переброска уже началась.
- Да нет, - сказал я. - Не похож он на пантианина. Пантиане рослые,
краснокожие... Потом они одеты, елки-палки, а этот совсем голый!
Мы остановились перед люком, и я пропустил Майку вперед.
- Бр-р-р! - произнесла она, растирая плечи. - Ну, что, пойдем фитиль
получать?
- Полуметровый, - сказал я.
- Хорошо смазанный, - сказала Майка.
- Семьдесят пять миллиметров в диаметре, - сказал я.
Мы крадучись проникли в рубку, но оставаться незамеченными нам не
удалось. Нас ждали. Комов расхаживал по рубке, заложив руки за спину, а
Вандерхузе, глядя в пространство и выпятив челюсть, наматывал свои
бакенбарды: правый на палец правой руки, а левый - на палец левой. Увидев
нас, Комов остановился, но Майка не дала ему заговорить.
- Ушел, - деловито доложила она. - Ушел прямо через трясину, причем
совершенно необычным способом...
- Помолчите, - прервал ее Комов.
"Сейчас начнется", - подумал я, заранее настраиваясь на отбрыкивание
и отругивание. И не угадал. Комов приказал нам сесть, уселся сам и
обратился прямо ко мне:
- Я вас слушаю, Попов. Рассказывайте все. До мельчайших подробностей.
Интересно, что я даже не удивился. Такая постановка вопроса
показалась мне совершенно естественной. И я рассказал все - о шорохах, о
запахах, о детском плаче, о криках женщины, о странном диалоге вчера
вечером и о черном призраке сегодня ночью. Майка слушала меня, приоткрыв
рот, Вандерхузе хмурился и укоризненно качал головой, а Комов не отрываясь
глядел мне в лицо, - прищуренные глаза его вновь были пристальны и
холодны, лицо затвердело, он покусывал нижнюю губу и время от времени
напряженно сплетал пальцы, похрустывая суставами. Когда я закончил,
воцарилось молчание. Потом Комов спросил:
- Вы уверены, что это плакал ребенок?
- Д-да... Во всяком случае, очень похоже...
Вандерхузе шумно перевел дух и похлопал ладонью по подлокотнику
кресла.
- И ты все это вытерпел! - проговорила Майка с испугом. - Бедный
Стасик!
- Должен тебе сказать, Стась... - внушительно начал Вандерхузе, но
Комов перебил его.
- А камни? - спросил он.
- Что - камни? - не понял я.
- Откуда взялись камни?
- Это на стройплощадке? Киберы натаскали, наверное. При чем это
здесь?
- Откуда киберы могли взять камни?
- Н-ну... - начал я и замолчал. Действительно, откуда?
- Кругом песчаный пляж, - продолжал Комов. - Ни одного камешка.
Киберы с площадки не отлучались. Откуда же на полосе булыжники и откуда на
полосе сучья? - Он оглядел нас и усмехнулся. - Все это риторические
вопросы, разумеется. Могу добавить, что у нас за кормой, прямо под маяком,
целая россыпь булыжников. Очень любопытная россыпь. Могу также добавить...
Простите, вы кончили, Стась? Спасибо. А теперь послушайте, что было со
мной.
Комову, оказывается, тоже пришлось нелегко. Правда, испытания его
были несколько иного рода. Испытания интеллекта. На второй день после
прибытия, запуская в озеро пантианских рыб, он заметил в двадцати шагах от
себя необычное ярко-красное пятно, которое расплылось и исчезло, прежде
чем он решился приблизиться. На следующий день он обнаружил на самой
макушке высоты 12 дохлую рыбу, явно одну из запущенных накануне. Под утро
четвертого дня он проснулся с явственным ощущением, что в каюте находится
кто-то посторонний. Постороннего не оказалось, но Комову послышался щелчок
лопнувшей перепонки люка. Выйдя из корабля, он обнаружил, во-первых,
россыпь камней у кормы, а во-вторых, камни и охапки сучьев на
стройплощадке. После разговора со мной он окончательно утвердился в мысли,
что в окрестностях корабля происходит неладное. Он уже был почти уверен,
что поисковые группы проглядели какой-то чрезвычайно важный фактор,
действующий на планете, и только глубокая убежденность в том, что разумную
жизнь проглядеть было бы невозможно, удерживала его от самых решительных
шагов. Он только принял все меры, чтобы район действия нашей группы не
стал объектом нашествия "любопытствующих бездельников". Именно поэтому он
изо всех сил старался сформулировать экспертное заключение таким образом,
чтобы оно не вызывало ни малейших сомнений. Между тем мое
возбужденно-подавленное состояние прекрасно подтверждало его
предварительный вывод о том, что неизвестные существа способны проникать в
корабль. Он стал ждать этого проникновения и дождался его сегодня утром.
