- О себе заботься! - Она схватила его за ухо и крутанула. - Чтоб вел
себя как положено, а то мало тебе не будет, болван!
Крутой отдернул голову и отвел глаза, но, когда она отошла на
несколько шагов и уже не могла оглянуться без потери достоинства, громко
прошептал:
- Фу-ты ну-ты, прямо Блюгг номер два! У Холстины слегка напряглась
спина, но она, не оглядываясь, пошла дальше.
***
А по пути на работу с ней случилось несчастье. Дети как раз шли мимо
смоловарни. Холстина подскочила к Крутому, чтобы выровнять строй, и тут
кто-то толкнул Колючку, она, не удержавшись, налетела на Холстину, та от
неожиданности зашаталась, поскользнулась, взмахнула руками - и влетела
головой в бочку с горячим дегтем. Когда она выпрямилась, вид у нее был
как у пугала. Черный блестящий деготь густо облепил ей лицо и волосы.
Дети засмеялись.
- А ну, молчать! - заорала Холстина. - Молчать, молчать, молчать! -
Рот ее смешно открывался и закрывался на черной физиономии. Она отчаянно
терла руками глаза.
Блюгг разъярился:
- Убирайся сейчас же! Дубина стоеросовая! Немедленно в ванную и чтоб
отскоблила это! Чтобы к полудню оттерла, хоть вместе с кожей!
- Я не виновата! - заныла Холстина. - Это все...
- Пошла вон! - Блюгг огляделся и упер толстый палец в Крутого. - Ты!
Беги на склад, получи курьерский жилет, да новый возьми, самый лучший!
Видит Цернунн, ты не ахти что, но авось сойдешь как-нибудь!
- Так точно, сэр, слушаю, сэр! - Крутой дернул себя за чуб и склонил
голову, чтобы скрыть торжествующую улыбку.
***
Это был самый длинный день в жизни Джейн. Хотя работы им никакой не
давали - работу они могли делать лишь грязную, а пачкаться им было
нельзя, - их гоняли туда-сюда, то строили, то разбивали на группы, и
напряжение не ослабевало все утро и большую часть дня.
Наконец, когда день уже начал клониться к вечеру, приехал инспектор.
Высокопоставленный эльф шествовал по заводу, гоня перед собой волну
страха; трепет ожидания витал в воздухе. Не было никого, от кобольдов,
домовых и кикимор до самого распоследнего чертенка и какого-нибудь
беспятого анчутки, кто не знал бы, что завод удостоился посещения
главного инспектора. Облако света разливалось по помещению за секунду до
того, как он туда входил, заставляя всех бросить работу и повернуться к
двери.
И вот он появился на пороге сборочного цеха.
Инспектор был высокий и величественный, в итальянском костюме и
шелковом галстуке, с белым цилиндром на голове. Лицо с квадратной
челюстью сияло сверхчеловеческой красотой. Волосы и зубы были
великолепные. Начальника сопровождали два тильвит-тега в высоких чинах.
В руках они несли кейсы, начиненные электроникой. Замыкал шествие
эксперт-оценщик из главной бухгалтерии. У этого была голова стервятника.
Блюгг стоял, гордо выпрямившись, в ряду встречающих управленцев. Он
так надраил себе физиономию и рога, что они светились. Сбоку и чуть
позади красовался Крутой в жилетке, участник его торжества. Маячил
поблизости и Гримпке. Он нервно улыбался, сутулился и потирал руки.
Когтистая, внушительных размеров лапа возвышалась в центре помещения.
Рабочие выстроились вдоль стен, рассортированные по профессиям и
размерам, как инструменты в витрине. Дети испуганно вытянулись за спиной
своего надзирателя. Холстина, багровая от злости, стояла во втором ряду.
Ей пришлось обкарнать себе волосы, чтобы избавиться от дегтя. Куцые
вихры неряшливо торчали во все стороны, так что для первого ряда она не
годилась.
Крутой повернулся и посмотрел внимательно сперва на Холстину, потом
на Джейн. Неуловимым движением он распахнул на груди рубашку. И так же
быстро ее запахнул; на мгновение мелькнул зажатый за пазухой белый
прямоугольник.
Это была карточка Блюгга.
