атмосферами, и, должен сказать, с непривычки это действует... Вид у нее
неважный.
После Ляхова выступила штурман Вера Николаевна, очень хорошенькая, в
синем платье, с розовым от смущения круглым лицом. Она привела несколько
оптимальных вариантов выхода фотонного планетолета на "прямую
траекторию". Выяснилось, что электронная курсовычислительная машина,
установленная на "Хиусе", не вполне отвечает требованиям новой, "прямой"
космогации. Штурману и оператору приходится непрерывно вводить поправки
на возмущение со стороны Солнца, чего, например, не требовали перелеты по
орбитальным траекториям. Веру Николаевну перебил пышноволосый усатый
юноша, представитель Института счетно-решающих устройств, и принялся
объяснять Краюхину, что подготовлено для решения этой проблемы в их
институте. Он говорил горячо и непонятно; в него неожиданно вцепились
Крутиков и один из инженеров; они яростно заспорили. Их никто не
перебивал, и Быков уже подумал было, что счетно-решающие устройства
являются сейчас наиболее важной частью оборудования фотонных ракет, но
через минуту с изумлением увидел, что чинного и торжественного совещания
как не бывало.
Группа работников ракетодрома обступила Чокана Кунанбаева, и тот
неторопливо объяснял что-то, водя карандашом по развернутым листам
ватмана. Краюхин и Ермаков собрали вокруг себя ракетостроителей "Вэйдады
Ю-и", листали и показывали им дневники перелета. Ракетостроители кивали и
писали в блокнотах и записных книжках. Ляхов, Богдан Спицын и Юрковский
молча слушали начальника Седьмого полигона. Юрковский, иронически
усмехнувшись, сказал что-то, все заулыбались: Ляхов и Спицын - весело,
начальник - смущенно. В кабинете стоял ровный шум голосов и шелест
бумаги.
Быков досмотрел, как изничтожают усатого представителя, и повернулся
к Дауге. Тот предложил:
- Пойдем, Алексей, домой. Доспорят без нас. Надо разобраться в новых
данных о Венере. Прислал Махов, начальник "Циолковского".
Вечером межпланетники собрались в читальном зале гостиницы.
Вера Николаевна, блестя глазами, говорила:
- Оторваться от Земли и оказаться в пространстве - это еще не значит
завоевать пространство. Первые воздушные шары не сделали человека
хозяином воздушного океана. Это сделал только самолет. Не так ли?
Хозяином пространства сделает нас только "Хиус", независимый от сил
тяготения, освобожденный от рабского подчинения этим силам...
Богдан Спицын влюбленно смотрел на нее, а Ляхов пробормотал,
растерянно улыбаясь, словно эта мысль только что пришла ему на ум:
- Подумать только, ведь мы были первыми в таком деле!
Юрковский усмехнулся:
- Но все-таки дома, на Земле, лучше, не так ли, Вася?
- Разумеется, лучше.
- "Разумеется..." Ах, Василий, Василий. нет в тебе ни капли поэзии!
Совершил такой перелет!.. Нет, ты положительно недостоин такой чести.
Ляхов нахмурился.
- Я, знаешь ли, не спортсмен, - сердито сказал он, - я работник! И
не вижу в этом ничего дурного.
- Никто не говорит, что это дурно... - Юрковский поднял к потолку
томные глаза. - Но согласись, мон шер, что путь прокладывают обычно...
спортсмены, как ты их называешь.
- Значит, раз на раз не приходится.
- Что за разделение такое? - удивленно спросил Крутиков. -
Спортсмены, работники...
- Всегда и везде, - твердо сказал Юрковский, - впереди шли
энтузиасты-мечтатели, романтики-одиночки, они прокладывали дорогу
администраторам и инженерам, а затем...
- Затем по костям этих самых мечтателей и романтиков кидалась жадная
серая масса, чернь презренная... - криво улыбаясь, тоненьким голосом
сказал Дауге. - Трепло ты, милый Володя, вот что! Энтузиаст-мечтатель...
гусар-одиночка!
Юрковский стремительно повернулся к нему, но Краюхин поднял руку.
