идти в спальню.
Крутой был уже там. Он лежал в койке с забинтованной головой и
бредил.
- Левого глаза он, считай, лишился, - сказала Холстина. - Если вообще
выживет. Сказали, если этой ночью не помрет, то, может, будет жить.
Джейн робко прикоснулась к плечу Крутого. Ей было страшно его
трогать, он был какой-то восковой и холодный.
- Новое поколение выбирает пепси, - пробормотал он. - Неповторимый,
устойчивый вкус! Джейн отдернула руку как от огня.
- За ним я ухаживаю, так что ты не лезь! - Холстина суетливо огладила
одеяло. В ее голосе звенел вызов. Она уперла руки в бока, выпрямилась и
взглянула на Джейн, ожидая ответного вызова. И когда Джейн промолчала,
нагло ухмыльнулась: - А тебе спать пора. Что, нет?
Джейн молча кивнула и пошла в свой угол. Гримуар ждал ее.
Мальчик-тень сунул его под одеяло, как она велела. Джейн разделась,
стараясь не спешить, и шмыгнула в постель, следя, чтобы никто не увидел
книгу. Она обняла гримуар, и словно слабый электрический ток пронзил ее
тело. Странное, совсем новое чувство овладело ею.
Этой ночью детям долго не удавалось заснуть. Крутой метался, стонал и
бормотал в забытьи. Им было и жаль его, и страшно. Некоторые малыши
перебрались в койки к своим друзьям и тесно прижались к ним. Даже дети
постарше долго вертелись, вздыхая и невольно взглядывая на мечущегося
Крутого.
Но наконец все уснули. Не спала только Джейн. Стараясь не шуметь, она
осторожно выскользнула из-под одеяла и юркнула под кровать. Отыскав
сломанную доску, она пролезла в крохотный тайник между спальней и стеной
сарая с песком. Там было темно и грязно, но не душно, потому что
перегородки не доходили до потолка. Ее пронзил холодный сквозняк, она
задрожала. Но все же было не настолько холодно, чтобы рисковать
возвращаться за платьем. Нащупав гримуар, она потянула его за собой.
Крутой застонал. Потом произнес ясным и звонким голосом:
- Отборные овощи, куриное филе с сыром - и тефлоновая сковородка!
У Джейн от неожиданности перехватило дыхание.
- Неизменно превосходный результат! Страшно было слушать, как он
разговаривает с черной пустотой в разгар ночи. Джейн кое-как приладила
сломанную доску на место и перестала его слышать.
Усевшись на пол, она примостила гримуар на коленях и раскрыла его.
Страницы казались в темноте темными и безжизненными, но буквы слабо
серебрились и скользили под пальцами. Джейн заметила, что если очень
сильно сосредоточиться, то общий смысл, словно чуть слышный шепот,
доходит до нее, хотя каждое слово в отдельности остается непонятным. Она
пролистала сравнительную таблицу компрессионного давления, дальше шли
коэффициенты допустимого растяжения для цилиндров. Джейн помедлила над
параметрами калибровки кристаллов, потом стала листать дальше, надеясь,
что пальцы верно передадут ей, о чем говорят страницы. Наконец она нашла
то, что искала.
Это была глава об управлении драконами. До этой минуты она и сама не
знала, что ищет. Только теперь, лаская пальцами схемы, где таинственные
значки обозначали конденсаторы, потенциометры, сопротивления и
заземления, наклоняя голову, чтобы потереться щекой о страницу, впитывая
запах бумаги и типографской краски, - только теперь она поняла, что вся
ее жизнь с раннего детства имела одну только цель: украсть дракона.
В тайнике было тесно, стены давили на плечи - но она ничего не
замечала. Она видела лишь одно: черных быстрокрылых драконов. То, что
всю жизнь было у нее перед глазами, незамечаемое, стало явным и главным.
Она слышала ультразвуковой, раздирающий небо рев этих тварей,
переполняемых яростью и бензином, чувствовала их сокрушающую гравитацию
мощь, огненное дыхание. И она видела себя на одном из них, она летела с
ним все дальше, дальше...
Но сначала надо изучить гримуар. Она должна понять, как подчинить
себе дракона.
