Тебе его обереги нипочем.
- Спасибо за доверие, - произнесла Джейн. - Но я не буду. Нельзя
этого, я уже сказала почему. - Несколько детишек поменьше угрожающе
надвинулись на нее. - Что хотите говорите, вы меня не заставите! Пусть
для вас кто другой старается.
- Да не упрямься ты! Подумай только, как мы будем тебе все
благодарны! - Крутой опустился на одно колено, склонился к ней и смешно
задвигал бровями. - Век твоим обожателем верным буду!
- Ни за что!
Ходуле трудно было следить за разговором. Все переменщики были такие
- чем ближе к зрелости, тем глупее. Насупив брови, он повернулся к
Крутому и неуверенно проговорил:
- Я что, не полечу?
Крутой отвернулся и в сердцах плюнул на пол:
- Нет, не полетишь! Если Джейн не передумает.
Ходуля заплакал.
Сначала он всхлипывал очень тихо, потом все громче и наконец, откинув
голову, отчаянно завыл. Дети навалились на него в ужасе, зажали рот. Его
рыдания стали глуше, потом прекратились совсем.
Все затаили дыхание, слушая, не заскрипят ли расшатанные ступеньки
под тяжелыми шагами Блюгга, не дойдет ли до них его всегдашний запах -
спертый дух злобы и с трудом удерживаемого гнева. Даже Крутой
перепугался.
Но все было тихо. Только киберпсы храпели на проходной, да
беспрестанно шуршали, ворочались и позвякивали цепями драконы на
сортировочной, а где-то далеко-далеко чуть слышно названивали полуночные
колокола в честь какого-то лесного празднества. Блюгг не проснулся.
Дети успокоились.
Какие они были несчастные, какие голодные, как они дрожали! Джейн
стало жалко их всех, и себя в том числе. И тут какая-то сила,
неотличимая от отчаяния, вошла в нее, наполнив решимостью, как будто
она, Джейн, была лишь формой, которую вдруг заполнил раскаленный металл.
Новая цель зажгла ее. Джейн поняла, что, если она хочет когда-нибудь
стать свободной, надо быть бесстрашной и сильной, а с детской мягкостью
придется расстаться. И она дала себе клятву, душой своей поклялась, что
сделает ради освобождения все - все, что потребуется, самое страшное,
самое подлое, самое жестокое.
- Ладно! - сказала она. - Сделаю!
- Хорошо. - Даже не кивнув в знак благодарности, Крутой начал в
подробностях объяснять свой замысел, каждому давая задание. Кончив, он
опять пробормотал что-то неразборчивое и провел рукой над пламенем.
Свеча погасла.
Любой из них мог бы задуть пламя одним движением губ. Но это было
неинтересно.
***
Черная литейка была вторым по площади цехом на всем заводе. Здесь
железо разливалось по формам неуязвимых туловищ и прочих, непроницаемых
для магии частей тела великих драконов. В бетонных ямах держали зеленый
песок, мыльные смеси и формовочную глину. Под потолком медленно
двигались по направляющим краны, и октябрьское солнце пронизывало косыми
лучами пляшущую в воздухе пыль, неустанно вздымаемую громадными
вентиляторами.
В полдень старая озерная водяница развезла на тележке завтраки. Джейн
получила бутерброд в пластиковой упаковке и бумажный стаканчик с
тепловатым грейпфрутовым соком. Она стащила рабочие рукавицы и
отправилась со своей едой к уютной грязной нише в стене, рядом с
деревянным ящиком, заполненным железными деталями - наваленными
вперемешку когтями, чешуей, зубчатыми колесиками.
Джейн села поудобнее, поставила рядом стаканчик с соком и разгладила
на коленях грубую посконную юбку. Закрыв глаза, она представила себе
облачные чертоги высоких эльфов. Знатные господа и дамы сидят за длинным
столом, белеют на мраморе кружева их манжет, и возвышаются длинные свечи
в серебряных канделябрах. У дам такие красивые имена: фата Эльспета или
фата Моргана, нежные, сладкозвучные голоса, и смех их звенит
колокольчиком. Обращаясь к ней, они называют ее "фата Джейн". А это
эльфийский принц. Он протягивает ей чашу с изысканными сластями, и взор
его обещает любовь и приключения... Рабы-гномы сыплют на пол вместо
нарезанного камыша охапки цветов. Она откусила от бутерброда и стала
жевать, медленно-медленно, чтобы надольше хватило.
