между со-
бой новый договор, по которому обязались, во-первых, требовать от Напо-
леона возвращения Франции к границам до 1792 г. и полного освобождения
Голландии, Италии, Испании, Швейцарии и всех германских государств и не
слагать оружия, пока они этого не добьются; во-вторых, Россия, Австрия и
Пруссия обязуются для достижения этой цели выставить каждая по 150 тысяч
солдат, а Великобритания обязуется отныне давать союзникам ежегодную
субсидию на эту войну в 5 миллионов фунтов стерлингов.
Союзники просто не знали даже приблизительно, когда и как им удастся
сломить отчаянное сопротивление Наполеона, по-прежнему не желавшего и
слышать о границах империи, которые ему предлагались.
Между тем его маршалы терпели неудачу за неудачей. На юге Веллингтон
с англичанами, перейдя Пирейеи, шел на Бордо, отбросив маршалов Сульта и
Сюше. Шварценберг развивал свои успехи против Макдональда и Удино.
Не успев отдохнуть и не дав отдохнуть своей армии после боя у Лаона,
Наполеон бросился на вошедший в Реймс 15-тысячный русско-прусский отряд
под начальством русского генерала графа Сен-При (француза, эмигрировав-
шего в эпоху революции). Битва при Реймсе (13 марта) кончилась разгромом
русско-прусского отряда, истреблением половины состава и смертью самого
Сен-При.
Но все эти новые победы не могли уже изменить ничего, раз союзники
твердо решили не отступать от своих условий, а Наполеон столь же твердо
решил их не принимать: лучше потерять решительно все, потерять престол,
чем получить империю в старых границах.
По приказу Наполеона, Коленкур объявил на заседании мирного конгресса
в Шатильоне представителям Англии, России, Пруссии и Австрии, что Напо-
леон отвергает окончательно их условия и требует, чтобы в его империю
по-прежнему входили левый берег Рейна, города Кельн и Майнц, по-прежнему
входили бы Антверпен и Фландрия, Савойя и Ницца. Тогда переговоры были
прерваны.
17 марта в лагерь союзников прибыл и был принят Александром граф Вит-
роль, агент Бурбонов и эмиссар от Талейрана. Витролю удалось проникнуть
из Парижа сквозь войска Наполеона и русские аванпосты к союзникам. Он
привез им известие, что, по мнению Талейрана, союзникам нужно спешить в
Париж, а не гоняться за Наполеоном, что в Париже их будто бы ждут и что
едва они явятся туда, как можно будет провозгласить низложение Наполеона
и восстановление Бурбонов в лице Людовика XVIII (так уже давно, забла-
говременно, стал называть себя граф Прованский, брат казненного во время
революции Людовика XVI).
К ужасу Витроля обнаружилось, что Александр, стойко желая низложения
Наполеона, вовсе не считает, что союзники должны вмешиваться в вопрос о
преемнике и что он, русский царь, считает неплохим исходом даже, напри-
мер, республику. Витроль ушам своим не верил, слыша это. "Вот до чего мы
дожили, о боже!" - восклицает Витроль, описывая это свидание.
По-видимому, на Александра произвело большое впечатление известие,
что война начинает приобретать характер защиты новой, послереволюционной
Франции от вторжения иноземцев, желающих восстановить старый строй с
Бурбонами во главе, и так как он понимал, насколько это обстоятельство
усиливает позицию все еще страшного, все еще победоносного Наполеона, то
Александр и хотел поставить Францию, и особенно "чернь" (la vile
populace) в Париже не перед дилеммой: Наполеон или Бурбоны, а перед сов-
сем другой дилеммой: Наполеон или республика. Это было ловким тактичес-
ким шагом. В узенькую царедворческую, легитимистскую, эмигрантскую голо-
ву Витроля все это войти и уместиться не могло, оттого он так и удивился
французскому республиканизму русского самодержца. Что Бурбоны и все их
Витроли абсолютно ничего не понимают в настроениях Франции, в этом Алек-
сандр всегда был твердо убежден, но совет Талейрана, переданный через
Витроля вместе с его не подписанной и умышленно безграмотно написанной
записочкой, Александр очень охотно принял к сведению. Рискуя головой,
потому что Витроля могли схватить по дороге наполеоновские жандармы, а
по записочке, несмотря на другой почерк и на грамматические ошибки, мог-
ли добраться до автора, Талейран настойчиво советовал Александру и союз-
никам идти прямо на Париж, даже оставляя у себя в тылу и на фланге не
разбитого еще Наполеона. Риск был несвойственен Талейрану, осторожному
изменнику, но он прекрасно знал, до какой степени в Париже и за Парижем,
в городе и в войске, царят растерянность и неуверенность.
