прошлом это был барский дом, да попал в руки какому-нибудь фермеру-арен-
датору, который одинаково равнодушен и к внешнему виду своих владений и
к истинному комфорту. Следы небрежения виднелись на каждом шагу: кусты
не подстрижены, газоны запущены, стекла в окнах побиты и кое-как заклее-
ны бумагой или заткнуты тряпьем. Двор стеной обступали деревья, по
большей части вечнозеленые, и скрывали его от любопытных глаз. Когда в
это унылое зимнее утро, под проливным дождем и порывистым - ветром, что
завывал в старых трубах, я подошел ближе, повозка уже остановилась у па-
радного крыльца. и возница о чем-то озабоченно толковал с мистером Бер-
челом Фенном. Тот стоял, заложив руки за спину, тяжеловесный, несклад-
ный, с могучим подгрудком, точно у быка, топорное лицо багрово - ни дать
ни взять полная осенняя луна; в жокейской шапочке, синей куртке и высо-
ких сапогах он и вправду походил на солидного, зажиточного арендатора.
Пока я шел к ним, они продолжали разговаривать, но потом разом умолк-
ли и вытаращили на меня глаза. Я снял шляпу.
- Я имею удовольствие говорить с мистером. Берчелом Фенном? - спросил
я.
- Он самый, сэр, - отвечал мистер Фенн, снимая жокейскую шапочку в
ответ на мою учтивость, но взгляд у него был отчужденный и, движения за-
медленные, словно он продолжал думать о чем-то своем. - А вы кто будете?
- осведомился он.
- Это вы узнаете после, - отвечал я. - А пока довольно сказать, что я
к вам по делу.
Он, казалось, с трудом усваивал смысл моих слов и, разинув рот,
по-прежнему не сводил с меня узких", как щелки, глаз.
- Позвольте вам заметить, сэр, - продолжал я, - что утро отчаянно сы-
рое и уголок у камина, а быть может, и стаканчик горячительного были бы
сейчас как раз впору.
Дождь и вправду полил как из ведра, вода с шумом низвергалась по во-
досточным желобам, в воздухе стоял неумолчный треск и грохот. Но мокрое
от дождя, неподвижное лицо Берчела Фенна отнюдь не обнадеживало. Напро-
тив, меля охватило дурное предчувствие, и оно нисколько не уменьшилось
при взгляде на возницу, который, вытянув шею, оцепенело глядел на нас,
точно кролик на удава. Так мы стояли и молчали, пока пленник в повозке
не принялся снова чихать; при этом звуке возница преобразился как по
волшебству, хлестнул лошадей, и они поплелись за угол дома, а мистер
Фенн сразу очнулся и обратился к двери.
- Входите, входите, сэр, - сказал он. - Вы уж извините, сэр, у меня
замок заедает.
Он и в самом деле на удивление долго отпирал дверь; она - не только
была заперта снаружи, но, казалось, замок не повиновался хозяину оттого,
что им давно не пользовались, и, когда наконец Фенн посторонился и про-
пустил меня вперед, я еще с порога услыхал тот особый, не оставляющий
сомнений звук, каким дождь отдается в пустых, нежилых комнатах. Прихо-
жая, в которой я очутился, была просторная, квадратная, по углам стояли
растения в кадках, выложенный каменными плитками пол был грязен, повсюду
валялась солома, к столику красного дерева - единственной здесь мебели -
когда-то прилепили прямо так, без подсвечника, свечу и дали ей догореть
до конца; было это, по-видимому, давным-давно, ибо остатки оплывшего
воска покрылись зеленой плесенью. Эти новые впечатления пришпорили мою
мысль, и она заработала с особенной живостью. Я оказался запертым с Фен-
ном и его наемником в нежилом - доме, посреди запущенного сада, за сте-
ною густых елей - самая подходящая сцена для темных дел. Мне отчетливо
представилось, как в прихожей поднимают сегодня две каменные - плиты и
под шум дождя возница копает мне в подполье могилу, и, сказать по прав-
де, такая картина сильно мне не понравилась. Я чувствовал, что пора отб-
росить шутки и объявить истинную причину моего вторжения, и уже подыски-
вал слова, с которых бы лучше начать, но тут у меня за спиной со" стуком
захлопнулась парадная дверь, я быстро обернулся, уронив при этом палку
из падуба, - и обернулся как раз вовремя, чтобы спасти свою жизнь.
