порядок расчетов". Контракт был составлен на пять лет с готовым
испытательным сроком. На этот год оплата составляла двести пятьдесят тысяч
долларов, а дальше - триста. Это было не в десять и не в двадцать, а в
двести с лишним раз больше, чем имел Сфирк в своем институте.
- Мы умеем ценить хорошо работающие мозги,- с улыбкой сказал Грим. - У
вас будет хороший дом, гараж на две-три машины, тридцати- или даже
сорокафутовая яхта, возможность каждый год совершать путешествия. А вся
ваша интеллектуальная продукция, все изобретения и открытия станут нашей
собственностью.
- Я подпишу контракт при двух условиях,- хриплым голосом сказал
Сфирк.- Во-первых, как отнесется ко всему Рогнеда...
- Она согласна,- поспешно вклинился в разщговор Тусон,- я беседовал с
ней сразу после того, как вас вчера собразнил и увез с собой Уну. Хотите
просмотреть видеозапись?
- Я поставил два условия. Второе - договор может вступить в силу
только через две недели. Мне необходимо вернуться в Энэрию. Есть некоторые
проблемы.
- Это безумие! - в один голос воскликнули Грим и Тусон. - Вас схватят
в аэропорту или на вокзале.
- Но меня-то вы каким-то образом собираетесь переправить в Страну
Заходящего Солнца?
Грим ответил уклончиво:
- Это наши заботы. Мы их решим, но как, обсуждать не будем.
После этого наступило длительное молчание. Одна мысль не давала Сфирку
покоя: может быть, не стоит рисковать? Собственно, что такого - одной
катастрофой в мире больше, одной меньше. Не исключено, что выброс летучих
веществ, разрушающих озоновую защиту, будет предотвращен и без него. А если
не будет? Впрочем, сколько катастроф пережила Энэрия - военных,
экологических, социальных, ядерных, сейсмических и так далее. И ничего,
существует.
Но против юркой и увертливой этой мысли тут же восставала другая: а
что, если значительная часть народа превратится в покорное, послушное
стадо, готовое с песнями и дурацким смехом идти за кем угодно и куда
угодно? Не раздавит ли его, Сфирка, тяжкий камень личной ответственности за
людей одной с ним крови?
Электромобиль уже пробирался через один из северных пригородов
Бэйпина. Больше не колеблясь, Сфирк подписал контракт и сунул оба
экземпляра Гриму. Увидев двери ярко освещенного универмага, попросил
осттановиться:
- Полсуток на голодной диете.
С тротуара он крикнул Гриму, чтобы тот позвонил через две недели, и
ринулся через вращающуюся дверь в магазин. Многоэтажное здание, как и
предполагал Сфирк, имело несколько выходов. На ходу он сорвал с руки
"Ролекс" и сунул первой попавшейся уборщице в карман комбинезончика, чем ее
совершенно ошарашил. Он не хотел, чтобы за ним опять следили так, как он
сам следил за подопытными мышами, зараженными вирусом обидиенс, которых он
сажал в лабиринт.
Через боковой выход он вышел на улицу, запруженную уличными торговцами
и покупателями и потому недоступную для машин. Кое-какие варианты
дальнейших действий он наметил по дороге в Бэйпин, но случай дал новый
толчок мысли. Около одной из палаток он заметил стюардессу, с которой летел
в Супию. Сфирк снял маску и подошел поближе к девушке. Она торговалась с
продавцом меховых шубок на смеси энэрийского, английского и супийского, и
Сфирк понял, что у нее не хватает денег. Он достал из кармана единственную
купюру в сто долларов:
- Возьмите!
Девушка изумилась, но тут же узнала его.
- Ах, это вы! Как я вам благодарна! Я верну деньги, как только мы
прилетим домой.
- Услуга за услугу. Я вложился в одно дело, но надо слетать домой.
Зайчиком устроиться можно?
- Без проблем. Пойдемте вон туда, там стоянка такси.
Когда машина подкатила к трапу лайнера, стюардесса, поднявшись наверх,
сказала Сфирку:
- Подождите на трапе. Командир сейчас выйдет.
И закрыла дверь. Сфирк огляделся. Лайнер стоял почти на краю летного
поля; рядом оставалось одно свободное место, на которое заруливал только
что совершивший посадку электролет энэрийского производства, но с
супийскими опознавательными знаками.