- Резюмирую, - объявил он, словно читая лекцию. - По крайней мере
этот район планеты, вопреки данным предварительных исследований, обитаем
крупными позвоночными, причем есть все основания предполагать, что
существа эти разумны. По-видимому, это троглодиты, приспособившиеся к
жизни в подземных пустотах. Судя по тому, чему мы были свидетелями,
средний абориген анатомически напоминает человека, обладает ярко
выраженной способностью к мимикрии, а также и, вероятно, в связи с этим -
способностью к воспроизводству защитно-отвлекающих фантомов. Должен
сказать, что для крупных позвоночных такая способность была до сих пор
отмечена только у некоторых грызунов на Пандоре, на Земле же этой
способностью обладают некоторые виды головоногих моллюсков. А теперь я
хотел бы особенно подчеркнуть, что, несмотря на эти нечеловеческие и
вообще негуманоидные способности, здешний абориген не только в
анатомическом, но и в физиологическом и, в частности, в нейрологическом
отношении необычайно, небывало близок к земному человеку. Я кончил.
- Как - кончили? - вскричал я, испугавшись. - А мои голоса? Значит,
галлюцинации были?
Комов усмехнулся.
- Успокойтесь, Стась, - сказал он. - С вами все в порядке. Ваши
"голоса" легко объясняются, если предположить, что устройство голосового
аппарата идентично нашему. Сходство голосового аппарата плюс развитая
способность к имитации плюс гипертрофированная фонетическая память...
- Стойте, - сказала Майка. - Я понимаю, они могли подслушать наши
разговоры, но как же женский голос?
Комов кивнул.
- Да, приходится предположить, что они присутствовали при агонии.
Майка присвистнула.
- Слишком замысловато, - пробормотала она с сомнением.
- Предложите другое объяснение, - холодно возразил Комов. - Впрочем,
вероятно, мы скоро узнаем имена погибших. Если пилота звали Александром...
- Ну, хорошо, - сказал я. - А ребенок плакал?..
- А вы уверены, что это плакал ребенок?
- А с чем это можно спутать?
Комов уставился на меня, плотно прижал пальцем верхнюю губу и вдруг
приглушенно залаял. Именно залаял - другого слова я не подберу.
- Что это было? - спросил он. - Собака?
- Похоже, - сказал я с уважением.
- Так вот, это я произнес фразу на одном из наречий Леониды.
Я был сражен. Майка тоже. Некоторое время все молчали. Все было
несомненно так, как он говорил. Все объяснилось, все получилось очень
изящно, но... Было, конечно, очень приятно сознавать, что все страхи
остались позади и что именно нашей группе повезло открыть еще одну
гуманоидную расу. Однако вместе с тем это означало самую решительную
перемену в наших судьбах. Да и не только в наших. Во-первых, невооруженным
глазом было видно, что проекту "Ковчег" конец. Планета занята, придется
искать для пантиан другую. Во-вторых, если окончательно выяснится, что
аборигены разумны, нас, наверное, сейчас же попрут отсюда, а вместо нас
прибудет сюда комиссия по контактам. Все эти соображения были очевидны не
только мне, конечно, но и остальным. Вандерхузе расстроенно рванул себя за
бакенбарды и сказал:
- Почему же именно разумные? По-моему, пока совершенно ниоткуда не
следует, что они непременно разумные, как вы полагаете, Геннадий?
