Попугаев. Это само по себе, конечно, не есть улика против вас, но вызывает
дополнительные подозрения. Я вынужден задержать вас впредь до выяснения
ряда обстоятельств... Прошу прочесть и подписать протокол.
Эйно Саари, не говоря ни слова, приблизился к столу и, не читая,
поставил свою подпись на каждом листке протокола. Карандаш дрожал у него в
пальцах, узкий подбородок отвис и тоже трясся. Потом он, шаркая ногами,
вернулся к табурету, сел обессиленно и, стиснув руки, сказал:
- Хочу еще раз подчеркнуть, господин следователь, что давая
показания... - Голос у него сорвался, он снова глотнул. - Давая показания,
я сознавал, что поступаю себе во вред. Я мог бы что-нибудь выдумать,
наврать... Я мог бы вообще не участвовать в розыске - никто ведь не знал,
что я ушел провожать Эллу...
- Это ваше заявление, - сказал Андрей равнодушным голосом, - уже
фактически содержится в протоколе. Если вы не виноваты, вам ничего не
грозит. Сейчас вас препроводят в камеру предварительного заключения. Вот
вам бумага и карандаш. Вы можете оказать помощь следствию, да и себе
самому, если самым подробным образом напишите, кто, когда и при каких
обстоятельствах говорил с вами о Красном Здании. Безразлично - до
исчезновения Эллы Стремберг или после. Самым подробным образом: кто - имя,
адрес; когда - точная дата, время суток; при каких обстоятельствах - где,
по какому поводу, с какой целью, в каком тоне. Вы меня поняли?
Эйно Саари кивнул и беззвучно сказал "да". Андрей, пристально глядя
ему в глаза, продолжал:
- Я уверен, что все подробности о Красном Здании вы узнали где-то на
стороне. Сами вы его, может быть, даже и не видели. И я настоятельно
рекомендую вам вспомнить: кто снабдил вас этими подробностями - кто,
когда, при каких обстоятельствах. И с какой целью.
Он звонком вызвал дежурного, и саксофониста увели. Андрей потер руки,
наколол протокол и подшил его в дело, спросил горячего чая и вызвал
следующего свидетеля. Он был доволен собой. Все-таки воображение и знание
элементарной геометрии - полезные вещи. Завравшийся Эйно Саари был ущучен
по всем правилам науки.
Следующий свидетель, вернее, свидетельница, Матильда Гусакова (62-х
лет, вязание на дому, вдова) представляла собой, по крайней мере по идее,
гораздо более простой случай. Это была могучая старуха с маленькой, сплошь
седой головкой, румяными щечками и хитрыми глазами. Она нисколько не
выглядела заспанной или испуганной, а наоборот, кажется, была очень
довольна приключением. В прокуратуру она явилась со своей корзинкой,
мотками разноцветной шерсти, набором спиц, а в кабинете немедленно
взгромоздилась на табурет, надела очки и заработала спицами.
- Следствию стало известно, госпожа Гусакова, - начал Андрей, - что
некоторое время назад вы в кругу своих друзей рассказывали о происшествии
с неким Франтишеком, который якобы попал в так называемое Красное Здание,
претерпел там разнообразные приключения и с трудом вырвался на свободу.
Было такое?
Престарелая Матильда усмехнулась, ловко выхватила одну спицу,
пристроила другую и сказала, не поднимая глаз от вязанья:
- Было, было такое. Рассказывала я, и не раз, только вот откуда это
стало известно следствию, хотела бы я знать... У меня вроде бы знакомых
среди судейских нет...
- Должен вам сообщить, - доверительно сказал Андрей, - что в
настоящее время ведется следствие по поводу так называемого Красного
Здания, и мы чрезвычайно заинтересованы войти в контакт хотя бы с одним
человеком, который в этом здании побывал...
Матильда Гусакова его не слушала. Она положила вязанье на колени и
задумчиво смотрела в стену.
- Кто же это мог сообщить? - проговорила она. - Вот уж не ожидала!..
- Она покачала головой. - И здесь, оказывается, надо соображать, кто да с
кем... При немцах сидели - рот на замке. Советы пришли - ничего не
переменилось. Сюда подалась - и тут, значит, та же картина...