А рядом, в оконной арке, вытянул шею ее собственный верховой орел. На
нем драгоценное седло с каменьями. Ему не терпится взлететь. У него
свирепый взгляд и клюв острый как бритва. Никто, кроме нее, не осмелится
на него сесть, но с нею он такой ласковый и послушный! Зовут его...
Кто-то наступил ей на ногу.
- Ой! - Джейн вскочила, опрокинув стаканчик с соком, и увидела
Крутого. Он прошел мимо, волоча на спине мешок с металлоломом. Перерыв
на второй завтрак проходил в две смены и для Крутого еще не начался.
- Не спать, тупица! Приготовилась! - прошипел он уголком рта. Потом,
чтобы сгладить грубость, улыбнулся и подмигнул. Вот только улыбка
получилась у него какая-то тусклая, неуверенная. Если бы Джейн знала его
похуже, то подумала бы, что Крутой боится.
Он скрылся.
Ее мечтательное настроение исчезло. Она почти уже позабыла про дикий
замысел Крутого, а теперь все вспомнилось снова. И сразу ей стало ясно,
что ничего из этого не получится. Ее поймают и накажут. Но идти на
попятный было нельзя никак, она ведь дала слово.
Вдоль той стены литейного цеха, что была дальше всего от вагранки,
шли одна за другой застекленные кабинки-кабинеты цехового начальства.
Джейн сунула остатки бутерброда в карман рабочего передника и выглянула
из-за ящика. Ей были хорошо видны Блюггова кабинка и сам Блюгг. Он сидел
за столом с сигарой в зубах и перелистывал журнал в глянцевой обложке.
Блюгг был плотен, тяжел, низколоб и мордаст. Его тонкие редеющие
волосы висели как попало, за ними он не следил, но вот пара круто
завитых бараньих рожек была предметом его гордости. По особым случаям он
их полировал и покрывал лаком, а в честь Нового года золотил кончики.
После этого несколько недель в их бороздках и неровностях поблескивали
остатки позолоты.
- Эй!
Джейн обернулась. В нише, где она только что сидела, маячил
мальчик-тень, размытая фигурка, с трудом различимая даже в ярком
полуденном свете.
- Крутой послал, - прошелестел он. - Буду стоять на атасе.
Джейн не смогла разобрать выражение его лица, но голос его дрожал.
Ей стало нехорошо. Она ужасно боялась.
- Я не могу... - начала она и решилась договорить: - Я просто...
Вдруг какой-то рев разорвал тишину полдня. Все вокруг забегали, роняя
на пол инструменты, толкаясь и суетясь, залезая на ящики, чтобы
разглядеть, в чем дело. Многие бежали к вагранкам. Что-то случилось.
Джейн смотрела на суматоху, ничего не понимая.
Внезапно все стало ясно.
Крутой, заливаясь идиотским хохотом, мочился на ногу Молотобойца.
Великан яростно вопил. Это был песчаный тролль, самое громадное
создание на заводе, и его-то выбрал Крутой для своих шуточек. В этом
проявилась типичная для него трезвость расчета, ведь Песчаник был не
только больше, но и неповоротливее всех остальных. И все равно затея
была безумно опасная.
Наконец до Песчаника дошло, что можно поднять ногу и раздавить
крохотного обидчика. Пол сотрясся.
Крутой, смеясь, отскочил в сторону.
Разъяренный гигант, насупив брови, мотал башкой и тупо озирался по
сторонам. И тут его взгляд уперся в трехтонную кувалду, что лежала на
наковальне. На грубом лице появилось подобие мысли. Огромная лапища
потянулась к кувалде.
- Давай! - Мальчик-тень нетерпеливо махнул в сторону Блюггова
кабинета. Там было пусто, дверь распахнута настежь, поблизости никого.
Бах! Кувалда грохнула об пол, по тому месту, где только что был
Крутой.
