донесли, что город оставлен войсками, и Даву без боя вошел в Смоленск.
Трупы людей и лошадей валялись по всем улицам. Стоны и вопли тысяч
раненых оглашали город: они были брошены на произвол судьбы. Часть горо-
да еще пылала. Наполеон медленно проезжал со свитой по улицам Смоленска,
вглядываясь в окружающее, делая распоряжения о тушении пожаров, об убор-
ке начавших разлагаться трупов и громко стонавших раненых, о подсчете
найденных припасов. Наблюдатели передают, что он был угрюм и не разгова-
ривал со свитой. Войдя после этой верховой прогулки по городу в дом, где
ему была наскоро приготовлена квартира, император бросил свою саблю на
стол и сказал; "Кампания 1812 г. окончена". Но от мысли остановиться в
Смоленске, прочно устроить тыл в Польше, Литве, Белоруссии, подтянуть
подкрепления из Европы и возобновить движение на Москву или на Петербург
весной 1813 г., от идеи разделить русскую войну на два похода пришлось
отказаться там же, в Смоленске. Русские опять ускользнули. Наполеон не
знал о тех трудностях, которые все в большей и большей степени возникали
для Барклая при каждом его новом приказе об отступлении, не знал о гром-
ких обвинениях русского главнокомандующего в измене, о смятении и расте-
рянности русского двора. Он видел только одно: генеральной битвы нет как
нет, нужно идти дальше на восток, на Москву. А между тем чем больше он
углубляется на восток, тем труднее становится закончить эту борьбу ми-
ром, простым дипломатическим соглашением. О полной, подавляющей победе
над Россией Наполеон в Смоленске уже не думал. Многое ему теперь предс-
тавилось совсем в другом свете, чем за три месяца до того, когда он пе-
реходил через Неман.
Дело было не только в том, что его армия наполовину уменьшилась
вследствие необходимости обеспечить огромную коммуникационную линию и
склады гарнизонами, от сражений, мелких, частичных, но упорных и кровоп-
ролитных, от страшной жары, усталости и болезней. Он видел и другое.
Русские солдаты сражались ничуть не хуже, чем под Эйлау. Русские генера-
лы оказывались и помимо Багратиона вовсе не такими уж бездарными, как он
склонен был думать, когда разговаривал с Балашовым в Вильне. Наполеон
вообще очень верно оценивал способности людей, а вернее всего именно во-
енные способности. И он не мог не признать, что, например, Раевский,
Дохтуров, Тучков, Коновницын, Неверовский, Платов вели порученные им от-
дельные очень трудные операции так, как не стыдно было бы вести любому
из его лучших маршалов. Наконец, общий характер, который принимала вой-
на, давно уже начинал беспокоить его и окружающих.
Русская армия, последовательно отступая, опустошала всю местность.
Тут, в Смоленске, была сделана попытка предать огню уже не села и дерев-
ни, а весь город, большой торговый и административный центр. Это указы-
вало на желание вести непримиримую борьбу с завоевателем. Наполеон пом-
нил, как в прежлих войнах убежавший из Вены австрийский император прика-
зывал городским властям беспрекословно исполнять все французские прика-
зания, а убежавший из Берлина прусский король выражал в личном письме
упование, что его императорскому величеству в Потсдамском дворце жить
будет удобно.
Здесь же крестьяне покидают насиженные места, жгут свои избы и запа-
сы; предается огню целый город; и по всем признакам и народные массы, и
военный министр Барклай, и князь Багратион, и стоявший за ними и над ни-
ми Александр смотрят на происходящую войну, как на борьбу не на жизнь, а
на смерть... Наполеон в те дни, которые он провел в Смоленске, был пог-
ружен в многочасовые молчаливые размышления. Не трогая сразу всей оста-
новившейся в Смоленске армии, Наполеон послал Мюрата с кавалерийскими
корпусами вслед за Барклаем, который теперь принял командование над всей
русской армией (Багратион с момента их соединения стал его подчиненным)
и отступал по Московской дороге. Затем туда же двинулись Ней и Даву.