- Одну минутку, - проскрипел он насмешливо. - Значит, Владимир
Сергеевич, администраторов-энтузиастов не бывает? И инженеров-мечтателей
тоже? Хм... И что там насчет серой массы?
Быков сидел как на иголках. Никогда еще "пижон" не был ему так
несимпатичен. Он взглянул на Ляхова, бледного, с дрожащими от обиды
губами, и разозлился еще больше. Но он еще не имел здесь права голоса.
- Мы все мечтатели, если угодно, Владимир Сергеевич, - продолжал
Краюхин. - И энтузиасты тоже. Только каждый на свой лад. Вот Вера
Николаевна выражает свою радость по поводу того, что "Хиус" дает ей
возможность носиться по пространству куда угодно и как угодно, тешить ее
крылатую душу. Так. В этом она, по-видимому, и видит истинное назначение
"хозяина пространства".
- Я совсем не это хотела сказать... - растерянно проговорила Вера
Николаевна.
- Надеюсь, что не это... Потому что, имейте в виду, государство, наш
народ, наше дело ждет от нас не только... вернее, не столько рекордов,
сколько урана, тория, трансуранидов. Мы все мечтатели. Но я мечтаю не
носиться по пространству подобно мыльному пузырю, а черпать из него все,
что может быть полезно... Что в первую очередь необходимо для лучшей
жизни людей на Земле, для коммунистического содружества народов. Тащить
все в дом, а не транжирить то, что есть дома! В этом наше назначение. И
наша поэзия.
- Как пчелы, - изрек Крутиков.
- Именно как пчелы, а не как... бабочки-поденки. Кроме того, позволю
себе обратить ваше внимание и на то обстоятельство, что в наше время
переходные периоды проходят быстро. И вот пример: в предстоящем рейсе
пилоты "Хиуса" будут уже выполнять скромную обязанность извозчиков.
Главная роль отводится на сей раз уже другим. Вот ему... - Краюхин указал
на Быкова. (Тот испуганно заморгал.) - И Дауге, и вам, Владимир
Сергеевич. Человечеству нужны богатства Венеры, а не восторженные
рапорты. Так. А затем вы уступите место новым героям -
производственникам, тем, кто будет строить заводы на берегах Урановой
Голконды. И все это работа, друг мой, вдохновенная работа, а не спорт!
Только одни относятся к ней как к эффектной возможности блеснуть под
куполом цирка и сорвать аплодисменты, а другие - как к работе в общем
строю. А вам, так сказать, мон шер, только бы добраться до сокровищницы
тайн, где они лежат штабелями, и водрузить... Эх, вы... спортсмены!
Наступило молчание. Юрковский поднялся и, ни на кого не глядя,
вышел.
- Славный парень, - проговорил Краюхин. - Смелый, умница... Только -
амбиции у него - ой-ой-ой!
Ермаков сказал без улыбки: - Отец мне рассказывал, что некто Николай
Захарович Краюхин в молодости...
- "Краюхин, Краюхин"... - Николай Захарович стал кряхтя растирать
колени. - То было в молодости... И, кроме того, может быть, тебе
известно, что упомянутого Краюхина за это самое мордой об стол...
простите за выражение... на партийной конференции, да. И именно твой
папаша, Анатолий Борисович! Так.
Краюхин сердито хмыкнул, покашлял и ушел,
Последние дни перед стартом прошли незаметно. Все были заняты.
Ермаков руководил работой группы обслуживания, грузившей "Хиус" всем
необходимым. Корабль был погребен под массой металлических конструкций,
опутан паутиной шлангов и кабелей. Под ним теснились десятки
машин-газгольдеров, машин-цистерн, тракторов, кранов и конвейеров. Работа
велась днем и ночью. По толстым шлангам, покрытым пластами льда и инея,
подавались сжиженные газы - водород для ракет и кислород для экипажа, по
тонким шлангам - вода и смазочные вещества. Конвейеры и краны забрасывали
в три люка баки, мешки и ящики с продуктами, снаряжением и оборудованием.
