в поисках кого-нибудь знакомого.
Подошли по травке Скакун и Свинтус, пошатываясь на четырех ногах и
обняв друг друга за плечи.
- Тебя Крысобой ищет, - сказал Скакун со значением. Свинтус молчал и
широко улыбался.
- Ох, умоляю! - Джейн скорчила гримасу. - Скажите, что вы меня не
видели. Или что я ушла. Нету сил у меня с ним разбираться.
- А я думал, вы друзья. И он так говорит. Друзья не разлей вода,
птички-неразлучники. - Скакун потянулся потискать Свинтуса за кончик
рога, но тот шлепнул его по руке. Их лица мягко вжимались одно в другое,
словно хотели слиться. - Он говорит, что ты ему всем обязана, он тебя
создал, всему научил, даже имя дал.
Скакун потянулся через шею Свинтуса и сунул руку в распухший
нагрудный карман.
- Хочешь, покажу что-то интересное?
- Знаю я этот номер, - холодно ответила Джейн. - Ничуть мне не
интересно глядеть, как ты суешь в рот живую лягушку.
- Кстати о Крысобое, - начал Свинтус.
- Вот и он, - докончил Скакун.
Не оглядываясь, потому что, если они не врали, она бы встретилась с
Крысобоем взглядом и уже не смогла бы уйти, Джейн скользнула за
ближайшую группу гостей и под их прикрытием убежала.
И тут же наткнулась на Хебога. Он стоял в группе неловко чувствующих
себя в парадных одеяниях гномов. При виде Джейн гномы с сердитым видом
разошлись. Хебог казался расстроенным.
- Привет! - сказала Джейн. - Что с тобой?
- Ты не видела Саломе? - спросил он вместо ответа. И тут же добавил:
- Впрочем, неважно. Все равно она со мной не разговаривает после того,
что я сделал.
- А что ты сделал?
- Не имеет значения. - Он сжал кулаки.
- Не хочешь - не говори!
- Я сказал, это не имеет значения!
- Ну пожалуйста, я и говорю, как хочешь. Дело твое!
- Ладно. Если увидишь ее, скажи, что я ее искал. - Он резко
повернулся и пошел прочь.
Джейн еще смотрела ему вслед, когда кто-то взял ее за локоть.
Обернувшись, она увидела бледнолобого. Изо рта у него торчала сигарета,
в руке была увесистая пивная кружка.
Странно он выглядел в шортах. И солнцу, казалось, противно было
прикасаться к его узловатым и белым, как рыбье брюхо, коленкам.
- Я написал от твоего имени заявление на стипендию и подал
секретарше, - сказал он. - Толку никакого не будет.
- Что? - не поняла она.
Он взял ее под руку и повел в тень. Официанты в белых куртках сновали
туда-сюда с подносами, от которых шел пар.
- Как у тебя с грамматикой? - спросил бледнолобый.
Джейн потрясла головой, ничего не понимая.
- Это царица наук! - запальчиво сказал он. Сигарета во рту продолжала
дымиться. - Тебе следовало бы... а, ладно! Сформулируем это так: в нашей
жизни, в наших отношениях с окружающими есть некоторая логика, глубоко
вплетенная в ткань существования. Не может влюбленный вдруг проснуться и
решить: хочу все бросить и выучиться на инженера. И музыкант не может
спокойно расстаться со своими клавишами. А миллионер не поделится своими
деньгами. Или если уж он действительно этого захочет, то скорее раздаст
все, что имеет, и заживет философом-отшельником в горной пещере, чем
просто согласится жить чуть поскромнее. Понимаешь? Каждый из нас живет в
некотором сюжете, который на каком-то глубоком уровне его удовлетворяет.
А если нам не нравится наш сюжет, мы не можем изменить его просто так.
Наш новый сюжет должен логически вытекать из прежнего.
- То есть вы хотите сказать, что в своем сюжете я не получу
финансовой поддержки? Так? Он покачал головой:
- Дело не в тебе. Это секретарша живет в сюжете, в котором она не
даст тебе стипендии. Различие тонкое, но существенное, потому что
позволяет тебе найти выход.
- Что же мне надо сделать?
- Посмотри на себя ее глазами. Она видит недисциплинированную, плохо
успевающую ученицу, способную, бесспорно, но способную неизвестно на
что, ленивую, неприспособленную, несобранную. Давать такой стипендию -
значит бросать деньги на ветер.