18и19 августа произошли бои у Валутиной горы и Лубина, в результате ко-
торых из-за бездарности Жюно, сбившегося с пути при своем движении на
фланг армии Барклая, последняя ушла дальше на восток, понеся потери в 7
тысяч человек, но меньше, чем французы.
В ночь на 24 августа Наполеон вышел из Смоленска со своей гвардией и
двинулся к Дорогобужу. Но Барклай снялся с лагеря и пошел дальше на вос-
ток. Теперь из Дорогобужа он ушел, не желая даже и начинать арьергардных
стычек ввиду очень невыгодных топографических условий. Он отступал на
Вязьму, Гжатск, Царево-Займище, а Наполеон со всеми войсками, выведенны-
ми из Смоленска, шел за ним по пятам по опустошаемой армией дороге.
Всякий раз, когда русские задерживались где-нибудь хоть немного, На-
полеон начинал мечтать о генеральной битве... Так было в Дорогобуже, в
Вязьме, в Гжатске. "Министр (Барклай) ведет гостя прямо на Москву",- со
злобой писали из штаба Багратиона в Петербург.
Страх, непреодолимый и все усиливающийся страх, охватывал постепенно
некоторую часть высших слоев русского общества. Неужели погибло все? Не-
ужели так, без сопротивления, и сдать Россию? Почему не докончили битвы
под Смоленском? Почему ушли? Не изменник ли немец Барклай?
Александр I сам подрывал по мере сил авторитет Барклая. Так, он с яв-
ным одобрением лично передал генералу Роберту Вильсону, комиссару анг-
лийского правительства, слова, сказанные атаманом Платовым Барклаю после
эвакуации Смоленска: "Вы видите,- я одет только в плащ. Я никогда больше
не надену русского мундира, так как это стало теперь позорным".
Александр I переживал самые мучительные дни своей жизни. Придворные
были в панике. Растерянность возрастала. Мещанство и крестьянство гово-
рили разное и о царе и о Наполеоне. С Наполеоном дело было уже давно не-
ясно. В 1807 г. до июня он был с церковного амвона провозглашен предте-
чей антихриста, а в разговорах - самим антихристом и истребителем хрис-
тианской веры, с июня того же 1807 г. антихрист стал внезапно, без ма-
лейших переходов и объяснений, другом и союзником русского царя. Теперь
он снова оказался антихристом и пол-России завоевал почти без сопротив-
ления. Гибель Смоленска навела уныние. "Раздразнили царь и царский брат
Константин мужика сердитого",- говорили в эти первые месяцы войны в на-
роде. Но чего именно хочет "сердитый мужик", было загадочно. Однако с
первых же дней все более и более разгоралась в русском народе вражда,
чувство обиды, жажда мести, жгучее желание отплатить вторгшемуся на-
сильнику и грабителю. Все эти чувства, усиливаясь с каждым днем, и поро-
дили грозное всенародное сопротивление, погубившее великую армию завое-
вателя. В дворянстве опасения были гораздо сознательнее, определеннее и
сильнее, чем в "простом" народе. Победа Наполеона грозила в их глазах
уже не только продолжением и упрочением блокады, но и потрясением основ
крепостного права. Хотя на самом деле Наполеон не только не пытался
уничтожить крепостное право в занятых им областях, но и всякое самостоя-
тельное покушение крестьян избавиться собственными силами от гнета своих
помещиков беспощадно подавлял силой оружия. И все же отдать Москву без
боя казалось царю и дворянству невозможным, да и солдаты не очень пони-
мали смысл отступления. Когда русская армия, отступив от Гжатска, пришла
в Царево-Займище (29 августа), у нее уже был новый главнокомандующий.
Александр сменил Барклая и назначил Кутузова, которого давно терпеть не
мог, но других более подходящих генералов теперь не было. На Багратиона
полагались меньше, да и фамилия у него тоже, как и у Барклая, была не-
русская.