Неожиданность нападения и непомерный вес моего противника сразу дали
ему преимущество. В правой руке у него оказался громадный пистолет, и
мне пришлось напрячь все силы, чтобы вновь и вновь отводить эту руку.
Левой рукой Фенн так притиснул меня к себе, что я уж думал, он либо раз-
давит меня, либо задушит: Рот у него был разинут, лицо побагровело еще
больше, он дышал тяжело, шумно, как животное. Поединок был столь же ко-
роток, сколь яростен и внезапен. Пьянство, от которого тело моего про-
тивника отяжелело и разбухло, уже подорвало его силы. Сделав еще одно
могучее усилие, он едва не одолел меня, однако пистолет, по счастью,
разрядился в воздух, и хватка его ослабла, железное кольцо рук разжа-
лось, ноги подкосились, и он рухнул на колени.
- Пощадите! - тяжело выдохнул он.
Я был не только позорно испуган, но к тому же еще и потрясен; все мои
утонченные чувства возмущались: так чувствовала бы себя благородная да-
ма, оказавшись в лапах подобного чудовища. Я отпрянул, избегая его отв-
ратительного прикосновения, схватил пистолет - даже и разряженный, он
оставался страшным оружием - и замахнулся рукоятью.
- Пощадить тебя! - воскликнул я. - Пощадить эдакую скотину!
Голос его замер в ожиревшей глотке, но губы все продолжали отчаянно
складывать слова мольбы. Гнев мой уже остыл, но отвращение не станови-
лось меньше; мне гадко было смотреть на эту коленопреклоненную тушу и не
терпелось избавиться от мерзкого зрелища.
- Перестань-ка паясничать, - сказал я, - смотреть на тебя тошно. Я не
собираюсь тебя убивать, понял? Ты мне нужен.
На лице его выразилось облегчение и, я бы сказал, сильно его украси-
ло.
- Все... все, что вам угодно, - сказал он. "Все" - великое слово, и в
его устах оно заставило меня призадуматься.
- То есть? - переспросил я. - Ты что же, готов раскрыть мне все кар-
ты?
Его "да" прозвучало решительно и даже торжественно, как клятва.
- Я знаю, в этом замешан мсье де Сент-Ив; благодаря его бумагам мы
напали на твой след, - сказал я. - Ты согласен вывести на чистую воду и
остальных?
- Да... согласен! - воскликнул он. - Всех выдам, всю шайку, а там та-
кие есть важные птицы - ой-ой! Я всех назову, я пойду в свидетели.
- Чтобы всех повесили, кроме тебя? Ах ты, гнусный негодяй! - не вы-
держал я. - Заруби себе на носу, я не шпион и не охотник за ворами. Я
родня мсье де Сент-Иву, я пришел от него и действую в его интересах.
Честное слово, мистер Берчел Фенн, вы попали впросак. Ну ладно, вставай-
те, хватит пресмыкаться. Вставай, ты, воплощение порока!
Он неуклюже поднялся. Мужество совсем ему изменило, иначе мне бы, по-
жалуй, все-таки несдобровать, а я, глядя на него, колебался, и, право
же, не без оснований. То был закоренелый предатель: он пытался меня
убить, и я сперва взял над ним верх, а потом изобличил и оскорбил его.
Разумно ли оставаться в его власти? С его помощью я, конечно, буду прод-
вигаться быстрей, но путешествие мое, конечно, станет куда менее прият-
ным, и совершенно очевидно, что оно будет много опаснее. Короче говоря,
я бы тут же умыл руки и распростился с ним, если бы не соблазн увидеть
французских офицеров: ведь я знал, что они в двух шагах от меня, и,
вполне естественно, мне не терпелось встретиться со своими соотечествен-
никами. Но для этого прежде всего следовало пойти на мировую с мистером
Фенном, что было не так-то просто. Для того, чтобы между двумя людьми
могла завязаться дружба, каждый должен чем-то поступиться ради другого,
а чем я тут мог поступиться? И что я о нем знал? Только то, что он заве-
домый негодяй, глупец и попросту отребье?
- Что ж, - заговорил я, - история вышла прескверная, и вспоминать ее,
я думаю, вам не доставит особого удовольствия; да сказать по правде, я и
сам рад бы забыть о ней. Так попытаемся забыть. Вот вам ваш пистолет, он
дурно пахнет; суньте его в карман или где он там у вас хранился. Держи-
те! А теперь давайте встретимся как ни в чем не бывало, будто в первый
раз... Здравствуйте, мистер Фенн! Рад с вами познакомиться. Мне посове-
товал к вам обратиться мой родич виконт де Сент-Ив.
