говорю. - Джейн смотрела на него с ужасом, он на нее - уверенно и
спокойно. - Это очень просто. Ты выдашь Саломе и этого гнома, скажешь
секретарше, чем они занимаются. Я скажу им, что ты исправилась. Они
поверят. Они всему верят, что я им говорю.
- Ни за что я не стану доносить на друзей!
- Ну так я донесу.
И опять Джейн видела, что он говорит правду. Хебог и Саломе
пострадают в любом случае. Но, если она согласится на его предложение,
будет хоть какая-то польза для нее самой.
- И для верности ты мне скажешь свое имя, а я тебе скажу свое.
- Но это... - "невозможно", хотела она сказать.
- Это навсегда? Да, я знаю. - Он смотрел на нее не мигая, опустив
руки по швам. - Можешь поступить в университет, если хочешь. Я поеду с
тобой. Куда ты поедешь, там и я буду, ближе, чем самый близкий друг. Мы
будем читать одни и те же книги, есть из одной тарелки. Спать в одной
постели.
Только сейчас, мгновенным прозрением, Джейн поняла, как Сучок одинок.
Товарищи боялись и ненавидели его, начальники терпели, но не уважали. Он
был настолько выключен изо всех нормальных отношений, что и сейчас не
понимал, как ему нужно с ней разговаривать - угрожал, когда надо было
убеждать, запугивал, когда надо было улыбаться. Его предложение, конечно
же, было искренним.
- Нет, никогда! - почти выкрикнула она. Он оглядел ее с ног до
головы. Она дрожала. Он понюхал ее волосы, наклонился и понюхал колени и
- она отскочила - промежность.
- Ты еще ничего не решила, - сказал он. - Даю тебе время до
завтрашнего утра. Я носом твое решение учую. - Он показал ей брошку-луну
- Джейн совсем о ней забыла - и добавил: - А это я возьму как залог. Он
сунул брошку за щеку, повернулся и ушел.
***
- Убей его! - попросила она. - Ну что тебе стоит!
Меланхтон молчал.
Границу жизненного пространства мерионов обозначали бледно-фиолетовые
огни. В темноте двигались машины. Дракон упорно глядел в землю, не желая
разговаривать, но Джейн чувствовала подспудные вихревые токи,
электромагнитный резонанс гнева. Она знала его имя. Она могла приказать
ему - один раз ей это удалось, значит удастся и в будущем. В этом она не
сомневалась. Но рано или поздно ей придется покинуть кабину, и тогда он
сможет обратить на нее свою ярость. Она была в безопасности только до
тех пор, покуда его нужда в ней была больше, чем его гнев. - Послушай!
Он хочет со мной спать. Я тебе обещала, что этого не будет, помнишь? Это
изменяет электрический потенциал в ауре, ты сам мне объяснял, я тогда не
смогу чинить твою электронику, все будет тут же ломаться. Ты это сам,
говорил, вспомни!
Бесполезно, он молчал. Джейн снова сложила на кресло учебники, надела
ночную рубашку. Развернула тюфяк, постелила простыни и легкое одеяло,
теплое одеяло сложила на всякий случай в ногах. Ночи делались все
холоднее. Что поделаешь, осень.
Джейн легла спать.
Она лежала с закрытыми глазами, но сон не шел к ней. Она снова и
снова пыталась объяснить себе все ту же загадку: молчание дракона. Может
быть, он унижен тем, что существо с человеческой кровью подчинило его
себе, и мелко мстит ей - заботится о ее главных нуждах, а в остальном не
замечает. С другой стороны, дракон изощрен и хитер. Может быть, он хочет
спровоцировать ее на какой-нибудь отчаянный шаг. Может возникнуть
ситуация, в которой она, боясь ему доверять, поступит именно так, как
ему нужно, в соответствии с каким-нибудь его сложным замыслом. Может
быть, он уже манипулирует ею, управляет каждым ее движением, мыслью,
эмоцией, опутав ее сетью своего коварства, столь изощренного, что она
его даже не замечает.
Может быть, он просто выжил из ума.
Школьный порядок держался страхом, а уровень страха, распространяясь
концентрическими кругами, нарастал по мере приближения к директорскому
кабинету. Этой комнаты боялись самые грозные учителя. Ее дверь всегда
была закрыта, и время от времени оттуда доносились леденящие кровь вопли
ужасного создания, заключенного там.