Кутузов знал, конечно, что Барклай прав, что Наполеона погубят (если
вообще что-нибудь его погубит) отдаленность от базы, невозможность дли-
тельной, годами или даже долгими месяцами длящейся войны в нескольких
тысячах километров от Франции, в пустынной, скудной, враждебной громад-
ной стране, недостаток продовольствия, непривычный климат. Но еще более
точно Кутузов знал, что отдать Москву без генеральной битвы не позволят
и ему, несмотря на его русскую фамилию, как не позволили сделать это
Барклаю. И он решил дать эту битву, ненужную, по его глубочайшему убеж-
дению, как он дал в свое время, тоже против своего убеждения, аустерлиц-
кое сражение. Излишняя стратегически, она была неизбежна морально и по-
литически. Для Наполеона смена Барклая, ставшая ему тотчас известной че-
рез лазутчиков, была сигналом, что русские решились, наконец, на гене-
ральное сражение.
Утром 4 сентября он приказал Мюрату и Нею двинуться из Гжатска в
Гриднево. Русская армия замедлила отступление и остановилась. Ее арьер-
гард опирался на несколько укреплений. Наиболее выдвинутым навстречу
наступающим французам был редут, устроенный русскими у деревушки Шевар-
дино. Наполеон, прибыв с гвардией в село Гриднево, сейчас же занялся
изучением простиравшейся перед ним равнины, где наконец остановилась
русская армия. Ему доложили, что Шевардинский редут занят многочисленны-
ми силами. В подзорную трубу далеко за полувысохшей речонкой Колочей
виднелись расположения русской армии. Лазутчики донесли вечером 4 сен-
тября в императорский штаб, что русская армия остановилась и заняла свои
позиции уже за два дня перед тем и что близ деревни, виднеющейся вдали,
также сооружены укрепления. На вопрос, как называется деревня, лазутчики
ответили: "Бородино".
Бородинская битва много раз приковывала к себе внимание и историков,
и военных специалистов, и великих художников слова, и великих живопис-
цев. Судьба наполеоновской империи переломилась не на Бородинском поле,
а во время всего этого русского похода: Бородино было лишь одним из ак-
тов трагедии, но не всей трагедией. Даже и весь русский поход не был еще
концом, а лишь началом очень пока далекого конца.
Воображение современников и потомства всегда приковывалось к Боро-
динскому полю с его тысячами трупов, которых долгие месяцы никто не уби-
рал.
Приблизился миг, которого Наполеон не переставал ожидать и о котором
он не переставал мечтать еще в Дрездене, а потом на Немане, в Вильне, в
Витебске, в Смоленске, в Вязьме, в Гжатске. Подойдя теперь к месту, где
суждено было разразиться одному из самых страшных побоищ, какие только
были до тех пор в истории человечества, Наполеон имел в своем непос-
редственном распоряжении в три с половиной раза (приблизительно) меньше
сил, чем в первый момент своего вторжения в Россию.
Болезни и трудности похода, дезертирство, мародерство, необходимость
подкреплять далекие фланги и тылы на рижском и петербургском направлени-
ях, с одной стороны, и на юге против войска, идущего из Турции,- с дру-
гой, необходимость все более и более серьезно обеспечивать гарнизонами
колоссальную линию сообщений от Немана до Шевардина - все это страшно
уменьшило великую армию. Наполеон в момент, когда он подошел к Шевар-
динскому редуту, имел 135 тысяч солдат и артиллерию в 587 пушек. У русс-
ких было 103 тысячи регулярных войск и 640 орудий, 7 тысяч казаков и
около 10 тысяч ратников ополчения. Русская артиллерия качественно не ус-
тупала французской, а количественно превосходила ее. Слишком много пало
лошадей у Наполеона, и далеко не все пушки он мог подтянуть от Могилева,
Витебска и Смоленска к Московской дороге.
Во время Бородинского сражения ставка Наполеона находилась в деревне
Валуево.
Наполеон был совершенно уверен в победе, и начало дела только укрепи-
ло его уверенность. 5 сентября он приказал атаковать Шевардинский редут.
Мюрат отбросил часть русской кавалерии, а генерал Компан после артилле-
рийской подготовки с пятью пехотными полками пошел штурмом на Шевардино
и после упорного штыкового боя взял редут. Французы с удивлением расска-
зывали поздно вечером, что русские канониры не бежали, хотя имели эту