- Но я же не такая!
- А кого это волнует? В ее сюжете ты именно такая и не можешь
измениться. Изредка, правда, такое случается. Иногда удается направить
свои низкие качества на низкие цели. Сучок был очень похож, на тебя,
пока не начал стучать на своих друзей.
- Что?! Я никогда в жизни не стану... Бледнолобый докурил сигарету до
самого фильтра и тут же зажег от окурка новую, а окурок съел.
- Хорошенько взвесь все за и против. Конечно, жить в сюжете, который
я предлагаю, неприятно. Прежние друзья с презрением отвернутся от тебя,
а могут и поколотить. Ты и сама перестанешь себя уважать. С другой
стороны, люди, которые тебе нравятся, никогда стипендий не получают.
Либо живи в прежнем сюжете, либо добивайся ученой степени по алхимии.
Нельзя иметь и то, и другое сразу. Обдумай это.
Договорив свой монолог, бледнолобый отвернулся. Кто-то вклинился
между ним и Джейн. Люди вокруг перемещались, оттесняя его. Джейн хотела
что-то ему сказать, но ей пришлось отступить перед нагруженным
официантом. Дорогу загородили два толстых тролля. Протиснувшись между
ними, она оказалась у самого входа в помещение ресторана. Неподалеку
оживленно беседовали Сучок и Кошкодав. Сучок заметил Джейн и толкнул в
бок Кошкодава. Оба уставились на нее.
На секунду она застыла под их взглядом, но их тут же заслонили два
тильвит-тега, и она быстро скрылась в дверях.
Она попала в ресторанный зал под высоким потолком с деревянными
балками. Два раздвижных стола под белыми бумажными скатертями были
уставлены пластиковыми рюмками и бутылками вина в ведрах со льдом.
Официанта на посту не было. Джейн налила себе рюмочку красного.
Тут она заметила, что дверь в гардероб не заперта. Поставив рюмку,
она скользнула туда. Пальто и курток не было - слишком тепло, - но на
полке за пустыми вешалками были навалены сумки. Почти автоматически она
быстро просмотрела их - несколько монеток, сиреневые тени для глаз,
часики от Декартье - и успела вернуться в вестибюль до появления
официанта.
Она подняла свою рюмку и поднесла к губам.
- Что ты, дорогая! - Гвен, возникшая рядом, твердо отняла у нее
рюмку. Джейн, смутившись, начала было извиняться, но, прежде чем она
успела что-то сказать, Гвен объяснила:
- К рыбе надо белое. - Она отставила рюмку и налила ей другую. Окунув
туда кончик мизинца, уронила капельку на пол - возлияние в честь Богини.
- Это белое цекубское. Сладковатое и терпкое, тебе должно понравиться.
Попробуй.
Джейн отхлебнула. Она пробовала вино впервые в жизни, и оно
показалось ей ужасно невкусным.
- Очень хорошее, - кивнула она.
- Я же говорила. Пошли, поможешь мне с лососем. Я тебе покажу, что
делать.
Жаровня располагалась в центре лужайки. Ресторанный повар подал Гвен
длинные щипцы.
Поглядев, дожарилась ли рыба, Гвен положила щипцы на рабочий столик и
засучила рукава. Взяла лимон, разрезала пополам и выжала сок в миску с
растопленным маслом. Другой лимон протянула Джейн:
- Ну-ка, натри на самой мелкой терке. Это у нас тоже в масло пойдет.
Джейн неловко начала тереть лимон над миской. Зеленоватые капельки
падали в масло.
- Чудно! - Гвен схватила ложку и начала растирать масло с лимоном. -
Вот эти две, считай, готовы. - Она взяла со стойки тарелки, красиво
разложила рыбу и отдала Джейн. - Возьми масла как следует и смажь
хорошенько каждую рыбину по центру. Красиво, верно?
- Очень!
Гвен тоже взяла кисточку и начала смазывать рыбу только что взбитым
маслом. Она явно наслаждалась этим простым делом. Так похоже было на нее
- все делать красиво, энергично, со вкусом. Джейн рядом с ней казалась
себе унылой и неуклюжей.
- Гвен, милая!
Лощеный, розоволицый, не первой молодости эльф, подойдя сзади,
наклонился и поцеловал ее в шею. Гвен подняла подбородок с видом кошки,
которую гладят за ухом. Лицо Джейн напряглось и застыло.
