шкатулку с драгоценностями. Аудиосистемы, парчовые платья, туфли с
изумрудными пряжками... Ряды за рядами, полки за полками... Горы
сокровищ росли, множились, громоздились друг на друга, так что душа
отказывалась вместить это непредставимое изобилие. В полной
растерянности стояла она перед этой Zauberberg, волшебной горой, и ее
отражение в цельном стеклянном окне накладывалось на сияющие отражения
хрустальных бокалов, пепельниц, графинов, пресс-папье, ваз, у которых
каждая алмазно-острая грань отбрасывала радужный сноп лучей, а за спиной
плыли в тумане призраки мускатных деревьев, фонтанов, эскалаторов. У
Джейн кружилась голова от изумления и восторга.
Крысобой затащил ее в маленький магазинчик под названием
"Уленшпигель".
- Перестань таращиться! - прошипел он. - Вот. - Он дернул ее за
брюки, и что-то тяжело упало в карман. - Держись естественно!
- Ой! - Окаменев, она спросила шепотом: - А что это?
- Часы. - Он грозно посмотрел на нее. - Не надо шептать, это
привлекает внимание.
Покорно следуя за Крысобоем, Джейн обошла с ним несколько магазинов.
Разговаривая совершенно нормальным голосом, непринужденно замолкая, если
кто-нибудь подходил слишком близко, он прочел ей лекцию о системе охраны
магазинов и тонкостях воровского ремесла.
- И не пытайся тырить золото, - предупредил он перед ювелирной
витриной. - Это у них для виду, а настоящее лежит в задних комнатах, в
сейфах. В витринах одно барахло, однодневки. Пока ты их донесешь до
дому, они превратятся в сухие листья или в дохлых мышей, а может, в
камешки.
Крысобой показывал ей развешанные в темных углах обереги от воров и
волшебные зеркала, позволяющие троллям-охранникам наблюдать издали за
прилавками, учил замечать брошки из ртутного сплава, которые закричат:
"Держи вора!", если кто-то попробует вынуть их из коробки. Он, похоже,
знал это дело до тонкости.
Но Джейн все-таки заметила, что он избегает самых дорогих магазинов,
таких как "Аншанте" или "Тетя Холле", и вообще заведений, рассчитанных
на эльфийскую клиентуру, где одно только появление таких, как они, сразу
настораживает охрану. Он предпочитал более демократические лавочки, где
толпилась пролетарская публика.
- Теперь твоя очередь, - объявил он.
- Нет, у меня не получится! Он отмахнулся.
- Ну-ка, зайди вот в этот - в "Вавилон". Только не трогай тех шарфов,
видишь, там, в глубине. Они защищены. Я почувствовал это, когда мы шли
мимо, этот как удар током. - Он подтолкнул ее. - Встретимся у источника.
Джейн сама не заметила, как вошла. Она миновала стойки, где висели
лимонно-желтые и вишневые спортивные костюмы, дошла до прилавка с
парфюмерией, оглянулась и осторожно, неуверенно взяла хрустальный флакон
"Мерде-дю-тан" от Нериччи. Флакон был очень красивый и так удобно лег в
руку...
- Вы что-то выбрали? - Рядом объявилась ведьмочка в магазинной
униформе. У нее были острые аристократические скулы и модный цвет лица
"детский трупик". Судя по интонации, она не верила, что Джейн что-то
выбрала.
- Нет, нет! - Джейн быстро поставила флакон обратно. - Я просто
смотрю.
С ледяной улыбкой ведьма ретировалась. Джейн двинулась дальше.
Но, куда бы она ни шла, ведьмин подозрительный взгляд следовал за
ней, почти с физической силой толкая ее все дальше. Наконец она
оказалась в самой глубине магазина. Рассеянно теребя красно-черный шарф
с узором из белых черепов по краям и кельтскими спиралями по центру, она
оглянулась и с радостью увидела, что ведьмочка занялась покупателем и
больше не глядит в ее сторону. Джейн быстро сунула шарф в рукав. И
только тогда вспомнила предостережение Крысобоя.