Сжавшись, сгорбившись, Джейн побежала через громадное пустое
пространство, отделяющее ее от Блюгговой кабинки. Ужасаясь собственной
смелости, она каждое мгновение ждала, что ее схватят. Сзади снова
бухнула кувалда. Пол так задрожал, что подошвам Джейн стало щекотно. И
вот она уже в кабинете. Вбежав в дверь, она сразу прыгнула в сторону,
чтобы укрыться за перегородкой, и выпрямилась, оглядываясь.
Бах! Кувалда рухнула в третий раз. Все бегали, вопили, визжали.
В тесном кабинетике было негде повернуться. На полу грудой валялись
технические справочники. Мусорная корзина была набита до краев. На
стенах висели мятые, пожухлые, захватанные грязными пальцами, устаревшие
сто лет назад производственные схемы и графики. Висел плакат с надписью,
"Технику безопасности - на должную высоту!". На нем была изображена рука
с укоризненно воздетым указательным пальцем. Палец был забинтован, концы
бинта аккуратно завязаны бантиком. Единственным ярким пятном был
календарь. Голые русалки, жирные, как стеллеровы коровы, нежились на
скале. Какое-то остановившееся мгновение Джейн тупо смотрела на розовую
колышущуюся плоть, словно картинка эта была окном в чужой и враждебный
мир. Наконец она опомнилась, тряхнула головой, прогоняя наваждение, и
подскочила к столу.
Штампованная металлическая пепельница стояла на самом виду. В ней
дымилась сигара с обслюнявленным концом. Джейн осторожно приподняла
двумя пальцами вонючую гадость. "Скорее!" - подумала она. В пепле лежали
серповидные пластинки, словно бы из пожелтелой слоновой кости. Джейн
взяла две, положила на место сигару и повернулась, готовая убежать.
Но тут взор ее притянуло что-то зеленое. Она опустила глаза к
мусорной корзине. Из мусора торчала книга. Сама не понимая зачем, Джейн
наклонилась и раздвинула мятые бумажки. Сердце ее заколотилось.
Гримуар!
Это был толстый томина в крапчато-зеленом виниловом переплете с
эмблемой компании и выпуклой золотой надписью, которую Джейн прочесть не
могла. Страницы скреплялись тремя хромовыми болтами, так что их можно
было легко вынимать и добавлять новые. Джейн смотрела и смотрела как
зачарованная. Наконец она опомнилась. Гримуары не имели цены. Их было
мало, они все были пронумерованы и зарегистрированы в главной конторе.
Немыслимо представить себе, что один из них мог попасть сюда, в кабинет
Блюгга, и совсем уже невозможно, чтобы он валялся в корзине для мусора!
И все же... Потрогать-то его можно?
Она осторожно прикоснулась к книге. Слабый ток, как от живого
существа, прошел по руке. Книга что-то ей говорила, по-новому, как никто
с ней прежде не разговаривал. Да, сомнений не оставалось, гримуар был
настоящий! Подлинная магия! Заговоры! Волшебное пламя! Месть всем
врагам! По предписаниям этой книги можно стереть с лица земли целые
города, стать невидимой, можно упиваться утонченной жестокостью,
вызывать мертвых, можно весь ад поставить на колени!
Долгое, бесконечно долгое мгновение она прислушивалась к книге,
позволяя ее вкрадчивым обещаниям томительно обволакивать душу. Но
бумажный шепот делался все тише и тише и наконец затих.
Джейн вынула гримуар из корзины.
Книга была так велика, что ее трудно было держать одной рукой. Джейн
быстро сунула украденные обрезки ногтей в рот, между десной и верхней
губой, и ухватила книгу в охапку.
Кто-то негромко, но резко свистнул. Обернувшись, она увидела в дверях
мальчика-тень. Войти он не мог, не пускали обереги, подвешенные к
притолоке. Он отчаянно махал ей руками, торопя наружу. Выглянув, она
увидела, что Песчаника уже успокоили. Один из свинолюдей держал Крутого.
Зеваки расходились по своим местам. Кое-где небольшие группки еще
обсуждали происшествие, другие уже возвращались к работе.
Джейн выбежала из кабинки, сгибаясь под тяжестью прижатой к груди
книги. Бросать добычу она не собиралась. Гримуар принадлежал ей!
Мальчик-тень стоял на ярком солнечном свету, настолько видимый,
насколько это было возможно.
- Ты что так долго? - испуганно прошептал он. - Он же сейчас
