велел в начале похода охранять Могилев и Минск, не исполнили своего за-
дания; генерал Домбровский, получив приказ двигаться к Борисову, не ока-
зал помощи генералу Брониковскому, и Минск 16 ноября был занят Чичаго-
вым. В Минске в руки русских попали огромные склады продовольствия, соб-
ранные тут герцогом Бассано (Марэ) по повелению Наполеона и на которые
Наполеон рассчитывал. Начиналась оттепель.
Положение стало совсем отчаянным. С севера, с Двины, к Березине, че-
рез которую должен был перейти Наполеон, приближался Витгенштейн; марша-
лы Удино и Виктор не могли его задержать. С юга шел Чичагов, направляв-
шийся к Борисову на Березине. 22 ноября Чичагов вошел в Борисов, вытес-
нив оттуда Домбровского.
Наполеон побледнел, когда ему доложили об этом. Отряды Платова и Ер-
молова - авангардные части Кутузова - были уже в двух, если не в одном
переходе от французов. Грозили окружение и капитуляция. Наполеон немед-
ленно приказал искать другого места, где можно было бы навести мосты.
В Борисове был постоянный мост, и когда в императорском штабе узнали
о потере этой переправы, то самые мужественные растерялись. Наполеон
очень быстро овладел собой. После доклада генерала Корбино он решил пе-
реправиться у Студянки, севернее Борисова, где польскими уланами был
найден брод. В этом месте река Березина не имеет и 25 метров в ширину,
но берега ее по обе стороны покрыты на большом пространстве илистой
грязью, так что в общем нужно было строить мост почти в три раза длин-
нее, чем ширина реки. Наполеон искусным маневром обманул Чичагова. Он
сделал вид, будто все-таки хочет переправиться у Борисова. Маршал Удино
23 ноября разбил и отбросил к Борисову начальника чичаговского авангарда
графа Палена и, преследуя Палена, вынудил Чичагова очистить только что
занятый Борисов. Но Чичагов оставался вблизи, а с севера спешил Витгенш-
тейн. Переправляться здесь Наполеон не хотел и не мог. Целым рядом ма-
невров ему удалось внушить Чичагову мысль, что переправа состоится в Бо-
рисове или ниже Борисова, а сам Наполеон уже 26 ноября на рассвете был у
Студянки. Сейчас же французские саперы, работая по пояс в воде, посреди
плавающих льдин, стали наводить два понтонных моста, и уже вскоре после
полудня началась переправа корпуса Удино. Переправа происходила 26 и 27
ноября. Русские на правом берегу пытались недалеко от места переправы
атаковать переправившиеся уже части, но французские гвардейские кирасиры
произвели контратаку и отбросили генерала Чаплица. Витгенштейн запоздал
к месту боя, Чичагов оказался обманутым Наполеоном, и остатки французс-
кой армии спаслись от плена. Военный русский историк, генерал Апухтин,
говорит: "Трудно винить Чичагова и Витгенштейна, заведомо ничтожных пол-
ководцев, в том, что у них не хватило мужества вступить в единоборство с
Наполеоном".
Переправа происходила в порядке, и почти вся французская армия успела
перейти благополучно, как вдруг к мостам бросилось около 14 тысяч отс-
тавших солдат, преследуемых казаками. Эта масса в панике кинулась, не
слушая команды, на мосты, и последняя регулярная часть корпуса маршала
Виктора, еще не успевшая перейти, оружием отбрасывала эту толпу. Уведом-
ленный казаками о переправе у Студянки, Кутузов сейчас же известил Чича-
гова. В это время один из мостов, по которому шла артиллерия, подломил-
ся, и когда его наскоро починили, подломился снова. Если бы Чичагов по-
доспел, катастрофа была бы окончательной. Но он умышленно или неумышлен-
но опоздал, и Наполеон с остатком армии вышел на правый берег. Большая
часть отставших (около 10 тысяч из 14), которую регулярный корпус Викто-
ра не пустил на мосты, осталась на берету и была отчасти изрублена каза-
ками, отчасти взята в плен. Наполеон после переправы сейчас же велел
сжечь мосты; если бы не это, то все отставшие могли бы тоже успеть спас-
тись, но военная необходимость повелевала лишить русских переправы, а
гибель 10 тысяч человек, отставших и не успевших перейти по мостам, им-
ператора не остановила. Он считал нужными людьми только тех, которые ос-
тавались в рядах, а ушедший из рядов, все равно по какой причине по бо-
лезни или из-за отмороженной руки, или ноги,переставал в его глазах быть
равноценным бойцу, и что с ним дальше случится, не очень занимало импе-
ратора. Наполеон заботился о больных и раненых только там, где эта забо-
та не могла победить боеспособным солдатам. В данном случае сжечь мосты
требовалось как можно скорее, он их и сжег без малейшего колебания.
