жена. Семья, понял? Жена и дочка. О, даже дочка! Даже о дочке ты вспом-
нил. Слушай, ты там полегче, а то нарвешься. Футбол, хоккей... Тебе не
надоело? Господи, разве спорт может надоесть? И потом, еще у меня есть
завод. А тебе он еще не надоел? Стоп, на завод посторонним вход воспре-
щен. И потом, ты там ничего не поймешь. Тебе бы только глазеть на небо и
разводить кисель на молоке. Тебя к нашим станкам на сто метров нельзя
подпускать. Итак, завод и футбол, да? Слушай, сколько раз можно повто-
рять: жена, дочка... Ах, да! Я те дам "ах да". Семью обеспечивал, понял?
Полторы бумаги в месяц и премиальные? Я, между прочим, рационализатор.
Знаю, у тебя неплохая башка. То-то. У меня друзей, между прочим, полно.
Вон они сидят - Петька Стру
- Это что, Серега, твоя пацанка? - спросил Петькавторой. Все с любо-
пытством уставились на девочку.
- Ага.
Он сел на подставленный ему стул и посадил девочку на колени. Ей было
неудобно, но она сидела смирно.
- Сиди тихо, Олюсь, сейчас получишь конфетку.
Ему подвинули кружку пива и тарелку раков, а девочке он заказал лимо-
наду и двести граммов конфет "Ну-ка, отними". Друзья смотрели на него с
огромным любопытством. Они впервые видели его с дочкой.
- Понимаешь, у Алки сегодня конференция, - объяснил он Петьке Струко-
ву.
- В воскресенье? - удивился Игорь.
- Вечно у них конференции, у помощников смерти, - усмехнулся Сергей и
добавил чуть ли не виновато: - А теща в гости уехала, вот и приходит-
ся...
Он показал глазами на голову девочки. Волосики у нее были разделены
посредине ниточкой пробора.
- Пей пиво, - сказал Ильдар, - холодное...
Сергей поднял кружку, обвел глазами друзей и усмехнулся, наклонив го-
лову, скрывая теплоту. Он любил свою гоп-компанию и каждого в отдельнос-
ти и знал, что они его тоже любят. Его любили как-то по-особенному, на-
верное потому, что когда-то он был среди всех самым "растущим", он рос
на глазах, он играл за дублеров. У него были хорошие физические данные и
сильный удар, и он поле видел. И женился он по праву на самой красивой
из их девочек.
Сергей держался своих друзей. Только среди них он чувствовал себя та-
ким, как шесть лет назад. Все они прочно держались друг друга, и посто-
ронние не допускались. Словно связанные тайной порукой, они несли в тес-
ном кругу свои юношеские вкусы и привычки, тащили все вместе в неведомое
будущее кусочек времени, которое уже прошло. Манера носить кепки и
кое-какие слова, футбол, хоккей, яркие ковбойки и вечера в парке, когда
Ильдар играет на гитаре и поет "Ты меня не любишь, не жалеешь...". Жизнь
шла своим чередом, нападающие и защитники женились, переходили в запас,
становились болельщиками, у них рождались дети, но дети, жены и весь быт
были где-то за невидимой чертой той мужской московской жизни, в которой
опоздавшие бегут от метро к стадиону словно в атаку, а на трибунах вол-
нение, и всех опьяняет огромное весеннее чувство солидарности. Они не
понимали, почему это их девочки (те самые болельщицы и партнерши по тан-
цам) стали такими занудами. Они играли в цеховых командах и за пивом
вспоминали о том времени, ко
- Папа, не надо отламывать ему голову, - сказала девочка.
Сергей вздрогнул и заглянул в ее внимательные и строгие голубые гла-
за, Алкины глаза. Он опустил руку с красным красавцем раком. Этот голу-
бой взгляд, внимательный и строгий. Восемь лет назад он остановил его:
"Убери руки и приходи ко мне трезвый". Такой взгляд. Можно, конечно,
трепаться с ребятами о том, как надоела "старуха", а может быть, она и
действительно надоела, потому что нет-нет, а вдруг тебе хочется познако-
миться с какой-нибудь девочкой с сорокового года, пловчихой или гимнаст-
кой, и ты знакомишься, бывает, но этот взгляд...
- И ноги ему не выдергивай.
- Почему? - пробормотал он растерянно, как тогда.
- Потому что он как живой.
Он положил рака на стол.
- А что мне с ним делать?
- Дай мне его.
Оля взяла рака и завернула его в носовой платок.