Дверь приоткрылась; тридцатилетний холеный блондин в голубой летной
куртке внимательно посмотрел Сфирку в глаза.
- Слушаю вас.
- Да вот, так сложилось - лететь надо.
- Шестьсот.
- Хорошо, но после прилета.
- Нет,- отрезал блондин и захлопнул дверь.
Из остановившегося электролета вышли несколько супийцев и направились
к аэровокзалу. И только пилот был чем-то занят в своей прозрачной кабине.
Тяжелые лопасти машины делали последние ленивые круги. Оценив ситуацию,
Сфирк сбежал по трапу на бетон поля и в три прыжка достиг электролета.
Рванул дверцу и, очутившись в кабине, навел на пилота "Вальтер".
- Взлетай!
Зрачки супийца расширились от страха. Запинаясь, он проговорил
по-английски:
- Я не есть пилот, а механик.
- Плевать! Взлетай! - прикзаал Сфирк.
Механик начал кнопку старта, пустил двигатель. Винт набрал обороты,
эхлектролет косо и вихляясь, словно подшибленный, взмыл в небо. "Пройдет
минут пятнадцать, а то и больше,- сообразал Сфирк, - пока они разберутся в
обстановке. Да и то маловероятно. Граница Супии с Энэрией тянется тысячи и
тысячи километров через горы, пустыни, леса и болота. Заблокировать столь
огромное воздушное пространство немыслимо". А до города Муравьева, куда
решил направиться Сфирк, меньше двух часов лета.
В Муравьеве он бывал в командировках и хорошо знал тамошнюю
обстановку. Город стоял на Амуне; теоретически граница шла по реке, на
самом же деле широкая пойма Амуна служила водной и воздушной трассой равно
для супийцев и энерийцев - суда свободно причаливали к любому берегу, а уж
электролетов сновало над рекой и по долинам хребта Хехцир, как бродячих
собак в самом Муравьеве.
Через час полета механик освоился, повел машину более или менее ровно.
Наступили сумерки. Сфирк не давал супийцу лететь выше ста метров над
землей, что было рискованно: случайный нисходящий поток воздуха мог бросить
электролет на лес или скалы. Однако только при таком низком полете их не
могли обнаружить радары дальнего действия.
Впереди, за рукавами Амуна, открылся Муравьев. С воздуха он своими
огнями напоминал упавший на Землю Млечный путь. Электролет без помех
приземлился на Амунском бульваре, где поздним вечером бывают только пьяные
матросы, бродяги да путаны.
А через малое время Сфирк пил чай на квартире известного всему краю
журналиста-оппозиционера Крора и рассказывал о событиях последних двух
бурных дней. Микрокассета лежала перед ним.
- Да, да, да, - стучал ногтем по столу Крор,- вирус покорности,
озон... понимаю! Вот что сделаем. Вы здесь посидите, а я спущусь к
таксофону, вызову нужных людей. Мой телефон прослушивается.
В будке таксофона Крор набрал номер из двух цифр.
- Спецслужба? Это Крор. Человек с кассетой, которая вас интересует,
сидит у меня. Как? Сам припрыгал. Да, от Либиара... Из Супии, он электролет
угнал. На первых порах, да, можно предъявить обвинение в терроризме. Жду...
Спасибо за лестную оценку, будем стараться. Только поаккуратнее, меня не
светите.
Он поднялся в квартиру качающейся походкой и сказал Сфирку:
- Скоро подъедут. Да, ваша эпопея поразительна. Лишний раз
подтверждается истина: невозможно защищать добро, не делая зла. Не
заниматься же людоедством во имя высоких целей вот и мечешься между тем и
другим - мы все-таки не папуасы!
И засмеялся собственной остроте.
_____________
(c) "Техника - молодежи", N 7 за 1995 г.
Клуб любителей фантастики
LEINSTER, Murrey - псевдоним американского писателя Вильяма
Фитцджеральда Дженкинса, которым он подписывал свои произведения НФ-жанра.