Шли часы, а Джейн не могла оторваться от книги. Она ласкала глазами и
пальцами каждый знак, впивала, запоминала, усваивала. Только сигнал
побудки заставил ее поднять голову. Пора было идти завтракать. Она
выползла из тайника и стала в строй, зевающая, чуть живая от усталости,
счастливая.
На следующую ночь первый раз в жизни дракон с ней заговорил.
***
Через три дня Джейн, Колючку и Холстину отвели в механический цех.
Все рабочие места там оказались заняты, и, полаявшись некоторое время с
мастером, Блюгг сунул под мышку ящик с зубчатыми колесиками и повел их
наверх. Под потолком цех опоясывала галерея, разделенная на мелкие
отсеки. Там все было завалено, но наконец Блюгг все-таки нашел для них
место, между деревянной лестницей и кирпичной трубой промышленного
перегонного куба. Он усадил их на шаткую скамью, велел стирать с
колесиков смазку и ушел.
Здесь окна тоже были закрашены, но белой ли краской, серой или
зеленой - под многолетним слоем пыли было уже невозможно различить.
Фрамуга была навечно открыта, их обдавало холодом. Правда, под лестницей
пыхтела керосиновая буржуйка, но тепла от нее было мало.
- Ну-ка, поменяемся местами, - потребовала Холстина, едва Блюгг ушел.
- Нам с Колючкой надо поближе к печке.
Джейн хотела отказаться. Но Холстина вечно жаловалась на холод. Может
быть, она и вправду мерзла больше других. Колючка противно заулыбалась.
Джейн решила не связываться и уступить. Она молча встала и перешла на
дальний край скамьи.
Колесики были величиной с серебряные монетки, но много тоньше. Мелкие
зубчики кололись и щекотались, если взяться за край. Прозрачная
коричневая смазка застыла и оттиралась с трудом. Они работали
старательно, не отрываясь, зная, что Блюгг в любой момент может
возникнуть с проверкой.
Но часы шли, а Блюгг ни разу не появился. Про них, похоже, забыли.
Джейн, работая, неподвижным взглядом глядела перед собой. Ее мысли
были заняты гримуаром и драконьим голосом, который то ли мерещился ей,
то ли действительно говорил с нею по ночам. Ей виделись черный глянец
драконьего тела, его обтекаемые линии. Жестокое могущество, бездушная
сила, беспощадная скорость! И собственные руки на горле этой твари,
руки, повелевающие грозной машиной...
Холстина шумно вздохнула.
Наверху, там, где в открытое окно вливался тускло-серебристый
солнечный свет, затрепетали крылья. Холстина подняла глаза и вскрикнула:
- Жабьи яйца!
- Жабьи яйца? - недоумевающе повторила Колючка. - О чем это ты?
- Там, под крышей. У них там гнезда.
Холстина влезла на скамью, поднялась на цыпочки и насколько смогла
вытянула за окно руку. Ее хвост нетерпеливо подергивался. На скате
крыши, с внутренней стороны, виднелись какие-то темные нашлепки.
- Тьфу ты, не достать!
- Никаких яиц сейчас быть не может, - заявила Джейн. - Кто же кладет
яйца осенью?
- Жабы. Весной они тоже кладут, но те вылупляются. А осенняя кладка в
запас, чтобы им было чем полакомиться в день Новой Луны. - Холстина
взглянула вниз, и ее широкий рот растянулся загадочной улыбкой. - Ну-ка,
Джейн, полезай сюда, достань мне яичек.
- Я плохо лазаю. Попроси Жужелицу, или Малого Дика, или...
- Да их же здесь нету! - Холстина переглянулась с Колючкой, и
переменщица внезапно вцепилась в Джейн, подняла и подбросила вверх.
Холстина подхватила девочку. Обе они были очень сильные. Со смехом,
держа Джейн за ноги, они высунули ее в окно.
Ящик перевернулся, зубчатые колесики раскатились по полу.
- Вот улета-а-ет моя ра-адость! - запела Холстина.
Джейн изо всех сил цеплялась за оконную раму. Ледяной ветер бил в
лицо, высекая слезы из глаз. Она видела двор с гаревым покрытием,
громаду шестого корпуса, тяжелые тучи в небе. Внизу, чуть в стороне,
тянулась толевая крыша какого-то сарая. Лететь до нее было самое малое
метров десять.