- Я не утверждаю, что они непременно разумные, - возразил Комов. - Я
сказал только: есть все основания предполагать, что это так.
- Ну, какие же это такие все основания? - продолжал расстраиваться
Вандерхузе. Очень ему не хотелось покидать насиженное место. Известна была
за ним такая слабость - любовь к насиженным местам. - Что это за все
основания? Внешний облик разве что...
- Дело не только в анатомии, - сказал Комов. - Камни под маяком
расположены в явном порядке, это какие-то знаки. Камни и ветки на
посадочной полосе... Я не хочу ничего утверждать категорически, но все это
очень похоже на попытку войти в контакт, осуществляемую гуманоидами с
первобытной культурой. Тайная разведка и одновременно не то дары, не то
предупреждение...
- Да, похоже на то, - пробормотал Вандерхузе и впал в прострацию.
Снова последовало молчание, затем Майка тихонько спросила:
- А откуда следует, что они так уж особенно близки к нам по своей
физиологической и нервной организации?
Комов удовлетворенно покивал.
- Здесь мы тоже располагаем только косвенными соображениями, - сказал
он. - Но это достаточно веские соображения. Во-первых, аборигены способны
проникать в корабль. Корабль их впускает. Для сравнения напомню, что ни
тагорцу, ни даже пантианину, при всем их огромном сходстве с человеком,
люковую перепонку не преодолеть. Люк просто не раскроется перед ним...
Тут я хлопнул себя по лбу.
- Елки-палки! Значит, все мои киберы были в полном порядке! Просто
аборигены, наверное, бегали перед Томом, и он останавливался, потому что
боялся наехать на человека... А потом они, наверное, считали Тома за живое
существо, размахивали руками и случайно подали ему сигнал "Опасность!
Немедленно в корабль!" Это же очень простой сигнал... - Я показал. - Ну,
мои ребятишки и полезли в трюм наперегонки... Конечно, так оно все и
было... Да я и сейчас своими глазами видел: Том реагировал на аборигена,
как на человека.
- То есть? - быстро спросил Комов.
- То есть, когда абориген появился в поле его визиров, Том
просигналил: "Жду приказаний".
- Это очень ценное наблюдение, - произнес Комов.
Вандерхузе тяжело вздохнул.
- Да, - сказала Майка. - Конец "Ковчегу". Жалко.
- Что же теперь будет? - спросил я, ни к кому в особенности не
обращаясь.
Мне не ответили. Комов поднял листки со своими записями, под ними
обнаружилась коробочка диктофона.
- Прошу прощения, - объявил он, очаровательно улыбаясь. - Чтобы не
терять времени зря, я нашу дискуссию записал. Благодарю за точно
поставленные вопросы. Стась, я попрошу вас, закодируйте все это и
отправьте в экстренном импульсе прямо в центр, копию на базу.
- Бедный Сидоров, - негромко сказал Вандерхузе. Комов коротко глянул
на него и снова опустил глаза на бумаги.
Майка отодвинула кресло.
- Во всяком случае, с моим квартирьерством здесь покончено, -
проговорила она. - Пойду собираться.
- Одну минуту, - остановил ее Комов. - Здесь спросили, что же теперь
будет. Отвечаю. Как полномочный член комиссии по контактам, я беру
командование на себя. Объявляю весь наш район зоной предполагаемого
контакта. Яков, прошу вас, составьте соответствующую радиограмму. Все
работы по проекту "Ковчег" прекращаются. Роботы демобилизуются и
переводятся в трюм. Выход из корабля только с моего личного разрешения.
Сегодняшняя охота с борзыми, вероятно, уже создала для контакта
определенные трудности. Новые недоразумения были бы крайне нежелательны.
Итак, Майя, прошу вас загнать глайдер в ангар. Стась, прошу заняться вашей
киберсистемой... - Он поднял палец. - Но сначала отправьте запись
дискуссии... - Он улыбнулся и хотел сказать еще что-то, но в это время
