усиливалась. Зато становилось все меньше открытой воды, появились
могучие заросли красного и белого мха. Мох был мягкий, прохладный и
сильно пружинил, и ступать по нему было приятно.
- Давай отдохнем, - сказал Атос, задыхаясь.
- Нет, что ты, Молчун, - сказала Нава, - здесь нам отдыхать
нельзя. От этого мха надо скорее подальше, это мох опасный, Колченог
говорил, что это и не мох вовсе, это животное такое лежит, вроде
паука, ты на нем заснешь и больше уже не проснешься, вот какой это
мох, пусть на нем воры отдыхают, только они, наверное, знают, что
нельзя, а то было бы хорошо...
Она посмотрела на Атоса и все-таки перешла на шаг. Атос дотащился
до ближайшего дерева, прислонился к нему спиной, затылком, всей
тяжестью и закрыл глаза. Очень хотелось сесть, но он боялся. Сердце
билось, как бешеное, и тряслись ноги, а легкие лопались и растекались
в груди. И весь мир был скользкий и соленый от пота.
- А если нас догонят? - услыхал он, словно сквозь вату, голос
Навы. - Что мы будем делать, Молчун, если нас догонят? Что-то ты
совсем никуда не годным стал, ты ведь, наверное, драться больше не
сможешь, а?
Он хотел сказать: <Смогу>, но не сказал. Воров он больше не
боялся. Он вообще больше ничего не боялся. Он боялся только
пошевелиться и боялся сесть. Все-таки это был лес, это-то он помнил.
- Вот у тебя даже и дубины теперь нет, - говорила Нава. -
Поискать, что ли, тебе дубину, Молчун? Поискать?
- Нет, - пробормотал он. - Не надо.
Он открыл глаза. Воры были близко. Слышно было, как они пыхтят и
топают в зарослях. В топоте этом не чувствовалось никакой бойкости.
Ворам тоже было тяжко.
- Пошли, - сказал Атос.
Они миновали новую полосу опасного мха, снова началось мокрое
болото с неподвижной черной водой, на которой пластались исполинские
бледные цветы с неприятным запахом, а из каждого цветка выглядывало
мохнатое многоногое животное и провожало их глазами на стебельках.
- Ты, Молчун, шлепай посильнее, - советовала Нава, - а то
присосется кто-нибудь, потом не оторвешь, ты не думай, что раз тебе
прививку сделали, то не присосется. Потом, конечно, сдохнет, но
тебе-то от этого не легче...
Болото неожиданно кончилось, и местность стала повышаться.
Появилась высокая трава с режущими, как у осоки, краями. Атос
оглянулся и увидел воров. Почему-то они стояли по колено в болоте,
опираясь на дубины, и глядели на него. Выдохлись, подумал Атос. Тоже
выдохлись. Один из воров поднял руку, сделал приглашающий жест и
крикнул:
- Давайте, спускайтесь!
Атос повернулся и пошел вслед за Навой. После болота идти по
твердой земле казалось совсем легко, даже в гору. Воры что-то кричали
- в два, а потом в три голоса. Атос оглянулся в последний раз. Воры
по-прежнему стояли в болоте, они стояли в воде и даже не вышли на
сухое мест. Увидев, что он оглянулся, они отчаянно замахали руками и
заорали снова. До Атоса донеслось:
- Наза-ад!.. Не тро-онем!.. Пропадете, дураки-и!..
Не так просто, подумал Атос со злорадством. Это вам не на Земле,
здесь не верят. Нава уже скрылась за деревьями, и он поспешил за нею.
- Назад идите-е!.. Отпу-устим!.. - ревел вожак. Не очень-то они
выдохлись, если так орут, мельком подумал Атос.
Деревня была очень странная. Когда они вышли из леса, перед ними
открылась обширная поляна, словно выжженная и вытоптанная, без единого
куста, без единой травинки. Большая глиняная проплешина, отгороженная
от неба сросшимися кронами могучих деревьев. Поляна была треугольная,
и деревня тоже была треугольная.
- Не нравится мне эта деревня, - сказала Нава, - здесь, наверное,
еды не допросишься. Смотри, поля у них нет, наверное, это охотники,
они всяких животных ловят и едят, тошнит даже, как подумаешь...