- О святая Матерь! - выдохнула Джейн. Она отчаянно боролась, чтобы не
выпасть.
Но грубые, безжалостные руки оторвали ее пальцы от оконного
переплета. Резкий толчок отправил ее в пустоту. Джейн отчаянно замахала
руками и закрыла глаза, боясь, что ее стошнит. Она пыталась снова
ухватиться за раму. Вес ее почти целиком приходился на край распахнутой
фрамуги. Только ноги были внутри.
- Не дергайся, а то бросим!
Она ухватилась за раму. Хлопья краски осыпались под ее пальцами.
Джейн изо всех сил прижалась к стене здания, царапая щеку о кирпич.
Гнилостно-сладкий запах белого жабьего помета, облепившего раму снаружи,
заполнял ноздри. Было ужасно холодно. Ее колотила дрожь.
- Пожалуйста, Холстиночка, ну пусти, - лепетала Джейн. - Я все для
тебя сделаю, буду твоей лучшей подругой, только пусти...
- Держи!
Снизу протянулась рука с полиэтиленовым мешком.
- Наполни это, и мы тебя спустим.
У Джейн свалился с ноги башмак. Она чувствовала, что Колючка
стягивает с нее носок. Острый коготь проехал по подошве, задержался на
самом чувствительном месте...
- Прекрати ее щекотать! Ляпнется еще, и прощай яйца. Эй, ты, ну, бери
мешок!
Джейн послушно взяла мешок. Глубоко вздохнув, она открыла глаза.
Голова плыла, желудок судорожно сжимался, и она даже не сразу поняла, на
что смотрит. У нее перед глазами была внутренняя сторона ската крыши.
Там лепилось не меньше двух десятков жабьих гнезд, кособоких бугорчатых
шариков с входными отверстиями у самой поверхности крыши. Гнезда
напоминали неумело слепленные глиняные горшочки.
Жабы разлетелись, как только ее голова высунулась в окно. Теперь они,
в сильном возбуждении, порхали поблизости, сердито трепыхая черными
крыльями. Это были довольно противные твари, произошедшие от смешения
обычных жаб с галками. Подобно своим пернатым прародителям, они были
вороваты. Приходилось периодически уничтожать их гнезда на крышах,
потому что жабы питали слабость ко всему, что блестит, и, в отличие от
большинства животных, совершенно не боялись огня. Они вызвали не один
пожар из-за того, что крали горящие сигареты и волокли к себе в гнезда.
Опасные, словом, соседи.
Вся дрожа, Джейн подняла руку. Она никак не могла достать до гнезда,
но понимала, что Холстине этого не объяснишь. Глубоко вздохнув и
постаравшись успокоиться, она заставила себя подняться над пустотой.
Если одной рукой ухватиться за откинутую фрамугу, а другую вытянуть изо
всех сил, можно, пожалуй, достать... Рука протянулась к крыше.
Гнездо изнутри было выстлано черным пухом, нежным и гладким на ощупь.
Джейн нашарила в глубине гнезда кладку теплых липких яиц. Вытащив их,
Джейн выпрямилась, вернувшись к окну, раскрыла мешок и бросила туда
яйца. Они комом упали на дно.
Яйца в гнезде еще оставались. Она снова вытянулась и стала подбирать
оставшиеся. На этот раз ей досталось только полгорсти, вместе с двумя
клочками алюминиевой фольги, осколком стекла и хромированным шурупом.
Шуруп она выронила.
Второе гнездо. Она торопливо выскребла яйца и уже вытаскивала из
гнезда руку, когда порыв ледяного ветра продул ее насквозь, взметнув
кверху платье. У нее хватило самообладания не посмотреть вниз, но голова
все равно закружилась. От тоски и страха хотелось плакать, но она
боялась, что, если начнет, не сможет остановиться.
В гнезде, кроме яиц, было еще несколько кусочков фольги и
позеленевший моток медной проволоки. Она укололась об него и испуганно
дернулась - ей показалось, что кто-то ее укусил.
- Уже почти полмешка! - крикнула она. - Можно мне спуститься?
- Мало!
- Но мне больше не достать. Честное слово! В окне появилось лицо
Холстины. Ее рука, держащая Джейн за щиколотку, ослабила на мгновение
хватку, и Джейн вскрикнула в ужасе. Холстина прищурилась, оценивая