Десятки людей в спецкостюмах копошились в урановых реакторах. Приехавшие
из Новосибирска специалисты микрон за микроном проверяли слой
"абсолютного отражателя"; в этой неправдоподобно тонкой н вместе с тем
самой прочной в мире броне могли оказаться микроскопические изъяны,
которые привели бы экспедицию к мгновенной огненной гибели. Сам Краюхин
приехал поглядеть, как с купола "Хиуса" сняли толстую титановую плиту и
осторожно опустили в зарядные камеры фотонного реактора баллоны-капсулы
со смесью жидкого трития и дейтерия. Затем плиту опустили на место и в то
же день затащили и укрепили над ней огромный контейнер с "Мальчиком".
- С этим дурацким ящиком на горбу, - досадливо сказала Вера
Николаевна, - "Хиус" имеет какой-то доморощенный вид.
Ляхов со Спицыным и Крутиковым все эти дни проводил в рубке, где
было сосредоточено управление планетолетом. Дауге и Юрковский занимались
изучением новых данных о Венере, привезенных Ляховым, без конца спорили,
составляли какие-то таинственные радиограммы, несли их на подпись к
Краюхину и потом на радиостанцию.
В самый разгар этой горячки Краюхин вызвал Быкова и поехал с ним на
один из подземных складов на южной окраине города. В сухом и светлом
помещении склада Быков увидел ящики с оружием.
- Знакомые штучки? - осведомился Краюхин.
Быков с недоумением посмотрел на него и нагнулся:
- Карабин-автомат образца семьдесят пятого года.
- А вот те?
- Реактивные ружья... пистолеты...
- Ну вот, выбирайте.
Быков понял:
- На всех?
- На всех... да возьмите и запасец.
Быков молча отобрал восемь новеньких карабинов, несколько десятков
ручных гранат, лучевые пистолеты, финские ножи в светло-желтых кожаных
чехлах.
- А патроны где? И капсюли для гранат?
- Есть патроны, капсюли и все, что хотите. Напишите начальнику
склада, что вам нужно.
Они спустились этажом ниже.
- Это тоже для вас, - сказал Краюхин, указывая на цилиндрические
предметы, тускло отсвечивающие воронеными боками.
- Атомные мины... - пробормотал Быков.
- Знаете?
- Как не знать...
- Возьмите десять комплектов. Прихватите десяток висячих
прожекторных ракет.
Спустя два часа через город на полигон проехала машина, груженная
тяжелыми пластмассовыми ящиками и десятью круглыми решетчатыми футлярами.
Еще через два часа эти ящики и футляры при посильном участии и под личным
наблюдением Быкова были погружены на "Хиус".
Наконец все было закончено. В течение одной ночи исчезли легкие и
неуклюжие фермы, опутывавшие планетолет, шланги, краны и конвейеры. Ушли
машины и тракторы, уехали люди. На истоптанной, развороченной земле
остались под моросящим дождем только обрывки проводов и тросов, куски
фанеры, несколько забытых досок да вбитые в грязь клочья маслянистой
упаковочной бумаги.
Краюхин в сопровождении Ермакова и начальника группы обслуживания
облазил все помещения "Хиуса", все пересмотрел и перетрогал, придирчиво и
подозрительно прислушался к мощному гулу включенных для пробы соленоидов,
сделал несколько пустячных замечаний, слез на землю, вытер руки о край
плаща и сказал:
- Пожалуй, все в порядке, Анатолий Борисович. Подписывайте акт.
Ерников согласно наклонил голову. Начальник группы обслуживания
облегченно вздохнул, потоптался, затем спросил, покашливая:
- Когда же старт, Николай Захарович? Завтра?
Но, как оказалось, оставались еще кое-какие формальности. В городе
Краюхина срочно вызвали на радиостанцию, и, вернувшись оттуда, он сухо
(так, по крайней мере, показалось Быкову) сообщил, что старт
откладывается на утро послезавтра, а завтра прибывает комиссия.
- И вечером будет... э... торжественный обед. Можно без фраков.
Юрковский энергично пошевелил губами, Ермаков равнодушно зевнул, а
Крутиков пожал плечами и снова углубился в какую-то книгу.