Джейн уже знала, что Крутой собирается ей сказать, и, когда он
беззвучно зашептал, она легко прочла по губам:
Пойдешь со мной.
Она покачала головой.
Он протянул к ней руку:
Мы маленькие, мы пройдем по одной карточке.
Она отдернула пальцы:
Нет!
Крутой поднял бровь. Глаз его налился холодным светом. Он отвернулся.
Крутой стоял, глядя прямо перед собой, спокойный и невозмутимый.
- А что это? - прошептал Малый Дик. - Что у Крутого под рубашкой?
Жужелица подхватила:
- Да, что это у него там?
- А ну, заткнитесь! - прошипела Джейн уголком рта. Тролль в
белоснежной рубашке повернулся и посмотрел на них. Они поспешили сделать
невинный вид.
Но Джейн все видела, она все поняла. Холодный блеск в глазу Крутого
принадлежал не ему. Это сиял драконий свет, это разум 7332-го действовал
в его теле. Дракон овладел им, превратил в свое орудие, собирался
использовать его для собственных непостижимых целей.
Не надо, пожалуйста, ну не надо, молча твердила Джейн. Не надо.
Крутой, не позволяй управлять собой! И дракона она просила: не надо, не
заставляй его это делать! И молила Богиню: не надо! Останови время,
прекрати движение, пусть застынет мир, пусть солнце остановится, но не
дай этому произойти!
Все ее чувства обострились, и теперь она ясно ощущала злое драконье
присутствие, разлитое в воздухе и всем управляющее, объемлющее всех, как
враждебный океан. По напряженной спине Крутого ей было ясно, что он не
отрываясь глядит на лапу. Теперь, когда было слишком поздно, она поняла,
что ночи, проведенные над гримуаром, отдали Крутого во власть дракону,
позволили 7332-му полностью подчинить его себе.
Директор завода поздоровался с инспектором за руку и представил ему
главного бухгалтера. Эльф грациозно прошелся вдоль шеренги встречающих.
Он пожимал руки, твердо глядел всем в глаза, кое-кому улыбался,
некоторых похлопывал по плечу.
Церемония продолжалась долго, торжественно, как священный обряд. В
какой-то момент Крутой подал Блюггу папку с документацией. Блюгг
почтительно вручил ее эльфу, эльф отдал старшему из тильвит-тегов, тот
сунул младшему, и наконец она попала эксперту из бухгалтерии, который
небрежно засунул ее под мышку. Ползун нервно зевнул и получил тычок в
бок от Холстины.
Наконец все обратились к лапе, как будто впервые ее заметили. Гримпке
отвинтил щиток, представив на всеобщее обозрение сложную систему
необычных механизмов. - Ты гляди, ну ваще, - бормотал он, - работа
ювелирная, в натуре, секешь?
Кое-кто из директорского окружения забеспокоился, но лицо инспектора
сохраняло благосклонную улыбку.
Гримпке сунул внутрь руку, показывая, как плотно лапа начинена
аппаратурой. Между пальцами у него блеснул столб света.
Он закричал.
Над лапой поднялся сноп ослепительных лучей и поглотил тех, кто
столпился вблизи. Лица, костюмы растаяли в этих лучах, растворились,
исчезли. Белый цилиндр со стуком упал и покатился по полу. Все
вздрогнули. Всколыхнулось пламя. Воцарилась абсолютная тишина.
И тут мир раскололся.
Волна горячего воздуха ударила Джейн в лицо, словно в нее бросили
подушкой. Она отступила. Зазвенело в ушах, и она оглохла. Ей показалось,
что она разрывается на части, так много образов возникло перед ней
сразу: вот тильвит-тегов охватывает пламя, они бегут, падают, вот кто-то
из великанов, не очень крупный, корчится в припадке неодолимого,
истерического смеха, вот что-то обрушивается с потолка, летят куски
горящих бревен, обломки штукатурки, отваливается пластами краска.
Весь цех окутали клубы серого дыма с прослойкой черной копоти от
горящего пластика. Завыли сирены.
Под дождем сверкающих искр неподвижно стоял Блюгг, как скала среди
бушующего моря. Но, когда сноп света прошел сквозь него, он медленно
поднял руку, словно указывая путь, и рухнул, рассыпавшись кучей серого
пепла.
На детей посыпались горящие обломки дерева. Завизжала Холстина.