- Позвольте, пани Гусакова, - прервал ее Андрей. - Вы, по-моему,
превратно рассматриваете ситуацию. Вы ведь, насколько я понимаю, не
совершили никакого преступления. Мы рассматриваем вас только как
свидетеля, как помощника, который...
- Э, голубчик! Какие уж тут помощники? Полиция есть полиция.
- Да нет же! - Андрей для убедительности прижал руку к сердцу. - Мы
ищем банду преступников! Они похищают людей и, судя по всему, убивают их.
Человек, который побывал в их лапах, может оказать следствию неоценимую
услугу!
- Да вы что, голубчик, - сказала старуха, - вы что, верите в это
самое Красное Здание?
- А вы разве не верите? - спросил Андрей, несколько опешив.
Старуха не успела ответить. Дверь кабинета приоткрылась, из коридора
прорвался гомон возбужденных голосов, и в щель просунулась коренастая
черноголовая фигура, которая кричала в коридор: "Да, срочно! Срочно надо!"
Андрей нахмурился, но тут фигуру вновь втянули в коридор, и дверь
захлопнулась.
- Простите, нас отвлекли, - сказал Андрей. - Вы, кажется, хотели
сказать, что сами не верите в это Красное Здание?
Не переставая работать спицами, престарелая Матильда пожала одним
плечом.
- Ну какой же взрослый человек может в это поверить? Дом, видите ли,
у них бегает с место на место, внутри у него все двери с зубами,
поднимаешься по лестнице вверх - оказываешься в подвале... Конечно, в
здешних местах все может случиться, Эксперимент есть Эксперимент, но это
уж все-таки слишком... Нет, не верю. Конечно, в каждом городе есть дома,
которые глотают людей, наверное, и в нашем без таких домов не обходится,
но вряд ли дома эти бегают с места на место... да и лестницы там, как я
понимаю, самые обыкновенные.
- Позвольте, пани Гусакова, - сказал Андрей. - А зачем же тогда вы
эти басни всем рассказываете?
- А почему же не рассказывать, если люди слушают? Скучно же людям,
особенно старикам, вроде нас...
- Так вы это что - сами выдумали?
Престарелая Матильда открыла рот, чтобы ответить, но тут у Андрея над
самым ухом отчаянно заверещал телефон. Андрей чертыхнулся и схватил
трубку.
- Андрю-шоно-чек... - произнес в трубке совершенно пьяный голос
Сельмы. - Я их всех выпел-ра... выпер-ла. Ты чего не идешь?
- Извини, - сказал Андрей, покусывая губу и косясь на старуху. - Я
сейчас очень занят, я тебе...
- А я не же-ла-ю! - заявила Сельма. - Я тебя люблю, я тебя жду. Я у
тебя пьянень-ка-я, го-лень-ка-я, мне холод-но...
- Сельма, - понизив голос, сказал Андрей в самую трубку. - Не валяй
дурака. Я очень занят.
- Все равно ты такой девочки не... не найдешь в этом нуж... нужнике.
Я вот тут свернулась калачиком... совсем-совсем голень... голенькая...
- Я приеду через полчаса, - проговорил Андрей торопливо.
- Ду-ра-чок! Через пол... полчаса я спать уже буду... Кто ж через
полчаса приезжает?
- Ну ладно, Сельма, ну пока, - сказал Андрей, проклиная тот день и
час, когда он дал этой распутной девке телефон своего кабинета.
- Ну и пошел к черту! - заорала вдруг Сельма и дала отбой. Так небось
грохнула трубку, что весь телефон разнесла. Андрей, сжав зубы от
бешенства, осторожно положил свою трубку и несколько секунд сидел, не смея
поднять глаза. Мысли у него разбегались. Потом он откашлялся.
- Ну так, - сказал он. - Угу... Значит, рассказывали вы просто так,
от скуки... - Он вспомнил наконец свой последний вопрос. - Значит,
прикажете вас так понимать, что вы сами выдумали всю эту историю с
Франтишеком?