Кабинет секретарши находился поблизости от директорского. Хозяйка
кабинета с горящими глазами слушала донесение школьного надзирателя
Сучка. При каждом его слове Кошкодав пыхтел от негодования. Джейн еле
держалась на ногах, так ей было страшно. Наконец Сучок закончил.
- Ну и ну! - Секретарша стояла на одной ноге, засунув костлявое
колено под мышку. - Столько лет я здесь работаю, но такой испорченности
и бесстыдства мне видеть не доводилось. Думаю, относительно наказания
двух мнений быть не может?
Она поглядела на Кошкодава. Он откашлялся и отвел глаза. Она
повернулась к Сучку. Этот твердо встретил ее взгляд.
- Хорошо, - сказала она наконец. - Бросим это испорченное дитя
василиску.
Сучок и Кошкодав, избегая глядеть на Джейн, выволокли ее в коридор.
Приоткрыв дверь директорского кабинета, втолкнули ее туда. Дверь
захлопнулась. Джейн оглянулась и увидела чудовище. Оно восседало на
стопке бумаги, загаженной зеленоватым пометом.
Василиск цеплялся когтеподобными пальцами за край письменного стола.
Это было двуногое без перьев, с кожей бледной, как у курицы, длинной
шеей и какими-то недоразвитыми обрубками на месте крыльев. Его круглый
живот был упруг и плотен, как барабан, а остальное тело вялое, дряблое,
будто вареное.
Но самым страшным было его лицо. Глаз на нем не было, лба тоже,
только крошечные человеческие уши и рот, громадные мягкие губы,
блестящие от какой-то слизи. Носа тоже не было, эта тварь дышала ртом и
при каждом вздохе всхлипывала, как от великой боли. Глядя на это
странное существо, Джейн невольно попыталась представить себе, каково
это - быть заключенным в такую оболочку. Эта судьба показалась ей еще
отвратительнее, чем само создание. Она хотела отвернуться и не смогла.
Он захлопал своими покрытыми гусиной кожей обрубками-крыльями. Потом
внезапно вытянул бледную шею вперед и вниз и широко раздвинул мягкие,
резиновые губы. Показались зубы, ровные и белые, и розовый влажный язык.
Джейн отпрянула от его пронзительного вопля.
Все померкло у нее перед глазами. Она оказалась где-то там, где не
было ни времени, ни пространства, ни мыслей, ни воздуха. Это было
абсолютное отрицание сущего, полная пустота. А потом, вздрогнув, она
снова обрела себя в директорском кабинете. Она в ужасе глядела на
василиска, на его закрытый, мокрый от слюны рот.
Джейн защитило беспамятство, но его черный, слепой крик все еще
отдавался у нее во всем теле. Ей хотелось добежать до ближайшего туалета
и там извергнуть из себя вместе с желчью невыносимую мерзость, которая,
она чувствовала это, замарала всю ее изнутри - язык, рот, все
внутренности.
И тут ей наконец удалось отвести взгляд от василиска и посмотреть на
директора.
Директор, не шевелясь, сидел за письменным столом. На нем был темный
костюм-тройка, галстук. Руки неподвижно лежали на коленях. Глаза
смотрели на неепристальным взглядом рептилии, без малейшего проблеска
эмоций.
Это был Болдуин.
Едва не задохнувшись, она с трудом подавила восклицание. Значит, ее
все-таки разоблачили! Меланхтон обещал укрыть ее от разоблачения, от
преследования. От допросов. Очередная ложь! Такого острого отчаяния,
такой покинутости и беспомощности, как сейчас она еще не испытывала
никогда.
Но Болдуин молчал и, хотя не сводил с нее глаз, не сделал ни
малейшего движения, чтобы задержать ее, когда она отступила к порогу.
Рука Джейн была уже на дверной ручке, когда она заметила на коленях у
Болдуина папку. Это была обычная картонная папка, и он крепко держал ее
двумя руками. Что-то сказало Джейн, что она должна на нее посмотреть.
"Я схожу с ума", - подумала она. Но, преодолев неприязнь, заставила
себя подойти к нему.