Его первый рассказ был напечатан в 1919 г., а первый роман - в жанре
фантастического детектива - в 1946 г. В 50-е - 60-е гг. выходят несколько
десятков фантастических книг Дженкинса. Правда, в крупных произведениях
писатель зачастую использовал идеи собственных рассказов 10 - 20-летней
давности, и потому они в основном оставляют впечатление вторичности;
наиболее известен сериал "Медицинская служба", несколько напоминающий
"Космический госпиталь" Джеймса Уайта. Но о самих рассказах, которые всегда
пользовались большой популярностью, ничего подобного сказать нельзя: лучшие
из них, написанные в период с 1945 по 1960 г., нисколько не устарели и по
праву считаются классикой НФ-литературы; к их числу принадлежит и тот, что
предлагается вашему вниманию. А опубликован он, между прочим, в 1949 г.!
Мюррей ЛЕЙНСТЕР
ЭТА ЗЕМЛЯ ОСТАНЕТСЯ СВОБОДНОЙ
Странная тяга к странствиям лежала в основе задуманного пришельцами с
Антареса эксперимента по искусственному смещению экологического равновесия
- но пещерные люди, понятное дело, ничего такого даже вообразить не могли.
Этих простодушных дикарей ничуть не интересовала наука, да и все остальное
тоже, за исключением собственных нехитрых потребностей. Жилищами им служили
многочисленные пещеры и углубления в меловом массиве, вздымавшемся над
рекой, что несла свои воды к западному морю через тот регион первобытной
Европы, которому еще предстояло разломиться на Англию и Францию.
Когда космический корабль с Антареса объявился в небесах неподалеку от
Шалопая, коротавшего время на торчащем из реки обломке скалы, тот был очень
занят, тыча тупым деревянным копьем в лениво дрейфующий по течению косяк
рыбы. Шалопай был слишком юн, худ, долговяз и неуклюж, чтобы осмелиться
бросить вызов самому Одноухому, занимавшему главенствующее положение в
иерархии взрослых мужчин племени. Этот Одноухий имел нешуточное намерение
изгнать Шалопая из общины, а то и прикончить, если повезет, так что бедняге
вечно приходилось быть настороже - и этот камень был единственным местом,
где он мог насладиться чувством полной безопасности.
Юноша как раз исхитрился продырявить бок жирного ганоида, когда с
берега донеслись жуткие вопли. Поспешно обернувшись, он увидел, как Кривая
Нога - второй по старшинству взрослый мужчина - изо всех сил вприпрыжку
скачет к своей пещере, в то время как Одноухий грубо сбрасывает с лестницы
двух жен и троих ребятишек, чтобы первым укрыться в своей, прочие же члены
общины с визгом и воем прячутся во все ближайшие щели.
Потом стало необычайно тихо.
Шалопай изумился. Не обнаружив на берегу ничего особенного, он перевел
взгляд на венчающее меловые обрывы плато, потом быстро оглядел речные воды
и дальний берег, но и там ничего особенного не нашлось. Конечно, оставались
еще низколобые огры-людоеды, но приметить этих великанов чрезвычайно
трудно... Распираемый любопытством Шалопай, привстав на цыпочки, завертел
головой... и вдруг увидел корабль.
Тот имел вид гигантского овоида из полированного серебристого металла
и медленно плыл по воздуху, сотней ярдов выше верхушек самых больших
деревьев. Над водой яйцо сменило курс и столь же неспешно двинулось вверх
по течению реки. Оно казалось идеально гладкой и не издавало ни малейшего
звука. Его сияющие бока кривым зеркалом отражали реку в лесистых берегах,
меловую гряду в темных дырочках пещер и весь окружающий ландшафт на
много-много миль окрест - но этого Шалопай понять не мог: он видел лишь
крапчато-полосатую шкуру, и все эти крапинки и полоски дергались и
извивались самым устрашающим образом.
Окаменев в ожидании худшего, он не заметил ни выступающих из ужасного
яйца тоненьких паутинообразных конструкций, ни крошечных трубочек, ходивших
в них взад-вперед, словно приглядываясь, ни того, разумеется, что большая
часть этих трубочек вперилась прямо в него... Но ничего не случилось.
Серебряный овоид проплыл над рекой до самого поворота, а там продолжил путь
по прямой и, перевалив через дальние холмы, пропал из виду.
Очнувшись, Шалопай подхватил копье, рыбу и поплыл к берегу, ликующими
криками извещая соплеменников о том, что бояться больше нечего. Выбравшись
из дыр, люди громко зароптали, но быстро смолкли,поскольку у них не было