Старуха снова открыла было рот, чтобы ответить, и снова ничего не
получилось. Дверь распахнулась, на пороге возник дежурный и браво
отрапортовал:
- Прошу прощения, господин следователь! Доставленный свидетель Петров
требует, чтобы вы допросили его немедленно, поскольку он имеет сообщить...
Глаза у Андрея застлала мутная пелена. Он изо всех сил хватил обоими
кулаками по столу и заорал так, что у самого в ушах зазвенело:
- Черт вас подери, дежурный! Вы что, устава не знаете? Куда вы
претесь со своим Петровым? Вы что, у себя в сортире? Кр-ругом - марш!
Дежурный исчез, как не был. Андрей, чувствуя, что губы у него
трясутся от ярости, налил себе онемевшими руками воды из графина и выпил.
В горле у него саднило от дикого рева. Он исподлобья поглядел на старуху.
Престарелая Матильда знай себе вязала, как ни в чем не бывало.
- Прошу прощения, - пробурчал он.
- Ничего, молодой человек, - успокоила его Матильда. - Я на вас не в
обиде. Так вот вы спросили, может, я сама все это выдумала. Нет, голубчик,
не сама. Где мне такое выдумать! Надо же: лестницы - идешь вверх, а
попадаешь вниз... Мне бы такое и во сне не приснилось. Как мне рассказали,
так и я рассказала...
- А кто именно вам рассказал?
Старуха, не переставая вязать, покачала головой.
- Вот этого уж я не упомню. В очереди рассказывала одна женщина.
Франтишек этот якобы зять одной ее знакомой. Тоже врала, конечно. В
очереди такого иной раз наслышишься, что ни в каких газетах не прочтешь...
- А когда это примерно было? - спросил Андрей, понемногу приходя в
себя и уже досадуя, что погорячился и взял слишком круто в лоб.
- Месяца два назад, наверное... а может, и три.
Да, испортил я допрос, думал Андрей с горечью. Испортил я, к чертям
собачьим, допрос из-за этой стервы и из-за этого болвана - дежурного. Нет,
я этого так не оставлю, я его, дубину стоеросовую, припеку. Он у меня
попляшет. Он у меня побегает за психами по утреннему холодку... Ну ладно,
а со старухой-то что теперь делать? Заперлась ведь старуха, не хочет имен
называть...
- А вы уверены, пани Гусакова, - приступил он снова, - что так уж
совсем не помните имени той женщины?
- Не помню, голубчик, совсем не помню, - весело откликнулась
престарелая Матильда, не переставая бойко сверкать спицами.
- А может быть, подруги ваши помнят?..
Движение спиц несколько замедлилось.
- Вы ведь называли им это имя, верно? - продолжал Андрей. - Вполне
ведь возможно, что у них память окажется получше?
Матильда опять пожала одним плечом и ничего не ответила. Андрей
откинулся на спинку стула.
- Вот ведь какое у нас с вами получается положение, пани Гусакова.
Имя той женщины вы то ли забыли, то ли просто не хотите нам сказать. А
подружки ваши его помнят. Значит, придется нам вас немного здесь
задержать, чтобы не могли вы предупредить ваших подружек, и держать мы вас
будем вынуждены до тех пор, пока либо вы сами, либо кто-нибудь из ваших
подружек не вспомнит, от кого вы слыхали эту историю.
- Воля ваша, - сказала пани Гусакова смиренно.
- Так-то оно так, - произнес Андрей. - Но вот пока вы будете
вспоминать, а мы будем возиться с вашими подружками, люди-то будут
продолжать исчезать, бандиты будут радоваться и потирать руки, и все это
будет происходить от вашего странного предубеждения против органов
следствия.
Престарелая Матильда ничего не ответила. Она только упрямо поджала
сморщенные губы.
- Вы поймите, до чего все это нелепо получается, - продолжал
втолковывать Андрей. - Мало того, что нам приходится и днем и ночью
возиться с отребьем, с гадами, с мерзавцами, - приходит честный человек и
ни в какую не желает нам помочь. Ну что это такое? Дико ведь! Да и
бессмысленна эта ваша, простите, детская затея. Вы не вспомните - ваши
подружки вспомнят, а все равно мы имя этой женщины узнаем, до Франтишека
доберемся, и он нам поможет взять все это гнездо. Если только его раньше