- Надо же где-нибудь переночевать, - сказал Атос. - Да и дорогу
спросить надо.
Они шли через лес весь день, и даже Нава устала и все чаще висла
на руке Атоса. Издали их поразило, что на улицах не было видно ни
одного человека, но когда они подошли к первому домику, стоявшему
несколько на отшибе, их окликнули. Атос не сразу нашел - кто. Рядом с
домом на серой земле сидел серый, почти не одетый человек. Уже
наступали сумерки, и трудно было разглядеть как следует его лицо.
- Вы куда? - спросил человек слабым голосом.
- Нам нужно переночевать, - сказал Атос. - А утром нам нужно в
Новую деревню.
- Это вы, значит, сами пришли, - сказал человек вяло. - Это вы
хорошо сделали. Вы заходите, а то работы много, а людей что-то совсем
мало осталось. - Он еле выговаривал слова, словно засыпал. - А
работать нужно, нужно, нужно...
- Ты нас не накормишь? - спросил Атос.
- Нам сейчас нужно... - человек произнес несколько слов, которые
Атос никогда не слыхал раньше. - Это хорошо, что мальчик пришел, он
подойдет для... - и он опять произнес странные, непонятные слова.
Нава потянула Атоса за рукав. Атос с досадой выдернул руку.
- Я тебя не понимаю, - сказал он человеку.- Ты мне скажи, еда у
тебя найдется?
- Вот если бы трое... - сказал человек.
Нава потащила Атоса прочь изо всех сил. Они отошли в сторону.
- Больной он, что ли? - сказал Атос. - Ты поняла, что он говорил?
- У него же нет лица, - шепотом сказала Нава. - Что ты с ним
разговариваешь? Как с ним можно говорить, когда у него нет лица?
- Почему нет лица? - удивился Атос и оглянулся. Человека видно не
было: то ли он ушел, то ли растворился в сумерках.
- А так, - сказала Нава. - Глаза есть, рот есть, а лица нету... -
Она вдруг прижалась к нему. - Он как мертвяк, - сказала она. - Только
он не мертвяк, от него пахнет, но весь он как мертвяк... Пойдем в
какой-нибудь другом дом, только еды мы здесь не достанем, ты не
надейся.
Она подтащила его к следующему дому, и они заглянули внутрь, но в
доме никого не оказалось. Все в этом доме было непривычное: и не было
постелей, и не было запахов еды. Нава понюхала воздух.
- Здесь вообще никогда не было еды, - сказала она с отвращением.
- В какую-то ты меня глупую деревню привел, Молчун. Что мы здесь будем
делать? Я таких деревень никогда в жизни не видела. И дети здесь не
кричат, и на улице никого нет...
На сумеречной улице действительно никого не было, и стояла
мертвая тишина. Даже в лесу не ухало и не булькало, как обычно по
вечерам.
- Так ты ничего не поняла, что он говорил? - спросил Атос. -
Странно он как-то говорил, я вот сейчас вспоминаю, и словно я слышал
уже когда-то такую речь... А когда, где - не помню...
- И я тоже не помню, - сказала Нава, помолчав. - А ведь верно,
Молчун, я тоже слыхала такие слова, может быть, во сне, а может быть,
в нашей деревне, не в той, где мы живем, а в другой, где я родилась,
только тогда это, должно быть, очень давно, потому что тогда я была
еще очень маленькая и с тех нор все позабыла, а сейчас как будто бы и
вспомнила, но никак не могу вспомнить...
В следующем доме они увидели человека, который лежал прямо на
полу и спал. Атос нагнулся над ним, потряс его за плечо, но человек не
проснулся. Кожа у него была сухая и горячая, а мускулов почти не было.
- Спит, - сказал Атос, поворачиваясь к Наве.
- Как же спит? - сказала Нава. - Когда он смотрит...
Атос снова нагнулся над человеком. Ему показалось, что тот
действительно смотрит. Но только показалось.
- Да нет, спит он, - сказал Атос. - Пойдем.
Против обыкновения Нава промолчала. Они дошли до середины
деревни, заглядывая в каждый дом, и в каждом доме они видели спящих.
Все спящие были мужчины. Не было ни одной женщины, ни одного ребенка.