Она неподвижно застыла, ожидая, что ее поразит молния, или набегут
охранники, или когтистая лапа вцепится ей в запястье. Потом она подняла
глаза к потолку и увидела подвешенную там связку костей и перьев. Точно
такая же висела на притолоке Блюггова кабинета, куда она когда-то
прокралась, чтобы украсть обрезки ногтей. Где она нашла гримуар.
Этот оберег был бессилен против человеческой крови.
С бьющимся сердцем она вышла из магазина.
Перед встречей с Крысобоем на скамье у священного источника в дальнем
конце Торгового двора она успела побывать в дамской комнате, где
аккуратно расправила и сложила шарф. Здесь, у замшелых камней,
огораживающих источник, она, встав на цыпочки, вдруг закружилась в
танце. Не было в их классе другого такого свободного, такого
неукротимого создания! Она выдернула шарф из рукава, протащила сквозь
кулак и замахала им в воздухе.
- А что у меня есть! - И рассмеялась, видя, как удивлен Крысобой.
- Как это ты смогла? - подозрительно спросил он.
- О! - сказала она небрежно. - У меня свои методы. - Она облизала
губы. - Пошли дальше!
Когда они уже уходили, карманы у нее были набиты бижутерией, а шарф
развевался на шее. Они провели в Торговом дворе несколько часов, но
снаружи стоял все тот же предвечерний час, словно они вошли и сразу
вышли. Ей захотелось вернуться, но Крысобой не разрешил. Ее энтузиазм
пугал его. Джейн стала подозревать, что он не такой уж опытный вор,
каким представлялся.
Она знала, что вернется сюда. Одна.
***
- Я пришла!
7332-й не отвечал. Он всегда молчал. За все время, что они жили у
насыпи, он не сказал ей ни слова. После их незабываемого, безумного
побега с завода он ушел в себя.
- Нас будут искать, - сказал он. - Держи свои обещания, и тогда
никаких неприятностей не будет.
Это были его последние слова. Железные пресмыкающиеся наделены
сверхъестественным терпением. Но, даже не слыша его, она все время, все
эти месяцы, ощущала его присутствие. Он давил ей на мозг, тяжестью
наполнял затылок, словно глыба грязного льда, которая пережила зиму.
Она разложила учебники и села заниматься.
Снаружи, в сумерках, что-то шлепнулось о землю, тяжело захлопали
чьи-то крылья. Кто-то пытался взлететь. Сова, наверное, или небольшая
гарпия кого-то поймала и тащит своим птенцам. Джейн повернула рукоятку,
открывающую окно кабины. От вечернего неба было не оторвать глаз! Низко
над горизонтом мерцали три звезды. Череда красных огоньков светилась над
водоемом.
В темные вечера она не раз видела бегущих гуськом молодых вурдалаков,
направляющихся в парк, и слышала их вой, в котором были тоска,
самозабвение, угроза... В такие минуты она умирала от желания
присоединиться к их стае, бежать с ними - в такой же, как у них,
тяжелой, скрипучей кожаной куртке, в массивных сапогах с хромированными
цепями у каблуков. Пошляться вместе с ними у магазинов, нарываясь на
драки, послушать крутую музыку и, может быть, разделить их запретные
радости.
Она часто до поздней ночи простаивала у окна, дожидаясь, когда они
пробегут назад - отяжелевшие, сонные, со следами крови у рта. Однажды
один из них, трусивший последним, обернулся и посмотрел на нее. На
мгновение их взгляды скрестились, и она почувствовала безумное желание
распахнуть дверь и броситься за ним вдогонку, босиком, как была.
Но у нее, конечно, хватило ума остаться на месте. Подходить к
вурдалакам опасно.
Поэтому сегодня, как и всегда, ее дверь была заперта.
Позанимавшись немного, она сняла шарф и расправила его на коленях.
Это был натуральный шелк, разрисованный вручную художниками-гномами.
Спирали казались живыми, шевелящимися, они исходили из одного центра,
завивались, переплетались, переходили одна в другую. Джейн снова
повязала шарф концами назад, так что спирали оказались впереди.
- Ты видел, что у меня есть? Правда, красиво? 7332-й не ответил.
- Я его украла. Молчание.