И сам Наполеон, и его маршалы, и многие военные историки, как преж-
ние, так и новые, считали и считают, что как военный случай березинская
переправа представляет собой замечательное наполеоновское достижение.
Другие видят в этом, главным образом, удачу, произошедшую от ошибок и
растерянности Чичагова и Витгеиштейна, от путаницы, внесенной Александ-
ром, который из Петербурга, помимо Кутузова, посылал генералам план ок-
ружения Наполеона, тот план, который Кутузов считал нелепым. В 1894 г.
появилось специальное исследование русского военного историка Харкевича
"Березина", считающееся и теперь образцовым. По Харкевичу выходит, что
Кутузов даже и не хотел исполнять план Александра и нарочно не спешил к
Березине, имея возможность попасть туда вовремя. Внимательное изучение
всей документации, исходящей как от самого Чичагова, так и от Ермолова,
Дениса Давыдова и даже от самого Кутузова, заставило меня признать, что
мнение Харкевича опровергнуть очень трудно. Так же как и Апухтин, Харке-
вич считает, что страх, панический страх перед Наполеоном так сдавил и
парализовал Витгенштейна и Чичагова, что они не сделали того, что должны
были со своей стороны сделать. Действия же Наполеона Харкевич считает
вполне целесообразными.
Так или иначе, остатки французской армии спаслись и шли к Вильне. Но
временная оттепель (из-за которой и пришлось строить на Березине мосты)
вдруг сменилась страшным холодом. Температура упала до 15, потом до 20,
26, 28 градусов по Реомюру, и люди чуть не ежеминутно валились десятками
и сотнями. Их обходили, мертвых, полумертвых, ослабевших, смыкали ряды и
шли дальше. Ничего более ужасного не было за время этого бедственного
отступления. Никогда до этих самых последних дней не было таких нестер-
пимых морозов. Кутузов шел почти по пятам. Его армия тоже страшно стра-
дала от холода, хотя была несравненно лучше одета, чем французская. Дос-
таточно сказать, что в момент, когда Кутузов, пополнив после Бородина
свою армию, выступил в октябре из Тарутина и пошел сначала к Малоярос-
лавцу, а потом вслед за Наполеоном, у него было больше 97 тысяч человек,
а в Вильну в середине декабря он привел меньше 27 500 человек. И притом
из 662 орудий, с которыми он вышел из Тарутина, Кутузов дорогой потерял
425, так что у него осталось около 200. Так бедственны и трудны были ус-
ловия этих бесконечных зимних переходов в на редкость лютую зиму.
Тут же нужно прибавить, что только нападений со стороны главной куту-
зовской армии серьезно опасался Наполеон. Казаки, конечно, крайне ослож-
няли положение отступающей французской армии, нападая на обозы, тревожа
арьергарды, но, разумеется, самостоятельных сражений казаки затевать с
французскими частями не могли. В боях под Красным они играли большую, но
подсобную, а не главную роль; что касается партизан, то их французы боя-
лись все же меньше, чем казаков. Партизанских отрядов было несколько:
Давыдова, Фигнера, Дорохова, Сеславина, Вадбольского, Кудашева и еще
два-три. Французы их не признавали регулярной армией и в плен почти не
брали, расстреливали. Но и партизаны тоже в плен брали мало, предпочитая
уничтожать. Особенной неумолимостью славился Фигнер. Партизанами были
офицеры, солдаты, которых отпустило начальство, добровольцы. О партиза-
нах французы в своей мемуарной литературе почти ничего не говорят, тогда
как о казаках говорят очень много и единодушно признают огромный вред,
который подвижная, неуловимая казачья конница причиняла отступающей ар-
мии своими внезапными налетами, после которых мгновенно исчезала. Парти-
заны нападали на совсем расстроенные части и приканчивали их.