Несколько щепок вонзилось ей в лицо, чудом не попав в глаза. Все
прыгали, извивались, словно в какой-то мучительной пляске, и, стряхивая
искры, хлопали себя по бокам.
Джейн не видела никого из них. Ее глаза - как ей казалось,
давным-давно, с начала времен, - смотрели на одного Крутого.
На стене у выхода висела серая металлическая коробка. Это был
сторожевой механизм, уменьшенный и упрощенный вариант Часохрона.
Безликий и безглазый, он не был ни слеп, ни безвластен.
Крутой, тоненький, весь какой-то плоским, словно клочок бумаги,
скомканный и выброшенный за ненадобностью, лежал на пороге. Над грудью
вился дымок. Никто, кроме Джейн, не заметил ослепительную вспышку,
вырвавшуюся у него из-под рубашки, когда он, пересекая порог, проходил
мимо серой коробки. Это вспыхнула Блюггова карточка. Джейн видела эту
вспышку, видела, как выгнулось его тело, пронзенное беспощадной силой,
слышала короткий, сразу оборвавшийся крик, похожий на жалобу ночной
птицы.
Она смотрела и смотрела на Крутого. Он был мертв.
***
Дети инстинктивно сбились в кучу. Вокруг бушевал пожар, раздавались
вопли и резкие выкрики команд. Холстина проговорила, еще не веря:
- Блюгг умер.
- И Крутой, - добавил невидимый мальчик-тень. - Они вместе ушли в
Спиральный дворец.
Дети умолкли. То, что две эти судьбы переплелись под конец, поразило
их.
- Что же нам теперь делать? - спросила Колючка. Она умоляюще смотрела
на Холстину. Но Холстина молчала, она была напугана и потрясена не
меньше других. Лицо ее было бело как снег и в крови от вонзившихся в
кожу щепок. Хорош командир, мрачно подумала Джейн.
Мимо проковылял один из надзирателей, с ослиными ушами и в порванной
белой рубашке. Проходя, он брал каждого за плечо, словно нуждался в
опоре.
- Оставайтесь на месте, - сказал он детям. - Сейчас придут из отдела
безопасности, вас допросят.
Надзиратель исчез в дыму.
И тут дракон оказался у Джейн внутри, наполнив ее силой и решимостью.
- Становись! - рявкнула она. - Стройся! Шагом марш!
Они безропотно повиновались.
Джейн вывела их из цеха и повела через двор. К сборочному продолжала
съезжаться спасательная техника. Гудели санитарные машины. Вспыхивали
прожектора. Смердело горелым пластиком. Грузовики беспокойно шевелились
в гаражных отсеках, тревожно переговариваясь механическими голосами.
Дети прошли строевым шагом сквозь весь этот хаос, никто их не остановил.
Джейн привела их в пятый корпус. Самые маленькие все еще кашляли.
Тех, кто тихонько всхлипывал и шмыгал носом, она не трогала, но, когда
Зобатка завыла в голос, Джейн ударила ее по щеке. Та замолчала.
У лестницы, ведущей в спальню, Джейн шагнула в сторону и пропустила
их мимо, подгоняя толчками в спину. Когда последний - это был, конечно.
Ползун - прошел, она сорвала со стены у Блюгговой двери аптечку.
Первым делом надо было перевязать пострадавших. К счастью, мало кого
из детей ранило, большинство были просто напуганы. Когда она подошла к
Холстине, та очнулась от оцепенения и принялась ныть:
- Что у меня с лицом? Что со мной будет?
- Уродом станешь, - сказала Джейн, - если я не вытащу эти щепки.
Заткнись и не мешай.
Она сделала все, что могла, хотя не было никаких инструментов.
Несколько мелких заноз так и осталось под кожей, но это уже было не
страшно. Самым взбудораженным, кто никак не мог успокоиться, она дала
снотворного, а после всех отправила спать.
Теперь она стала их командиром.
Ненадолго, если это будет зависеть от нее.
***
Когда все наконец заснули, Джейн залезла на крышу посмотреть, что
творится вокруг. Трубы извергали столбы дыма и искр, пожарные машины
сновали туда-сюда. Гибель такой важной персоны, как инспектор, подняла
на йоги весь завод. Суетились все - другой вопрос, был ли в этом