Глаза Болдуина следили за ее рукой, потянувшейся к папке. У него были
бледные руки, покрытые крупными старческими веснушками. Осторожно она
взяла папку двумя пальцами и потянула. Папка выскользнула из его рук,
глаза Болдуина поднялись следом. На папку был наклеен листок с именем.
Джейн прочла его.
Питер-с-холма.
Охваченная нетерпением, она раскрыла папку. В ней был
один-единственный листок папиросной бумаги, больше ничего. Он был
исписан бледными чернилами, неразборчиво - Джейн не могла читать его
здесь, в таком состоянии. Она сложила листок вчетверо и сунула за
пазуху.
Болдуин не пошевелился, даже когда она вкладывала папку назад, в его
руки.
Джейн медленно вышла в пустой коридор. Какой-то учитель, выходящий в
этот момент из класса, заметил ее и торопливо нырнул обратно. Он явно не
хотел ничего знать.
Медленно, не чувствуя ног, ничего не видя вокруг, шла она по
коридору. Голова кружилась.
У кабинета секретарши Кошкодав и Сучок схватили ее за руки и втащили
внутрь.
- Что он тебе сказал? - спросила секретарша. - Что он сказал?
До этой минуты Джейн сдерживалась. Но сейчас ее самообладание
рухнуло, и она разрыдалась. Страх и отвращение переполняли ее.
- У нее истерика! - Секретарша подняла руку и закатила Джейн такую
пощечину, что звон пошел. - Что он сказал? - прокричала она, брызгая
слюной.
И тут Джейн какой-то холодно-расчетливой стороной своей натуры,
глубоко до сих пор запрятанной, о которой сама раньше не подозревала,
оценила ситуацию и увидела, какие возможности она несет. О том, что
произошло в кабинете, никто из них знать не мог. Они все так панически
боялись директора, что не осмеливались встречаться с ним лицом к лицу.
Они знали о его намерениях столько же, сколько о намерениях Дамы Луны.
- Он сказал, что я должна стать алхимиком, - прорыдала она. - Сказал,
что вы должны дать мне стипендию.
Троица обменялась недоуменными взглядами. То, что они услышали, было
невозможно, но еще менее реальным казалось им, что можно лгать после
встречи с василиском. Слова Джейн были невероятны, но неоспоримы.
В конце концов, что они могли тут поделать?
Секретарша села за машинку и начала заполнять бланки.
Глава 10
У бокового входа курили, сбившись в стайку, девушки-стрекозы. Их тела
и после созревания оставались на вид совершенно детскими, и это
придавало им какой-то извращенно-порочный вид. Джейн видела их каждый
день, они собирались, сплетничали, и их прозрачные крылышки трепетали от
возбуждения. Узкобедрые и безгрудые, одетые в дорогие тесные джинсы и
прозрачные шелковые блузки, небрежными щелчками пальцев они разбрасывали
по двору свои окурки в ярко-алой помаде.
Джейн выбрала одну, которая показалась ей чуть дружелюбнее остальных,
и дождалась, пока она отойдет в сторону.
- Извини, пожалуйста...
Стрекоза, уже пройдя мимо, остановилась и бросила презрительный
взгляд через Плечо.
- А, воровка... - сказала она в пространство.
- Посмотри-ка! - Джейн вынула из сумочки серебряный амулет - кованый
цветок каланты, - изящную вещицу и весьма недешевую. Джейн стащила его
нынче утром, пропустив ради этого уроки, и, если бы попалась, шуму было
бы много. Но рискнуть пришлось, потому что приносить украшения домой она
не могла. Магия холодного железа губила их, они заболевали и умирали.
Серебро заиграло в солнечных лучах. Стрекоза широко раскрыла глаза.
- Это тебе.
- Мерси! - Она протянула за вещицей тощую руку.
Джейн отдернула свою.
- Но не даром.
Глаза стрекозы стали тусклыми, злыми. Губы раздвинулись, обнажив
остренькие жемчужные клыки. Джейн отважно продолжала:
- Где можно узнать... как предохраняться? Полное недоумение.
- Предохраняться? Тебе? - Стрекоза откинула голову и расхохоталась -
безжалостным эльфийским смехом.
- Ну что, берешь или нет?
- Давай сюда!