- Какое у вас прелестное платье!
- Нравится? - Платье было белое, длинное, с широкой развевающейся
юбкой и с зеленым, под цвет волос, поясом. Гвен покружилась, подхватив
юбку, давая полюбоваться и платьем, и собой. - Мне его сестра подарила.
Познакомьтесь, это Джейн.
Эльф взял руку Джейн и, склонясь, прикоснулся губами к пальцам.
Джейн, не искушенная в галантных манерах, до последнего момента не
понимала, что он делает.
- Счастлив с вами познакомиться!
- Угу, - ответила Джейн. - Я тоже.
- Фальконе - театральный дизайнер, - объяснила Гвен. - Он
спроектировал этот костер на лужайке.
- Это вон та штука, что ли? Вроде деревянного торта?
Фальконе скромно улыбнулся. Костер - это еще пустячок, говорила его
улыбка.
- У вас прекрасный вкус, - сказал он. - Вы это платье сами сшили?
- Нет, украла в "Уленшпигеле".
- Извините, мы на минутку! - вмешалась Гвен. Схватив Джейн за руку,
она потащила ее так быстро, что чуть не вывихнула ей плечо. Повар, все
это время скромно стоявший в стороне, снова подступил к жаровне.
Гвен подтащила Джейн к стоящей в тени скамейке и силой усадила. Ее
глаза сверкали:
- В чем дело?
Не дождавшись ответа, она заговорила помягче:
- Джейн, что случилось? Мне-то ты можешь сказать?
Джейн молча потрясла головой. Гвен взяла ее руки в свои:
- Ну-ну, не стоит так расстраиваться. Выкладывай!
- Это ты... Ты и Питер.
- А-а.
- Я не понимаю, как ты только можешь... - Джейн заплакала. - С
другими... Я думала, вы с Питером... - Слезы хлынули неудержимо,
минуту-другую она не могла говорить. - Я так восхищалась вами! Вы мне
казались такими... такими...
Гвен долго молчала. Наконец она заговорила - спокойно и серьезно,
такой серьезной Джейн никогда ее не видела:
- Джейн, ты никакого права не имеешь требовать у меня объяснений.
Согласна? Ничем ты такого права не заслужила. Но поскольку ты мне
дорога, поскольку я тебя люблю, я скажу тебе кое-что. Но я скажу это
только один раз. Ты понимаешь меня?
Джейн, всхлипывая, кивнула.
- Со мной заключено условие. Я умру на Новый год. И за это мне
полагается целый год самой насыщенной, самой полной жизни, какая только
возможна. Вот такой жизнью я и живу. Большое место в ней занимают мои
отношения с тобой, с друзьями, с одноклассниками, со всеми, кто пришел
сегодня сюда. Но любовь, физическая любовь, тоже очень важна.
Тебе, наверное, сейчас трудно этому поверить, но почти наверняка в
твоей жизни будет не один мужчина. У большинства женщин это так. И
каждый из твоих возлюбленных даст тебе что-то такое, в физическом
отношении или эмоциональном, чего не смог бы дать никто другой. Пусть
даже что-то не очень важное. А почему, скажи, мне должно достаться
меньше, чем тебе? Мои мужчины дают мне радость, скрывать не буду, но
даже если бы было иначе, все равно они предусмотрены договором. Я должна
войти в ивовую клетку, прожив полную жизнь, иначе условие не будет
выполнено, и Богиня отвергнет жертву. А я не хочу этого. Я всегда держу
данное слово.
- Но Питер...
- Питер все знает. Он, может быть, не всегда одобряет мой выбор, но
он все понимает. Питер - это скала, на которой стоит моя жизнь. Никто не
мог бы занять его место, и это он тоже знает. - Она погладила Джейн по
голове. - Теперь ты понимаешь?
- Нет, - сказала Джейн, - не понимаю. Но я верю тебе на слово.
Гвен порывисто обняла ее.
- Ты мне теперь намного ближе, после нашего разговора. Смешно, верно?
Будто ты и вправду моя сестра. - Она вдруг хихикнула.
- Что тут смешного?
- Ты смешная. Ревнуешь к Фальконе.
- Ничего смешного не вижу.
- Фальконе не любит девочек, глупышка! Гвен смеялась звонко и
заразительно, и очень скоро Джейн засмеялась тоже.