Вокруг грохотали приятели.
- Ну и пацанка у тебя, Сергей! Вот это да!
- Ты любишь рака, Оленька? - спросил Зямка, у которого не было детей.
- Да, - сказала девочка. - Он задом ходит.
- О-хо-хо! О-хо-хо! - изнемогали соседние столики. - Вот ведь умница!
Умница!
- А ну-ка, замолчали! - прикрикнул Петька Струков, и соседние столики
замолчали.
Ильдар вынул таблицу чемпионата и расстелил ее на столе, и все скло-
нились над таблицей и стали говорить о команде, о той команде, которая,
по их расчетам, должна была выиграть чемпионат, но почему-то плелась в
середине таблицы. Они болели за эту команду, но болели не так, как обыч-
но болеют несведущие фанатики, выбирающие своего фаворита по каким-то
непонятным соображениям. Нет, просто их команда - это была Команда с
большой буквы, это было то, что, по их мнению, больше всего соответство-
вало высокому понятию "футбольная команда". На трибунах они не топали
ногами, не свистели и не кричали при неудачах: "Меньше водки надо
пить!", потому что они знали, как все это бывает, ведь "пшенку" может
выдать любой самый классный вратарь: мяч - круглый, а команда - это не
механизм, а одиннадцать разных парней.
Вдруг с улицы из раскаленного добела дня вошел в закусочную человек в
светлом пиджаке и темном галстуке, Вячеслав Сорокин. Его появление шумно
приветствовали:
- Привет, Слава!
- С приездом, Слава!
- Ну, как Ленинград, Слава?
- Город-музей, - коротко ответил Слава и стал всем пожимать руки, ни-
кого не обошел.
- Здравствуй, Олюсь! - сказал он дочке Сергея и ей пожал руку.
- Здравствуйте, дядя Вяча! - сказала она.
"Откуда она знает, как его зовут?" - подумал Сергей.
Сорокину подвинули пиво. Он пил и рассказывал о Ленинграде, куда он
ездил на родственное предприятие с делегацией по обмену опытом.
- Удивительные архитектурные ансамбли, творения Растрелли, Росси, Ка-
закова, Кваренги... - торопливо выкладывал он.
"Успел уже и там культуры нахвататься", - подумал Сергей.
Он тоже был в Ленинграде, когда играл за дублеров, и Ленинград волно-
вал его, как любой незнакомый город, таящий в себе невесть что. Но он
тогда был режимным парнем и мало что себе позволял. Не успел культуры
похавать и даже не познакомился ни с кем.
- ...колонны дорические, конические, готические, калифорнийские... -
выкладывал Сорокин.
- Молчу, молчу... - сказал Сергей, и все засмеялись.
Сорокин сделал вид, что не обиделся. Щелчками он сбил со стола на ас-
фальт останки рака и придвинулся к таблице. Он прикурил у Женечки и ска-
зал, что, по его мнению, Команда сегодня проиграет.
- Выиграет, - сказал Сергей.
- Да нет же, Сережа, - мягко сказал Сорокин и посмотрел ему в глаза,
- сегодня им не выиграть. Есть законы игры, теория, расчет...
- Ни черта ты в игре не понимаешь, Вяча, - холодно усмехнулся Сергей.
- Я не понимаю? - сразу завелся Сорокин. - Я книги читаю!
- Книги! Ребята, слышите, Вяча наш книги читает! Вот он какой, наш
Вяча!
Сорокин сразу взял себя в руки и пригладил свои нежные редкие волосы.
Он улыбнулся Сергею так, словно жалел его.
"Да, я не люблю, когда меня зовут Вячей, - казалось, говорила его
улыбка, - но так называешь меня только ты, Сергей, и у тебя ничего не
получится, не будут ребята называть меня Вячей, а будут звать Славой,
Славиком, как и раньше. Да, Сергей, ты играл за дублеров, но ведь сейчас
ты уже не играешь. Да, ты женился на самой красивой из наших девочек,
но..."
Сергей тоже сдержался.
"Спокойно, - думал он. - Как-нибудь друзья".
Но что делать, если друг иногда смотрит на тебя таким взглядом, что
хочется плеснуть ему опивками в физиономию!
Сергей поднял голову. Брезентовый тент колыхался, словно сверху лежал
кто-то пухлый и ворочался там с боку на бок. Помещение уже было набито
битком. Сидевший за соседним столиком сумрачный человек в кепке-восьмик-
линке тяжело поставил кружку на стол, сдвинул кепку на затылок и загово-
рил, ни к кому не обращаясь:
- Сам я приезжий, понял?.. Не здешний... Женщина у меня здесь, в
Москве, баба... Короче - я живу с ней. Все!