- Вы это всерьез? - воскликнул он. - Вы и впрямь готовы скинуть со
счетов нашу небольшую стычку?
- Ну, разумеется! - отвечал я. - Вы показали себя храбрым малым; мож-
но не сомневаться, что в решающую минуту вам все нипочем. По этой ма-
ленькой стычке о вас ничего худого не скажешь, разве что сила ваша усту-
пает вашему мужеству. Просто вы человек уже не первой молодости, вот и
все.
- Бога ради, сэр, не выдайте меня виконту, - взмолился Фенн. - Я и
впрямь малость напугался, но это только слова, сэр, сгоряча чего не
сболтнешь... и забудем про это.
- Разумеется, - успокоил я его. - Совершенно с вами согласен.
- А из-за виконта мне почему неспокойно, сэр, - продолжал он, - как
бы его не склонили чего решить второпях. Дело-то ведь мое денежное, луч-
ше и не надо, только вот тяжелое, сэр... куда уж тяжелей. Оно меня сос-
тарило раньше срока. Сами видели, сэр, ноги у меня теперь совсем никуда.
Ноги не держат и задыхаюсь - вот оно, мое слабое место. А в вас-то я ни
чуточки не сомневаюсь, сэр; вы ведь настоящий джентльмен и не захотите
ссорить друзей.
- Ну, разумеется, вы совершенно правильно меня поняли; я полагаю, мне
незачем докладывать виконту о таких пустяках.
- И не взыщите за такую смелость, этим вы ему только угодите! - ска-
зал он. - Я вас теперь век не забуду. Не желаете ли кружечку домашнего
пивца? С вашего позволения! Вот сюда пожалуйте, я вам всей душой благо-
дарен... всей душой рад услужить такому джентльмену, сэр, вы ж родня на-
шему виконт, знатный род, тут и впрямь есть чем гордиться! Осторожней,
сэр, здесь ступенька. Надеюсь, виконт здоров? И мусью граф тоже?
О господи! Этот гнусный негодяй еще не успел отдышаться после ярост-
ного нападения на меня и, однако, уже льстил и фамильярничал, точно ста-
рый слуга, пестовавший меня с пеленок, уже пытался мне угодить разгово-
ром о моем знатном родстве!
Я прошел за ним через весь дом на задний двор, где возница под наве-
сом мыл повозку. Он, должно быть, слышал выстрел. Он просто не мог не
слышать: пистолет был лишь немногим меньше мушкетона, полностью заряжен
и прогремел, что хорошая пушка. Возница слышал выстрел и оставил его без
внимания, а теперь, когда мы появились из двери черного хода, на мгнове-
ние поднял голову, побледнел, и лицо его предательски выразило его
чувства столь же недвусмысленно, как самая откровенная исповедь. Этот
мерзавец ожидал увидеть одного Фенна; он ждал, что его позовут исполнить
роль могильщика, которую я еще прежде отвел ему в моем воображении.
Не стану утруждать читателя подробным описанием моего визита в кухню:
ни тем, как мы подогревали пиво с пряностями, и, кстати сказать, отлично
подогрели, ни тем, как сидели и беседовали. Фенн - точно старый, верный,
любящий вассал, а я... что ж, я так был восхищен его бесстыдством, что и
передать не могу, и в скором времени это восхищение победило мою недав-
нюю враждебность. Сей редкостный плут мне даже полюбился. Его апломб был
столь величествен, что я уже находил в этом негодяе своеобразную пре-
лесть. Мне еще не доводилось встречать такого законченного мошенника;
его подлость была столь же необъятна, как его брюхо, и в глубине души я
полагал, что он столь же мало в ответе за одно, как и за другое. Он
удостоил меня высшей откровенности - пустился рассказывать свою жизнь;
поведал мне, что, несмотря на войну и на высокие цены, ферма никак себя
не оправдывала; что "тут вдоль большака местность вся сырая да холод-
ная", что ветры, дожди, времена года - все "как нарочно перепуталось";
что миссис Фенн больше нет в живых. Вот уже скоро два года как она по-
мерла. "А уж какая замечательная женщина была моя старуха, сэр, прошу