Нава совсем замолчала. Атосу тоже было не по себе. Спящие не
просыпались, но почти каждый раз, когда Атос оглядывался на них,
выходя на улицу, ему казалось, что они провожают его короткими
осторожными взглядами. Стало совсем темно. Атос чувствовал, что устал
до последней степени, до полного безразличия. Ему хотелось сейчас
только одного: прилечь где-нибудь под крышей (чтобы не свалилась на
сонного сверху какая-нибудь гадость), пусть прямо на жестком
утоптанном полу, но лучше все-таки в пустом доме, а не с этими
подозрительными спящими. Нава совсем повисла на руке.
- Ты не бойся, - сказал Атос. - Бояться здесь совершенно нечего.
- Что ты говоришь? - спросила она сонным голосом.
- Я говорю, не бойся. Они тут все полумертвые, я их одной рукой
раскидаю.
- Никого я не боюсь, - сказала Нава сердито.- Я ус тала и хочу
спать, раз уж ты есть не даешь, А ты все ходишь и ходишь из дома в
дом, из дома в дом, надоело даже, ведь во всех домах все одинаково.
Все люди лежат, а мы с тобой бродим.
Тогда Атос поискал глазами и зашел в первый попавшийся дом. Там
было абсолютно темно. Атос прислушался, пытаясь понять, есть здесь
кто-нибудь или нет, но слышал только сопение Навы, уткнувшейся лбом
ему в бок. Он ощупью нашел стену, пошарил руками, сухо ли на полу, и
лег, положив голову Навы себе на живот, Нава уже спала. Завтра...
пораньше встать... обратно через лес на тропу... воры, конечно,
ушли... а если и не ушли... как там работа в Новой деревне... неужели
опять послезавтра? .. Нет уж, завтра... завтра...
Он проснулся от света и подумал, что взошла Луна. В доме было
темно, лиловатый свет падал в окно и в - дверь. Ему стало интересно,
как это свет Луны может падать и в окно, и в дверь напротив, потом он
догадался, что он на Пандоре, и настоящей Луны здесь быть не может, и
тут же забыл об этом, потому что в полосе света, падающего из окна,
появился силуэт человека. Человек стоял здесь, в доме, спиной к нему и
глядел в окно, и по силуэту видно было, что он стоит, заложив руки за
спину и нагнув голову, как любил стоять у окна во время дождей и
туманов Карл, и он отчетливо понял, что это и есть Карл, который
когда-то отлучился с Базы в лес и не вернулся. Он задохнулся от
волнения и крикнул: <Карл!> Карл медленно повернулся, лиловый свет от
окна прошел по его лицу, и Атос увидел, что это не Карл, а какой-то
незнакомый местный человек, он неслышно подошел к Атосу и нагнулся над
ним, не размыкая рук за спиной, и лицо его стало видно совершенно
отчетливо, изможденное безбородое лицо, решительно ничем не похожее на
лицо Карла. Он не произнес ни слова, выпрямился и пошел к двери,
по-прежнему сутулясь, и когда он перешагивал через порог, Атос понял,
что это все-таки Карл, вскочил и выбежал за ним следом.
За дверью он остановился и оглядел улицу. Было очень светло,
потому что низко над деревней висело лиловое светящееся небо.
Наискосок, на другой стороне улицы, возвышалось плоское, диковинное
строение, и возле него толпились люди. Человек, похожий на Карла, шел
к этому строению, он подошел к этим людям и смешался с толпой. Он тоже
хотел подойти к строению, но почувствовал, что ноги у него как ватные
и он совсем не может идти. Он удивился, как это он еще может стоять на
таких ногах; боясь упасть, он хотел ухватиться за что-нибудь, но было
не за что, его окружала пустота. Раздался крик, громкий откровенный
крик боли, так что зазвенело в ушах, и почему-то он сразу понял, что
кричат в этом плоском здании, может быть, потому, что больше кричать
было негде. И почти тотчас же он сам ощутил острый укол в спину. Он
обернулся и увидел Наву, которая, откинув голову, медленно падала
навзничь, и он подхватил ее и поднял, не понимая, что с ней происходит
и ощущая страшное желание узнать, что же с ней происходит. Голова ее
была откинута, и ее открытое горло было перед его глазами, то место,