Вот картина с натуры, рисуемая знаменитым партизаном Денисом Давыдо-
вым: "Наконец, подошла старая гвардия, посреди коей находился и сам На-
полеон... Мы вскочили на коней и снова явились у большой дороги. Неприя-
тель, увидя шумные толпы наши, взял ружье под курок и гордо продолжал
путь, не прибавляя шагу. Сколько ни покушались мы оторвать хоть одного
рядового от этих сомкнутых колонн, но они, как гранитные, пренебрегая
всеми усилиями нашими, оставались невредимы; я никуда не забуду свобод-
ную поступь и грозную осанку сих всеми родами смерти испытанных воинов.
Осененные высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, белых ремнях, с
красными султанами и эполетами, они казались маковым цветом среди снеж-
ного поля... Все наши азиатские атаки не оказывали никакого действия
против сомкнутого европейского строя... колонны двигались одна за дру-
гой, отгоняя нас ружейными выстрелами и издеваясь над нашим вокруг них
бесполезным наездничеством. В течение этого дня мы еще взяли одного ге-
нерала, множество обозов и до 700 пленных, но гвардия с Наполеоном прош-
ла посреди толпы казаков наших, как стопушечный корабль перед рыбачьими
лодками".
Партизаны в этот день, заметим, соединились с казаками, только потому
им и удалось взять 700 человек. Но они были прекрасными лазутчиками и
доставляли часто драгоценную информацию Кутузову и его генералам. Тут
нужно сказать и о народной войне 1812 г. в России.
В России "народная война" выражалась в несколько иных формах, чем в
Испании, хотя по ожесточению она напомнила Наполеону испанцев.
В России ожесточение народа против вторгшегося неприятеля росло с
каждым месяцем. Уже в начале войны для русского народа стало вполне ясно
только одно: в Россию пришел жестокий и хитрый враг, опустошающий страну
и грабящий жителей. Чувство обиды за терзаемую родину, жажда мести за
разрушенные города и сожженные деревни, за уничтоженную и разграбленную
Москву, за все ужасы нашествия, желание отстоять Россию и наказать дерз-
кого и жестокого завоевателя - все эти чувства постепенно охватили весь
народ. Крестьяне собирались небольшими группами, ловили отстающих фран-
цузов и беспощадно убивали их. При появлении французских солдат за хле-
бом и за сеном крестьяне почти всегда оказывали яростное вооруженное
сопротивление, а если французский отряд оказывался слишком для них си-
лен, убегали в леса и перед побегом сами сжигали хлеб и сено. Это-то и
было страшнее всего для врага.
В России крестьяне иногда составляли отряды, нападавшие на отдельные
части солдат, особенно при отступлении армии Наполеона, хотя и не было
таких случаев, как в Испании, где бывало так, что крестьяне, без помощи
испанской армии, сами окружали и принуждали к сдаче французские полки.
Но в России крестьяне охотно вступали добровольцами в организованные
партизанские отряды, всячески помогали им, служили проводниками, достав-
ляли русским войскам провиант и нужные сведения.
Но больше всего русский народ проявлял свое твердое желание отстоять
родину своей неукротимой храбростью в отчаянных боях под Смоленском, под
Красным, под Бородином, под Малоярославцем, в более мелких сражениях и
стычках. Французы видели, что если в России против них не ведется точно
такая же народная война, как в Испании, то это прежде всего потому, что
испанская армия была вконец уничтожена Наполеоном и были долгие месяцы,
когда только крестьяне-добровольцы и могли сражаться, а в России ни од-
ного дня не было такого, когда бы русская армия была совсем уничтожена.
И народное чувство ненависти к завоевателю и желание выгнать его из Рос-