- Я была с одним мальчиком в Торговом дворе, и он научил меня
воровать. У меня хорошо получилось.
Дракон молчал.
Каждый вечер, прежде чем лечь спать, Джейн мысленно разговаривала с
ним. В этой молчаливой медитации она сообщала ему о своих нуждах. Туфли
совсем износились, думала она, скоро понадобятся новые. И резиновые
сапоги тоже. Нужны деньги на учебники, на новые джинсы, на плакат с
Брайеном Фаустом, затянутым в черную кожу, со стратокастером у бедра.
Иногда дракон слушал, чаще не обращал внимания. А сегодня долго
копившаяся обида на его безразличие разразилась взрывом яростных слез.
- Будь ты проклят! Почему ты мне не отвечаешь, идиотская железяка?
Почему? - Она ударила кулаком по стальной обшивке стены. - Знаешь что?
По-моему, ты давно сдох! Только на один полет тебя и хватило, и все,
заряд кончился! Ты просто куча железа! Может, где-то идет слабый ток,
смутно что-то сознаешь, и все. Ты слабоумный, даже говорить не можешь!
Ты ничто! Пустое место! Я тебя на металлолом продам!
Никакого ответа.
В гневе она смахнула с пилотского кресла учебники. Они соскользнули и
рассыпались по стеганому одеялу, покрывающему лежащий на полу матрац.
Кровати не было. У нее было мало вещей, да и те еле помещались в тесной
кабине.
Она с размаху уселась в кресло.
Мгновенно ожили навигационные системы. Шлем охватил голову, и вновь
она глядела глазами Меланхтона. Дракон неподвижно уставился в землю.
Джейн подняла его взгляд. Теперь у него был полный круговой обзор. Он
видел насыпь по одну сторону рощицы, а с другой стороны шел крутой
косогор, на который выходили задние дворы замурзанных, неказистых
кирпичных домиков. Дворы были завалены кучами золы и ржавыми останками
велосипедов и других мертвых машин. Нацарапанные углем на заборах
надписи в драконовом зрении сияли как неоновая реклама: "Долой
эльфократию!", "Вся власть гномам!" - и пара скрещенных молотов внизу. В
человеческом диапазоне три окна светились ненатуральным синим светом -
должно быть, от телевизоров. Долгое мгновение она колебалась - как на
краю пропасти - и почти назвала Меланхтона по имени, эти слоги уже
дрожали у нее на кончике языка. Но даже не звук его имени, а только
предчувствие звука вызвало у нее прилив тошноты. Джейн чуть не вырвало.
Что-то зашевелилось у нее в мозгу, какой-то клубок начал распускаться.
Взгляд ее стал рассеянным. Теперь он был устремлен внутрь, к машинной
диагностике. Зеленые линии разворачивались и умножались сами собой,
словно жили собственной жизнью. На схеме было видно, как Меланхтон
страдает, как он нуждается в починке. Каждое место, где требовались
смазка, замена детали, новая проводка, отчетливо бросалось в глаза. В
черном железном теле насчитывались тысячи неполадок, и каждая взывала к
ней, к ее совести и чувству долга. Она заложила свою душу, чтобы
починить эту машину.
Она ощущала дракона всем своим существом, это нахлынуло на нее
неудержимым потоком - чувство железа и крови, холодной крови. Она
чувствовала себя как муравей на вершине извергающегося вулкана. Дракон
был болен, она чувствовала его болезнь, от которой затмился сам воздух.
Она поняла наконец, и это поразило ее как громом, что Меланхтон болен
тяжело, что он - калека и, как всякий калека, опасен, тем опаснее, чем
он сильнее, чем больше энергии в нем было когда-то.
Здравый рассудок вернулся к ней и вместе с ним - страх.
Джейн оторвала от рукояток внезапно похолодевшие руки. Присутствие
дракона погасло.
Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Потом она собрала книги.
Она не будет больше обращаться к дракону - во всяком случае, сегодня.
Только если произойдет что-то очень важное, она с ним решится
заговорить.
Но читать она больше не могла. Ей пришлось семь раз перечитать одну и
ту же страницу, пока до нее не дошло, что она ничего из прочитанного не