20 марта произошла битва при Арси-сюр-Об между Наполеоном, у которого
в тот момент на поле сражения было около 30 тысяч человек, и союзниками
(Шварценберг), у которых было до 40 тысяч в начале битвы и до 90 тысяч к
концу. Хотя Наполеон считал себя победителем и действительно отбросил
неприятеля на нескольких пунктах, но на самом деле битву должно считать
не решенной по ее результатам: преследовать Шварценберга с его армией
после сражения Наполеон не мог, он перешел обратно через реку Об и взор-
вал мосты. Наполеон потерял в сражении при Арси-сюр-Об 3 тысячи человек,
союзники до 9 тысяч, но достигнуть разгрома союзных армий Наполеону, ко-
нечно, на этот раз не удалось.
Союзники боялись народной войны, всеобщего ополчения, вроде того, ко-
торое в героические времена Французской революции спасло Францию от ин-
тервентов и от реставрации Бурбонов...
Александр, Фридрих-Вильгельм, Франц, Шварценберг и Меттерних успокои-
лись бы, если бы подслушали, о чем разговаривали вечером после битвы при
Арси-сюр-Об Наполеон с генералом Себастьяни. "Ну что, генерал, что вы
скажете о происходящем?" - "Я скажу, что ваше величество несомненно об-
ладаете еще новыми ресурсами, которых мы не знаем".- "Только теми, какие
вы видите перед глазами, и никакими иными".- "Но тогда почему ваше вели-
чество не помышляете о том, чтобы поднять нацию?" - "Химеры! Химеры, по-
заимствованные из воспоминаний об Испании и о Французской революции.
Поднять нацию в стране, где революция уничтожила дворян и духовенство и
где я сам уничтожил революцию!".
Наполеон правильно понимал дело: убивая так долго всякое воспоминание
о революции, всякий признак революционного духа, он не мог теперь, даже
отчаянно борясь за Париж, если б даже хотел, позвать себе на помощь
Французскую революцию, которую он так долго и так успешно топтал и ду-
шил.
Этот разговор Наполеона с генералом Себастьяни происходил как раз
спустя три дня после разговора Александра с Витролем: Наполеон считал
химерой всенародное ополчение в духе 1792 г., когда это кончилось про-
возглашением республики, а его непримиримый враг Александр именно и хо-
тел лишить Наполеона всякой опоры во французском народе, выдвигая идею
восстановления республики.
После битвы при Арси-сюр-Об Наполеон попытался зайти в тыл союзников
и напасть на сообщения их с Рейном, но союзники уже окончательно решили
идти прямо на Париж. Из случайно перехваченных русскими казаками писем
императрицы Марии-Луизы и министра полиции Савари к Наполеону Александр
убедился, что настроение в Париже такое, что народного сопротивления
ждать нельзя и что приход союзной армии в Париж сразу решит всю войну и
кончит ее низвержением Наполеона.
Окончательно союзники на это решились под влиянием Поццо ди Борго,
корсиканца родом, давнего и смертельного врага Наполеона и поэтому друга
и приближенного Александра. Поццо ди Борго в лагере союзников после бит-
вы при Арси-сюр-Об, когда пришла весть, что Наполеон стремится разрушить
тыл союзной армии, заявил, что "цель войны - в Париже. Пока вы будете
думать о сражениях, вы рискуете быть разбитыми, потому что Наполеон
всегда будет давать битвы лучше, чем вы, и потому что его армия, хотя и
недовольная, но поддерживаемая чувством чести, даст себя перебить до
последнего человека, пока Наполеон около нее. Как бы ни было потрясено
его военное могущество, оно еще велико, очень велико, больше вашего мо-
гущества. Но его политическое могущество уничтожено. Времена изменились.
Военный деспотизм был принят как благодеяние на другой день после рево-
люции, но погиб теперь в общественном мнении." Нужно стремиться кончить
войну не военным способом, а политическим... Коснитесь Парижа только
пальцем, и колосс Наполеон будет низвергнут, вы этим сломаете его меч,
который вы не в состоянии вырвать у него". Что Бурбонов страна совершен-
но забыла, в этом Поццо ди Борго был уверен и высказал это союзникам,