Он стукнул кулаком по столу, надвинул кепку и замолчал, видимо, на-
долго.
Сергей вытер пот со лба - здесь становилось невыносимо жарко. Сорокин
перегнулся через стол и шепнул ему:
- Сережа, выведи отсюда девочку, пусть поиграет в сквере.
- Не твое дело, - шепнул ему Сергей в ответ.
Сорокин откинулся и опять улыбнулся так, словно жалел его.
Потом он встал и одернул пиджак.
- Извините, ребята, я пошел.
- На стадион придешь? - спросил Петька.
- К сожалению, не смогу. Надо заниматься.
- В воскресенье? - удивился Игорь.
- Что поделаешь, экзамены на носу.
- За какой курс сейчас сдаешь, Славка? - спросил Женечка.
- За третий, - ответил Сорокин.
- Ну, пока, - сказал он.
- Общий привет! - помахал он сжатыми ладонями.
- Олюсь, держи! - улыбнулся он и протянул девочке шоколадку.
- Э, подожди, - окликнул его Зямка, - мы все идем. Здесь становится
жарко.
Все встали и тесной гурьбой вышли на раскаленную добела улицу. Ас-
фальт пружинил под ногами, как пенопластовый коврик. Туча не сдвинулась
с места. Она попрежнему темнела за высотным зданием и была похожа на
чистое лицо всех невзгод. Она вызывала прилив мужества.
- А ты на стадион поедешь? - примирительно обратился к Сергею Соро-
кин.
- А что ты думаешь, я пропущу такой футбол?
- Ничего я не думаю, - устало сказал Сорокин.
- Ну, не думаешь, так и молчи.
Сорокин перебежал улицу и сел в автобус, а все остальные медленно
пошли по теневой стороне, тихо разговаривая и посмеиваясь. Обычно они
выходили с шумомгамом, Зямка рассказывал анекдоты, Ильдар играл на гита-
ре, но сейчас среди них была маленькая девочка и они не знали, как себя
вести.
- Куда мы идем? - спросил Сергей.
- Потянемся потихоньку на стадион, - сказал Игорь. - Посмотрим пока
баскет на малой арене, там женский полуфинал.
- Папа, можно тебя на минуточку? - сказала Оля.
Сергей остановился, удивленный тем, что она говорит совсем как взрос-
лая. Друзья пошли вперед.
- Я думала, мы пойдем в парк, - сказала девочка.
- Мы пойдем на стадион. Там тоже парк, знаешь, деревья, киоски...
- А карусель?
- Нет, этого там нет, но зато...
- Я хочу в парк.
- Ты неправа, Ольга, - сдерживаясь, сказал он.
- Не хочу я идти с этими дядями, - совсем раскапризничалась она.
- Ты неправа, - тупо повторил он.
- Мама обещала покатать меня на карусели.
- Ну пусть мама тебя и катает, - с раздражением сказал Сергей и огля-
нулся.
Ребята остановились на углу.
У Оли сморщилось личико.
- Она же не виновата, что у нее конференция.
- Мальчики! - крикнул Сергей. - Идите без меня! Я приеду к матчу!
Он взял Олю за руку и дернул:
- Пойдем быстрей.
"Конференция, конференция, - думал он на ходу, - вечные эти конферен-
ции. И теща сегодня уехала. Веселое воскресенье. Чего доброго, Алка ста-
нет кандидатом наук. Тогда держись. Она и сейчас тебя в грош не ставит".
Он шел быстрыми шагами, а девочка, не поспевая, бежала рядом. В пра-
вой руке она держала завернутого в платочек рака. Из ее кулачка, словно
антенны маленького приемника, торчали рачьи усы. Она бежала, веселая, и
читала вслух буквы, которые видела:
- Тэ, кэ, а, нэ, и... Пап!
- Ткани! - сквозь зубы бросал Сергей.
- Мясо!
- Галантерея!
Кандидат наук и бывший футболист-неудачник, имя которого помнят толь-
ко самые старые пройдохи на трибунах. Человек сто из ста тысяч. Да-да,
да, был такой, ага, помню, быстро сошел... А кто виноват, что он не стал
таким, как Нетте, что он тогда не поехал в Сирию, что он... Уважаемый
кандидат, ученая женщина, красавица... Ах ты, красавица... Ей уже не о
